Улица Светлячков - Кристин Ханна

Оказавшись на лестнице, она схватилась за перила, чтобы не упасть.

— Ее нет, — произнесла Кейт дрожащим голосом.

Джонни поднял глаза.

— Что?

— Она ушла. Думаю, вылезла в окно и спустилась по решетке.

Джонни вскочил на ноги в одну секунду и воскликнул:

— Черт возьми!

Он выбежал наружу, Кейт последовала за ним.

Они стояли под окном спальни Мары, глядя на то место, где она, сломав ажурную белую решетку, продралась через заросли плюща.

— Черт побери! — снова выругался Джонни. — Надо обзвонить всех ее подруг.

Даже такой холодной ночью, как эта, Талли любила сидеть у себя на веранде. Это было огромное, отделанное каменной плиткой пространство, имитирующее террасу на итальянской вилле. В больших керамических кашпо росли лиственные деревья, ветви их были усыпаны крошечными лампочками.

Талли подошла к ограждению и стала смотреть в ночь. Она слышала далеко внизу звуки большого города, вдыхала соленый запах залива. На почтительном расстоянии, за серыми водами, она видела очертания поросшего лесом острова Бейнбридж.

Интересно, что сейчас делают Райаны? Собрались вокруг своего огромного старого стола и играют в настольные игры? Или Мара и Кейт, свернувшись калачиком на диване, разговаривают о мальчиках? Или Кейт и Джонни улучили момент и целуются где-нибудь?

В квартире зазвонил телефон. И слава богу! Думая о семье Кейт, Талли только чувствовала себя еще более одинокой.

Она зашла в комнату, закрыла за собой двустворчатую дверь и ответила на звонок:

— Алло!

— Талли?

Это был Джонни. Голос его казался каким-то незнакомым, очень напряженным.

Талли почувствовала беспокойство.

— Что случилось?

— Мара убежала из дома. Мы не знаем точно когда. Возможно, час назад. У тебя она не появлялась? Не звонила?

— Нет. А почему она убежала? — прежде чем Джонни успел ответить, раздался звонок домофона. — Погоди секунду, Джонни, не отсоединяйся.

Она подбежала к трубке домофона и нажала на кнопку.

— Что такое, Эдмонд?

— Вас хочет видеть Мара Райан.

— Пусть поднимается. — Талли отпустила кнопку. — Она здесь, Джонни.

— Слава богу! — выдохнул на другом конце провода отец Мары. — Она у Талли, дорогая. С ней все в порядке. Мы сейчас подъедем, Талли. Не давай ей уйти.

— Не беспокойся.

Талли повесила трубку и подошла к входу. Дверь ее пентхауса была единственной с этой стороны. Талли открыла ее и принялась ждать, стараясь изо всех сил выглядеть удивленной, когда Мара выйдет из лифта.

— Привет, тетя Талли. Извини, что пришла так поздно.

— Не так уж и поздно, заходи.

Она отошла в сторону, пропуская Мару в квартиру. Как всегда, Талли поразила необыкновенная красота ее крестной дочери. Как и большинство девочек ее возраста, она была слишком худой, вся состояла из углов и впадин, но это вовсе ее не портило. Мара была из тех девушек, которые до тридцати лет выглядят формирующимися, зато потом они приобретают поистине королевскую осанку и фигуру.

Талли подошла к Маре.

— Что случилось?

Мара плюхнулась на кушетку и вздохнула с драматическим видом.

— Меня пригласили на концерт.

— Так… — Талли присела рядом с девушкой. — И что же?

— В Такома-Доум.

— Отлично…

— В будний день. — Мара скосила глаза. — Мальчик, который меня пригласил, со второго курса.

— Это сколько лет — шестнадцать, семнадцать?

— Семнадцать.

Талли кивнула.

— Я ходила на «Вингз» в Кингдом примерно в твоем возрасте. А в чем проблема?

— Мои родители считают, что я слишком маленькая.

— И они не пустили тебя?

— Правда, ужасно? Все ходят везде, где им хочется, кроме меня. А моя мама не разрешает мне ездить в машине даже с парнями, у которых уже есть права. Она каждый день сама забирает меня из школы.

— Ну, всем известно, что шестнадцатилетние мальчики — очень плохие водители. И иногда оставаться с ними наедине небезопасно.

Талли вспомнила ту ночь в лесу много-много лет назад.

— Но мы ведь идем целой группой.

— Группой? Ну, это другое дело. Пока вы все будете держаться вместе, ничего плохого не случится.

— Я знаю. Думаю, родители боятся, что за рулем будет неопытный водитель.

— Ну, я могла бы отвезти вас на своем лимузине.

— Ты это сделаешь?

— Конечно. Это решило бы все проблемы. Я бы за вами и присмотрела. Мы бы оттянулись по полной. И никто бы не пострадал — я гарантирую.

Мара вздохнула:

— Но ничего не получится.

— Почему же?

— Потому что моя мать — настоящая сука, и я ее ненавижу.

Это заявление застало Талли врасплох, повергло ее в шок.

— Мара… — Она не находила, что сказать.

— Я не собираюсь брать свои слова обратно. Она обращается со мной как с ребенком. Совсем не уважает меня как личность. Пытается выбирать мне друзей и диктовать, что я должна делать. Никакой косметики, никакой завивки, пирсинг на животе тоже нельзя. И домой не позже одиннадцати. И татуировки запрещаются. Жду не дождусь, когда смогу наконец от нее уехать. Я отправлюсь прямо в Голливуд и стану звездой, как ты.

Последняя фраза так польстила Талли, что она чуть было не забыла про все ей предшествовавшее. Пришлось сосредоточиться, чтобы не утратить нить разговора.

— Ты несправедлива к своей маме, Мара. Девочки твоего возраста куда более уязвимы, чем тебе кажется. Много лет назад, когда мне было столько же лет, я тоже думала, что ничего не может со мной случиться…

— Но ты ведь позволила бы мне пойти на концерт, если бы была моей мамой?

— Да.

— Как жаль, что ты не моя мама.

Талли удивило то, как глубоко затронули ее эти слова. Они попали в какую-то особенно чувствительную точку.

— Вы с мамой минуете этот этап, Мара. Вот посмотришь, — пообещала она.

— Нет, никогда.

На протяжении следующего часа Талли пыталась пробиться через гнев Мары, но эта оболочка оказалась неожиданно очень прочной, и разбить ее никак не удавалось. Талли была в шоке от того, с какой легкостью Мара заявляла, что ненавидит мать, боялась, что эти двое никогда не сумеют восстановить разрушенные отношения. Но Талли-то знала, как никто другой на свете, каким разрушительным может стать для девочки-подростка отсутствие материнской любви и опеки.

Наконец зазвонил домофон, и голос Эдмонда сообщил из динамика, что к Талли пришли мистер и миссис Райаны.

— Так они знают, что я здесь? — воскликнула Мара, вскакивая на ноги.

— Догадаться вообще-то нетрудно, — прокомментировала Талли, подходя к домофону. — Пусть поднимаются, Эдмонд. Спасибо.