Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

— Что, уже?

— Уже.

Рома посмотрел по сторонам, поискал кого-то.

— Кстати, пап… Лекса куда делся?

— Испарился, — ответил я мрачно. — Потом расскажу.

Прощания и заверения в вечной дружбе не заняли много времени, и мы ушли.

Рома взял мать на руки, и я вывел их в Паутину, а оттуда на Землю, в свою квартиру в Алуште.

Наверное, нужно было доставить Юлю прямо домой, но сначала я хотел дать ей время прийти в себя. И попытаться объясниться.

ГЛАВА 38

На сей раз я прицелился точно, и мы объявились посреди гостиной.

Ромка тут же посадил мать на диван, а та свернулась клубочком, уткнулась носом в подушку, даже не посмотрев, куда попала на сей раз.

Я сбросил на пол рюкзак, отстегнул меч с ножнами, швырнул в кресло куртку.

В раскрытую балконную дверь врывался сырой, насыщенный озоном ветер, над морем сверкали молнии, по окнам хлестал дождь.

На журнальном столике валялся мобильный, все это время простоявший на зарядке. «26 августа, 15:57» — значилось на дисплее.

Итак, мы отсутствовали полтора месяца. Как целую вечность!

Список пропущенных звонков впечатлял своими размерами. Я начал его просматривать. Царев, Царев, Леночка, Царев, Саня, Мусик, Леха, Ната, Ната — господи, а этой-то чего понадобилось?! — снова Царев… Да ну их всех! Разве что Цареву перезвонить, успокоить…

Ромка подошел, легонько толкнул в бок:

— Пап, у тебя Слезы Леса еще есть?

Я протянул ему флакон.

— Шрам все равно останется. От их клыков всегда так.

— Черт с ним! Только бы чесаться перестало, — отмахнулся он и скрылся в ванной.

Я проводил его взглядом, сходил закрыл балконную дверь, подтащил кресло к дивану и уселся.

Юлька подняла голову и уставилась на меня уставшим взглядом.

— Это снова ты, Корнеев?.. — с хрипотцой спросила она. — А я уж понадеялась, что ты мне приснился…

Я молча развел руками.

Юля села, запуталась в тяжелых складках платья, чертыхнулась и принялась стягивать с себя анахроничный наряд.

— Ну чего уставился, идиот?! — возмутилась она. — Принеси мои вещи!

Я вышел в спальню и вернулся с полным комплектом: кофточка, босоножки, сарафан. Сарафан пришлось выколдовать. Где сейчас находился первоначальный экземпляр, я не знал.

Юлька вырвала одежду из моих рук и стала переодеваться, понося меня на чем свет стоит:

— Идиот! Придурок! Клоун! Копперфильд хренов!!!

Я обреченно вздохнул и снова устроился в кресле. Жутко хотелось спать.

— Что ты молчишь, Корнеев? — с вызовом спросила Юля.

— А что я должен говорить?

— Мог бы хоть извиниться! — заявила она.

— Ну извини, если тебе от этого полегчает, — пожал я плечами.

Она на секунду застыла с приоткрытым ртом, а потом налетела на меня с кулаками. Я даже отбиваться не пытался, только отворачивался, чтобы по лицу не попала.

— Полегчает? Мне полегчает?! — продолжала она кричать. — Ты, полено бесчувственное! Я чуть со страху не умерла в том жутком месте!

— Ты же почти все время спала, когда тебе было бояться-то? — искренне удивился я и был тут же наказан очередной порцией ударов.

Потом она, как и предполагалось, разрыдалась у меня на груди. Я понял, что парой поцелуев делу снова не поможешь, но где-то в квартире был Ромка, и утешить даму как положено я при всем желании не мог. Так что просто гладил ее по голове и ждал.

Ромка, успевший принять душ и сменить рубашку, позаимствовав одну из моих, вернулся в комнату, подмигнул мне и устроился во втором кресле.

Вскоре Юля успокоилась, вытерла слезы и потребовала:

— Вызови нам такси, Артур! Я хочу домой!

— Какое такси? Я сам вас отвезу! — запротестовал я.

— Боже, Корнеев! Ты же на ногах не держишься, — вздохнула Юля, — куда ты собрался ехать?!

— Так оставайтесь здесь, — предложил я.

— Нет, Артур, нет, — покачала она головой и строго глянула на сына: — Рома! Пойди прогуляйся!

— Дождь ведь! — запротестовал тот.

— Тогда иди чай завари! — распорядилась мать, и сын, горестно вздыхая, отправился на кухню.

Юля перебралась на диван, сложила руки на груди, закинула ногу на ногу.

— Я должна сказать это сейчас, Артур, — вздохнула она, — именно сейчас. Позже будет больнее. Я… я боюсь тебя! Пойми меня правильно… — Юля отвела глаза, облизнула губы и продолжила еле слышно: — Я никогда не встречала другого человека, хотя бы отдаленно похожего на тебя. Ты был, есть и будешь для меня особенным, и в какой-то момент я даже… — Она безнадежно махнула рукой, сердито шмыгнула носом. — А, ладно! Ты не для меня, Корнеев. Я — простая, земная, с нормальной жизнью и ничем не выдающимися желаниями. А ты… ты — ходячий динамит, Арчи Бесстрашный, или как тебя там называют, в том диком месте, где мы были. Я ничего толком не знаю о той твоей жизни, но увидела достаточно, чтобы понять: я не хочу ничего знать, не хочу иметь со всем этим ничего общего! Колдуны, вампиры, оборотни!.. Я думала, такое только в кино бывает! И ты… Я бы никогда не хотела вновь увидеть того безжалостного и хладнокровного демона, каким ты был там! Боже, Артур, у тебя до сих пор кровь на лице! Ты вообще — человек?! Прости, если обидела, но я хочу скорее забыть весь тот кошмар. И… я не хочу тебя больше видеть!

Выпалив последнюю фразу, Юля опустила голову, а ее пальцы нервно мяли белую ткань сарафана.

— Ты снова все решила сама, да?.. — неожиданно хриплым голосом сказал я, потому что от ее слов было больно. Почти так же больно, как тогда, в первый раз…

— Так что, Артур? Ты точно не хочешь ехать со мной в Киев? — наверное, в тысячный раз спросила Юля.

Я обреченно вздохнул и, не ответив, устремил взор в безбрежную морскую даль, расцвеченную яркими бликами парусников. Мы сидели на каменной ограде набережной, ели мороженое и радовались обретенной свободе.

Экзамены остались позади, впереди — лишь выпускной и целая жизнь без школы. Основная тема для разговоров в последнее время — предстоящее поступление и планы на будущее. Умник Баранов собрался штурмовать Харьковский политех. Царева его папаша-предприниматель изо всех сил толкал в юридический. Серега сопротивлялся как мог, но силы изначально были неравны. Звезды Натка с Вероникой нацелились на модельное агентство. Кто-то метил в педагоги, кто-то — в медицину. В общем, все как у всех.

Моя амбициозная Юлечка нацелилась на Киевский университет, потому как страстно мечтала стать переводчиком и кататься за границу. Я по большей части отмалчивался, а если особо доставали, выдавал заученную версию про отряд космонавтов. Понятно, никто в это не верил, но меня все же оставили в покое. Даже Царев, который знал то же, что и Юля: «правду сказать не могу, а врать не хочу».