Улан. Трилогия - Василий Панфилов

К Елизавете он пошёл прямо с дороги, даже не помывшись и та оценила – кинулась ему на шею прямо у дверей покоев.

— Как же я без Петеньки… — заревела вдовствующая императрица. И без того не блещущая красотой, за эти недели она стала совсем некрасивой. Крупное лицо опухло от слёз, а и без того небольшие глаза окончательно заплыли и покраснели.

Сидеть с ней пришлось несколько дней – даже мыться и спать приходилось урывками. Помимо неё, такими же рёвами оказались и дочки Петра… Но справился – спасибо психологам из двадцать первого века. Будучи клиентом, попаданец ругался на них, но не мог не признать, что кое-какие методы работают – и очень неплохо. Отошла Елизавета только через неделю – непосредственно к похоронам.

Занимался похоронами сам канцлер Воронцов и нужно сказать – справился неплохо. Единственное, что не одобрял сам Грифич, так это чрезмерно затянувшуюся процедуру прощания. Понятно, что императора нельзя закопать как простого смертного, но почти три недели… Впрочем, в дела эти Владимир не лез демонстративно, так что причины такой "тянучки" толком и не понял.

Павел ходил мрачный, да оно и понятно – смерть отца, которого он очень любил, тяжело ударила по молодому человеку. И пусть здоровье у Петра было скверное и чудо, что он прожил хоть столько, но всё равно… Давила и беспомощность в вопросах заключения мира – до момента коронации власти у него было немного, "переиграть" одновременно Воронцовых, вдовствующую императрицу (которая тоже Воронцова) и Сенат, он просто не мог.

Пришлось вновь заняться политикой всерьёз, а не в общих чертах и нужно сказать – новости не радовали. Османскую империю сильно лихорадило и восстания были не только на Балканах или в Греции, но и в самой Турции. Мустафа Третий был далеко не худшим султаном, но вот наследство ему досталось неважное. Повсеместное воровство чиновников дошло до того, что они складывали в свои карманы большую часть налогов – и считали такое положение дел самым естественным. Но… Англия и Франция, а также ряд других государств, начали накачивать султанат деньгами, оружием, военными специалистами… Не столько даже накачивать, сколько обещать – только давайте, воюйте!

Зашевелились и мелкие государства в немецких землях. Если Пруссия и Австрия сидели спокойно, скованные договором с Северным альянсом, то вот государства поменьше, которых не удосужились включить в него, начали мутить воду. А это, между прочим, не только Померания, но и Мекленбург, Ангальт-Цербст и прочие – вассальные, полувассальные и условно независимые государства.

Отношения же с Мекленбургом у Померании были скверные: свобода в Померании и крепостное право в соседнем Мекленбурге… Неудивительно, что крестьяне просто бежали к Рюгену от соседей. А ещё – переезжали горожане, поскольку государство бурно развивалось – в том числе благодаря грамотному законодательству, поощряющему экономическое и социальное развитие.

Дела обстояли настолько хреново, что дело пахло войной. А между прочим, претензии к Померанскому были не только у герцогов Мекленбурга… Так что пришлось переводить армию из ставки Румянцева домой – вроде как на зимние квартиры. Всем было ясно, зачем это делается, но подобная дипломатия могла выгадать чуточку времени.

Павел же как раз сейчас ничем не мог помочь. Войска и без того замерли в напряжении: мало проблем с Турцией, так ещё и Европа вот-вот может подключиться! И дело даже не в том, что у России не было лишних войск, просто передвижение войск в сторону немецких земель могло стать той самой искрой и Пруссия бы заполыхала. Она и без того была на грани разрыва отношений и объявлении войны. Пусть старый Фридрих и понимал всю опасность войны с Россией, но взять реванш очень хотелось. А ещё – европейские кредиторы давили достаточно сильно. Кредиты же эти для выкупа Восточной Пруссии были взяты на не самых выгодных условиях и до окончания платежей было ещё достаточно долго. Ну а пока они не выплачены, будь добр – слушай внимательно своих кредиторов…

По поводу же грядущего мира выглядело всё не лучшим, но и не худшим образом. "Голуби" были достаточно умеренные и из земель готовы были поступиться только Румынией и частично – своими позициями на Кавказе. Уступка серьёзная, что ни говори, но не так уж и страшно. Северный Кавказ оставался за Россией – где-то как часть страны, где-то – как вассальные территории. Ну а Закавказье… Там "гулял" Суворов, наводя панику и громя гарнизоны с такими смешными потерями, что даже Румянцев только крутил головой при очередном известии о победе. В общем, турки будут до беспамятства рады, когда полководец уйдёт. Так что пусть в регионе территориальных приобретений не предвиделось – помимо Северного Кавказа, но и это – совсем немало. Да и многочисленные Договоры о торговле обещали дать казне лишнюю копеечку.

