Молот Люцифера - Ларри Нивен

Умный закон. Дичь может понадобиться позднее, и нет никакого смысла загодя распугивать ее, преждевременной охотой гнать прочь от ранчо. Все законы сенатора — умные законы. Но они законы, которые принимаются без обсуждения. Они приказы, исходящие из Большого дома, а о них заранее не сообщается никому, за исключением Кристоферов, а Кристоферы их не оспаривают. Во всяком случае, пока еще не оспаривают.

Именно Джордж Кристофер дал Гарви разрешение уйти. Харди рисковать не хотелось. Не то, чтобы его заботила судьба Гарви, но оружие и пища, которые должен был забрать с собой Рэнделл, представляли немалую ценность. Но Маурин переговорила с Харди, а потом из дома вышел Джордж Кристофер и передал Гарви еду и оружие. И рассказал о дороге.

Гарви был совершенно уверен, что это не совпадение. У Кристофера не было никаких причин помогать Рэнделлу и, тем не менее, он появился на сцене в тот самый день, когда Маурин повела переговоры со своим отцом и Элом Харди о деле Гарви. В тот самый день, когда она открыто высказала свою приязнь к Гарви Рэнделлу. Пошла на поступок слишком значительный, чтобы его не заметить.

Было не трудно понять, как Джордж Кристофер относится к Маурин. А вот как она относится к нему? И уж затронув эту тему — как Маурин Джеллисон относится к Гарви Рэнделлу?

Гарви присвистнул про себя: кажется я влюбился. Только… Не знаю, на что это похоже. Будучи верным… ладно, почти верным мужем на протяжении восемнадцати лет, я не слишком подготовлен для любовных интриг.

А может и подготовлен. Он всегда считал, что любые мужчина и женщина способны к этому, если представится возможность. Теперь он был в недоумении. Что это такое — любовь? Он был готов жизнь положить за Лоретту — но не пожелал остаться дома потому, что она боялась. Сейчас он, возможно, встретился с любовью, и все же не уверен, что понимает — что оно такое?

Наконец, настал полдень, время устроить привал. Гарви на ходу высматривал хворост. Он чувствовал себя очень одиноким и беззащитным. Раньше, даже отойдя далеко от дороги, можно было встретить немалое количество людей. Но это было до Падения Молота. Может два дня назад, вон с тех гор спустились бандиты, подстерегающие случайного прохожего, и сейчас ждут — а засаду они могут устроить где угодно. Хотя, пока что никто навстречу не попался, и от этой мысли Гарви сделалось радостно.

Дорога шла через сосновый лес, по крутым склонам. Повсюду стояла вода. Такой дождь… нелегко будет найти подходящее место для привала. Лучше всего было бы укрытие, образованное обломками скалы — вроде того, где было устроено место отдыха для часового. Хотя — нужно быть очень осторожным. Все живое разыскивает какое-нибудь сухое место. Медведи, змеи и так далее.

В первом же удобном найденном месте оказался скунс. Гарви с большим сожалением прошел мимо. Здесь хорошо было бы устроить привал: два обломка, соприкасающиеся вершинами, а под ними действительно сухо. Но — бусины глаз и запах, который ни с чем не перепутаешь — с эти врагом не справиться. Кроме того, скунс может быть бешеным. В теперешних условиях укус скунса может оказаться особенно опасным. Некуда бежать, чтобы тебе сделали прививку от бешенства. И долго еще некуда будет бежать за такой прививкой…

В следующем найденном укрытии оказалась лиса, а может одичавшая собака. Гарви и Марк выгнали ее прочь. Под этими обломками, в этом укрытии было мокро и места было мало, но все же Марк и Гарви, сняв свои пончо, устроили из них нечто вроде навеса, так что хоть на голову не лило.

Теперь — костер. Пока еще светло, Гарви принялся собирать дрова. Сухостоя было достаточно, но он был весь насквозь мокрый. Все же, если расщепить его, то дерево в середине сухое. Дров набралось не более, чем на час горения. Хотя, может, хватит и подольше, если быть экономным. Когда стало совсем темно, Гарви разжег костер, для этого пришлось потратить часть драгоценного горючего.

— Вот если бы у нас была железнодорожная ракета, — бережно наливая горючее к основанию маленькой кучки сухих щепок, сказал Гарви. — С помощью ракеты костер можно разжечь даже в буран.

— Харди, мать его, не дал бы ее вам, — ответил Марк.

— Вам лучше бы быть с ним поосторожней, — Гарви зажег спичку. Горючее зажглось, и на мгновение свет пламени ослепил Гарви и Марка. Зажглись щепки, и ощущать даже ту крошечную долю тепла, которую давал их огонь, было очень приятно. — Он вас не любит.

