По землям московских сел и слобод - Романюк Константинович

В начале мая 1828 г. купили участок земли у А. А. Орловой, и 30 числа того же месяца митрополит Филарет освятил закладку здания, строившегося "по соображению лейб-медика Лодера и по планам архитектора Иосифа Бове", как было написано на медной позолоченной доске, положенной в фундамент. Туда же заложили и 60 особо изготовленных кирпичей с вытисненными золотом именами всех присутствующих почетных особ.

Строительство большого здания - одного из лучших произведений Бове - продолжалось, даже с перерывом, вызванным эпидемией холеры, недолго: уже к концу 1832 г. оно было почти готово, в июле 1833 г. состоялось освящение, и 14 октября того же года Первая Градская больница приняла больных.

Рядом с ней также стоит немалая больница, старше ее на тридцать лет и построенная тоже знаменитым архитектором, но уже на частные средства - князей Голицыных, и поэтому называвшаяся Голицынской. Теперь мало кто помнит об этом, ибо обе больницы входят в комплекс 1-й городской клинической больницы.

В конце XVII в. на этом месте было загородное владение боярина Бориса Прозоровского, перешедшее по его завещанию к Екатерине 1. Здесь стоял деревянный двухэтажный дворец, однако, не очень большой - на первом этаже находилась большая светлица, а на втором - пять светлиц брусяных. В 1728 г. этот участок казна продала братьям баронам Николаю и Сергею Строгановым. В усадьбе был и роскошный фруктовый сад и оранжереи, в которых, судя по объявлению в газете "Московские ведомости", помещенному в июле 1771 г., находились "... разные фрукты, а именно: априкозы, персики, фиги, всяких родов сливы, яблоки, груши". Потомки баронов Строгановых владели участком до 1795 г., когда его купил вице-канцлер князь А. М. Голицын, действовавший по поручению своего двоюродного брата князя Дмитрия Михайловича Голицына.

В продолжение 30 лет он был российским послом в Австрии и все время жил в Вене, во дворце, который знавал многих известных музыкантов того времени - Д. М. Голицын покровительствовал им. Он был не только любителем музыки, но меценатом и коллекционером, собравшим прекрасную картинную галерею.

Свое немалое состояние князь завещал "на заведение в столичном российском городе Москве богаделен и больниц". После его смерти в 1793 г. на участке по Калужской дороге решили построить больницу, а проект ее заказали виднейшему архитектору М. Ф. Казакову. Больница, или как ее называли, "величественный монумент благотворительности", строилась с 1796 г. и была открыта 22 июля 1802 г. К Москве-реке спускался обширный сад, а речной берег был укреплен набережной и украшен двумя белокаменными беседками. В больничной церкви во имя св. Дмитрия царевича похоронили самого благотворителя; надгробный памятник ему сделал скульптор Ф. Г. Гордеев.

По словам известного реставратора В. Я. Либсона, церковь и кабинет Голицына особенно выделяются своею декоративной обработкой: "исключительно хороша цветовая гамма искусственного мрамора колонн, основанная на сочетании теплого розового тона с холодным серо-зеленым. Декор ротонды дополняет живопись в духе гризайль. Соседний с круглым залом кабинет Голицына отделан сложным декором и живописными пейзажами в романтическом духе".

В парке в 1809 г. построили здание для картинной галереи, открытой в мае 1810 г. и ставшей первым в России публичным художественным музеем, но в 1816 г. ее закрыли, ибо князь С. М. Голицын решил картины продать, а вырученные средства употребить на расширение больницы, здание же галереи обратить в больничное.

И сейчас обе эти больницы - и Голицынская и 1-я Градская - впечатляют величественной простотой и монументальным обликом, и можно себе представить, как они смотрелись в Москве начала XIX в., окруженные полями, лугами и деревянными избами обывателей!

За Голицынской больницей можно видеть проезд, ведший в XVIII в. от церкви Ризположения к берегу Москвы-реки. Он называется Титовским по фамилии фабриканта, коммерции советника и в 1814 - 1819 гг. московского городского головы Михаила Ивановича Титова, который содержал здесь крупную ткацкую и ситценабивную фабрику; на территории его владения были разбросаны 12 каменных и 22 деревянных строения; для себя он выстроил большой жилой дом, приписываемый некоторыми исследователями архитектору О. И. Бове. В доме находилось более 30 комнат, наполненных изящной мебелью, позади дома к Москве-реке спускался обширный фруктовый сад. Изделия титовской фабрики были удостоены большой золотой медали и бойко расходились по России, и она процветала, но после смерти основателя сын его Алексей не мог из-за болезни заниматься ею и закрыл фабрику. Наследники продали в 1858 г. владение городу, довольно долгое время все пустовало, и только в 1868 г. тут поместили арестный дом, получивший в народе прозвание "Титы", в 1882 г. туда перевели известную в городе тюрьму для должников - "Яму" с Воскресенской площади. "Титы" довольно долго еще исправно "работали" - на плане Москвы начала XX в. обозначен "городской арестный дом".