Если с территориальными приобретениями всё было неплохо, то в с контрибуцией дела обстояли заметно хуже и шансов "отбить" затраченные на войну средства были минимальные. Не лучшим образом дела обстояли и таможенными/торговыми Договорами. На Кавказе – да, неплохо, но там серьёзных денег в ближайшие годы не ожидалось в принципе. А вот в на европейской территории всё было скромнее и ожидать каких-то таможенных преференций не стоило. Собственно говоря, даже проход русских кораблей через контролируемый османами Босфор оставался под большим вопросом.

С Балканами тоже намечались проблемы – "голуби" вознамерились "сдать" позиции. Но тут на дыбы взвился Павел и сам Рюген – регион был крайне важен и чем крепче будут там позиции у страны, тем проще будет влезть туда в будущем. Предательство же могло обернуться большими проблемами в дальнейшем. "Голуби" скривились, но согласились, что заступаться за православных необходимо – раз уж страна позиционирует себя как оплот и центр православия. Ради этого Грифичу пришлось пойти на контакт с церковными иерархами и где уговорами, а где лестью и шантажом заставил их влезть в решение данного вопроса.

После Рождества начались мирные переговоры, закончившиеся на удивление быстро. Турки были готовы к очень серьёзным уступкам, русские же дипломаты были проинструктированы "голубями" и тоже готовы к уступкам. В итоге, торга практически не получилось и через десять дней был заключён мир.

Само собой разумеется – Рюген постарался разрекламировать Павла и себя самого, как заступников балканских народов. Дескать, только из-за них восстания окончились удачей и турки не станут применять карательных мер. Интересы принца на Балканах были скорее теоретическими, но в будущем хорошее отношение могло пригодиться.

Мир заключили, но в силу подписанные документы пока не вступили. Для полноценного договора требовалось соблюсти массу условий – обеими сторонами, разумеется. И пока они не будут выполнены до конца, война может вспыхнуть в любой момент.

Понимая это, Рюген старался поторопить свою армию, идущую скорым маршем в сторону Петербурга. Понятное дело, что торопил он не приказами, а старался создать наиболее комфортные условия на пути следования – арендовал телеги, закупал провизию, организовывал стоянки и так далее. Увы и ах, но расстояние всё равно было слишком велико, да и погода была далека от идеальной, так что "Суворовского марша" просто не вышло. Впрочем, в таких условиях он бы не вышел и у "чудо-багатырей": одно дело двигаться "на форсаже" несколько дней и совсем другое – недели. Не выйдет.

В итоге, когда Мекленбург всё-таки решился на объявление войны, померанская армия была ещё на территории России и защищаться Померании предстояло только силами трёх пехотных полков, ополчением из лояльных юнкеров, и силами милиции.

Ещё более неприятным известием стало, что Пруссия и Австрия вместе с англо-французскими союзниками выдвинули ультиматум, в котором говорилось, что они не потерпят вторжения русских войск на территорию германских княжеств. И пусть Мария-Терезия почти тут же прислала письмо, в котором по большому секрету заявляла о своём нейтралитете в возможной войне, австрийскую армию всё равно приходилось учитывать.

Канцлер и вдовствующая императрица прятали глаза, когда отказывали герцогу в военной помощи. Но муки совести, если таковые и были, ничего не значили – воевать предстояло в одиночку.

Глава шестая

Война началась, но Рюген не спешил домой. Да, это был бы красивый поступок – с саблей наголо, на лихом коне… И совершенно идиотский.

Вместо этого принц прилагал все силы, чтобы армия двигалась как можно быстрее, но в меру – так, чтобы она сохраняла боеспособность, а не превращалась в сборище инвалидов. Помимо этого он вёл активнейшую дипломатическую переписку в властителями-соседями, переписывался с агентурой, арендовал корабли для десантирования…