— Сомневаюсь, чтобы он вообще кого-нибудь любил, — сказал Марк.

Начал раскладывать вокруг костерка полешки побольше — чтобы они подсохли.

— Всегда улыбается, но в душе его нет улыбки.

Гарви кивнул. Улыбка Харди осталась все той же — какой она была и до падения Молота. Он по-прежнему оставался помощником политического деятеля — то-есть, человеком, который дружелюбно держится со всеми и каждым. Но теперь его улыбка не означала дружелюбия и приветливости, теперь в ней таилась угроза.

— Господи, — сказал Марк.

— А?

— Просто мне вспомнились эти бедные выродки, — сказал Марк. — Гарв, я кажется, от этого свихнусь.

— Не думайте об этом.

— Когда повешусь — перестану. Не могу забыть этого.

— М-да. — На ферме Романов их было четверо — четверо перепуганных детей — подростков. Два мальчика и две девочки, никому из них не было еще и двадцати. Когда Харди и Кристофер взяли их, наконец, в плен, оказалось, что двое из них в схватке получили ранения. А затем, между Харди и Кристофером разгорелся яростный спор — с криками, чуть не до драки. Джордж Кристофер хотел пристрелить всех четверых прямо на месте. Эл Харди доказывал, что их следует отправить в город. Гарви и Марк приняли сторону Харди, и Кристофер, наконец уступил.

Но когда их доставили в город, сенатор и мэр в тот же день устроили суд. И к вечеру все четверо были повешены перед зданием Городского Совета. Способ смерти, на котором настаивал Джордж Кристофер, был милосерднее.

— Они убили Романов и того другого парня из «Мучос Намбрас», — сказал Гарви.

— Как еще нам оставалось поступить с ними?

— Черт, они получили то, чего заслужили, — сказал Марк. — Но слишком уж это, мать его так… страшно. И больно. А эти девочки — они кричали и плакали… — Марк подбросил еще полешек в огонь. Задумался.

Большая часть горожан была потрясена казнью, подумал Гарви. Но вслух никто ничего не сказал. В городе у Романов было много друзей. Кроме того, протестовать могло оказаться опасным. Эл Харди улыбался, был как всегда спокоен и вел себя, будто ничего особенного не происходит — и за всем этим ясно виднелась угроза. Страшная угроза.

Путь. Для тех, кто не умеет объединяться, для тех, чья жизнь связана с бедами, всегда существует лишь один путь. Путь.

Они находились почти на вершине горы. Добрались до самой верхней точки дороги. И как раз настало время устроить привал. Уже третий день, как они в дороге. Ливень не прекращался, и чем выше взбираешься в горы, тем он делается холоднее. Сегодня ночью без костра не обойтись. Значит его нужно разжечь.

Гарви бережно выложил на землю щепки. Но не успел еще достать из кармана флягу с горючим, как почувствовал этот запах.

— Дым, — сказал Марк. — Дым костра.

— Да. Его разожгли так, чтобы не было видно со стороны, — отозвался Гарви.

— Это где-то поблизости. При таком дожде мы бы никогда не почувствовали запах дыма, если б костер был далеко.

Вероятно, костер так хорошо укрыт, что увидеть его свет не удастся. Гарви, не производя ни малейшего шороха, сел. Жестом показал Марку, что нужно соблюдать абсолютную тишину. С вершины дул сильный ветер, должно быть, он и донес запах дыма. Ливень походил на дымовую завесу, он гасил любой проблеск света. Видимость была не более, чем на несколько ярдов.

— Надо пойти посмотреть, — сказал Марк.

— Да. Пончо оставим здесь. Промокнуть больше, чем мы промокли, уже не возможно.

Они осторожно двинулись вверх по склону, вглядываясь в сумрак.

— Там, — прошептал Марк. — Я кое-что услышал: голос.

— Гарви показалось, что он тоже услышал это, но именно показалось: звук был слишком слабый. Он и Марк двинулись в направлении, откуда донесся голос. Не имело смысла стараться соблюдать тишину. Ветер и дождь заглушали почти все звуки. Заглушали, в том числе и звук шагов — тем более, что под ногами были устилающие подножие леса мокрые листья и грязь.

— Подержи.

Марк и Гарви замерли. Голос был девичий. Голос очень юной девушки, подумал Гарви. Девушка была где-то очень близко, вероятно она скрывалась в зарослях впереди.

— Энди, — крикнула она. — Идут двое.

— Встречу.

Мгновение Гарви не мог пошевелиться. Ведь это…

— Энди! — закричал он. — Энди, это ты?

— Да, сэр, — по тропе спускался его сын.

Гарви кинулся к нему:

— Энди, благодарение Богу, с тобой все в порядке…