В помещениях бывшей титовской фабрики также находилась больница: в 1865 г. в Москве обнаружились эпидемические заболевания, особенно же стал тревожить городские власти и медиков тиф. Необходимо было срочно принимать меры, но больниц не хватало, и тогда решили временно разместить больных в помещениях бывшей тиговской фабрики - открытие новой временной больницы состоялось 22 марта 1866 г. Большое внимание к организации больницы проявил московский городской голова князь А. А. Щербатов, почему и долгое время больница называлась "Щербатовской". Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, и сейчас еще, более чем сто лет спустя, больница занимает те же здания.

Далее к Большой Калужской улице выходили деревья живописного Нескучного сада, или, скорее, даже обширного парка на крутых берегах Москвы-реки, одного из самых любимых москвичами. Строго говоря, "Нескучным" называлась только загородная княжеская усадьба почти у Калужской заставы Камер-коллежского вала, но со времени покупки ее и нескольких усадеб на правой стороне Калужской дороги царской фамилией все объединенное имение получила это название, дожившее до наших дней.

Итак, в царском имении "Нескучное" объединились в первой половине XIX в. несколько бывших здесь усадеб, которые в свою очередь составились также из нескольких более мелких: фабричного участка купца Серикова, демидовской усадьбы, голицынского имения и собственно "Нескучного" князей Шаховских.

Ближайшими к Калужской площади были участок купца Ф. И. Серикова по линии улицы, а за ним в глубине, ближе к Москве-реке, две усадьбы - княгини М. Д. Куракиной и генерала Ф. И. Соймонова.

Еще в 1735 г. купец Федор Сериков "приискал для лучшаго и пространного фабричного заведения" большой пустующий участок, "где прежде сего бывали Государевы полевые сараи, на которых местах... производили подрядом кирпичные заводы". Сериков выстроил несколько каменных и деревянных строений, в числе которых были три мастерских палаты, где и производились ткани: каразея (грубая шерстяная ткань на подкладку) и сукно для армии. В 1775 г. на фабрике работало 85 рабочих и производство не было особенно большим по московским масштабам. Сын основателя фабрики Григорий в 1785 г. продал этот участок обер-провиантмейстеру Н. М. Походяшину, который, в свою очередь, через год уступил "двор с каменными и деревянными строениями с садом и березовою рощею и с пустопорожнею белою землею" графу Федору Орлову.

Владение Марии Дмитриевны Куракиной перешло к княгине Д. Ф. Репниной, продавшей его в 1754 г. за 1000 рублей жене П. А. Демидова Матрене Антиповне.

Второе владение принадлежало генералу Федору Ивановичу Соймонову, одному из тех "птенцов" Петра Великого, которые составили славу его царствования - гидрографу, картографу и государственному деятелю. Он оказался замешанным в дело Волынского, был приговорен к смертной казни, замененной наказанием кнутом, вырыванием ноздрей и ссылкой в Сибирь на вечную каторгу. Елизавета Петровна помиловала его - говорят, что его никак не могли найти на сибирских просторах и объявить эту новость. Дом на Калужской наследники его продали в 1754 г. все той же Матрене Антиповне Демидовой, и таким образом у нее (это формально, а на самом деле у мужа - Прокофия Демидова) оказалась большая усадьба, находившаяся на берегу Москвы-реки, (она не выходила на Большую Калужскую, отделяясь от нее участком фабриканта Серикова).

В новом владении Демидова находился каменный дом, который владелец предполагал сломать, а вместо него построить, согласно поданному в 1756 г. прошению, каменные палаты, составившие основу существующего и сейчас дворца, в котором находится Президиум Российской академии наук (Ленинский пр., 4).

Кто является автором его, неизвестно: три имени связаны с домом Демидова - архитектор И. Ситников, В. Иехт (ему в некоторых работах безоговорочно приписывается авторство дома Демидова) и В. Яковлев, подписавший первоначальный план дома.