Библиотека литературы США - Кэтрин Энн Портер

— Отче небесный, да послужит сие напоминанием, что все мы до единого сотворены силой страшной и чудотворной, — произнес над гробом доктор Болт, склонивши голову. Как будто похоже на слова из молитвы, которую судья Мак-Келва произносил перед обедом? Больше Лоурел ничего не слышала. Она смотрела, как доктор Болт продолжает службу, но все, что он говорил, казалось не громче бесшумных движений его носового платка — он все время вытирал лоб, проводил по щекам и снова по лбу.

Все остались на местах, только семья — Лоурел, Фэй — и Баллоки прошли вперед и встали в притворе позади гроба. Лоурел увидела, что церковь не вмещает всех, кто пришел. Везде по стенам стоял народ, затемняя цветные витражи окон: негритянский Маунт-Салюс тоже явился, и все чернокожие оделись в черное.

Вниз по ступеням хлынули все вместе. Гроб плыл впереди.

— И суждено было Ему спуститься туда, откуда Он вознесся, — сказала мисс Верна Лонгмайер, оказавшись внизу. — Разодрана посередине. — Обеими руками она по казала, как рвут ткань по шву. — Гефсиманский сад, — добавила она и с победоносным видом повернулась и пошла в другую сторону.

Каждая машина почему-то задевала изгородь и звякала, въезжая на кладбище. Процессия прошла в чугунные ворота, коленопреклоненные ангелы и переплетенные виноградные лозы на них поблескивали темно, как паточные леденцы. Впереди, на вершине холма, толпились крылатые ангелы и статуи почивших граждан в старомодных одеяниях; они стояли, словно на перекличке, среди колонн, обелисков и елей, напоминая дружную компанию туристов — пассажиров на палубе корабля, где все друг друга знают, — степенные участники небольшой провинциальной экскурсии, собравшиеся в путь, который потом будет им сниться.

— Как я рада, что большая камелия расцветает, — сказала Лоурел. Она почувствовала, как ее руку в перчатке сжала рука мисс Теннисон, когда Фэй с другой стороны заговорила:

— Уж не знаю, какой идиот мог подумать, что я собираюсь хоронить моего мужа рядом со старой женой? Он будет лежать на новом кладбище.

Лоурел обвела глазами памятники, отмечая могилы семьи Мак-Келва, и нашла любимую камелию отца, старинную Chandlerii Elegans, которую он посадил на могиле ее матери, — деревце разрослось и походило на лошадку, покрытую попоной из живых и увядших цветов и стоящую на ковре опавших, потускневших лепестков.

Лоурел никогда не приходило в голову, что в Маунт-Салюсе может быть новое кладбище. Это было похоже на путешествие на ту сторону Луны. Процессия остановилась. Лоурел увидела, что дальше идет слишком плохая дорога и по ней проберется только похоронный автобус. Все вышли на траву у глинистой заброшенной дороги. Грузовик затормозил прямо позади их машины, едва не задев ее жестяным номером на бампере.

«Заботься о ближних, пока ближним не придется позаботиться о тебе…»

— Зачем мы сюда приехали? — спросил Венделл, и голосок его далеко разнесся на просторе, невесомый, как пух чертополоха.

— Венделл Чизом, надо же людям кончить то, что начали? Говорила я тебе, пожалеешь еще, что напросился, — сказала Сис.

Они побрели через поле. Там уже было несколько десятков могил, одинаково утыканных неувядаемыми рождественскими букетиками из пластмассы.

— Ну как, все идут куда надо? — громко спросила мисс Теннисон, обводя глазами толпу, топчущую молодую травку. — Помогите-ка кто-нибудь Тому Фаррису дойти до участка.

Издали был виден навес, воздвигнутый над местом для могилы; ее, как нарочно, вырыли в самом дальнем углу кладбища. Когда стали подходить ближе, вдруг разом захлопали крылья и отовсюду, как с пашни, поднялись стаи птиц, они летели с промежутками, повторяя очертания поля, словно старой карты, на которой еще делают новые знаки, но в полете карта смялась, скомкалась.

Мистер Питтс уже опять стоял в ожидании под навесом. Семья заняла заранее приготовленные места. Справа от Лоурел сидела Фэй, жеманно прижав к щеке руку в черной перчатке. Гроб, стоящий над вырытой могилой, теперь был на уровне их глаз.

Мисс Теннисон, сидя, как и прежде, слева от Лоурел, прошептала ей на ухо:

— Оглянись-ка. Школьный оркестр. Еще бы им здесь не быть! И эти трубы, их гордость, и эту форму — все дал им Клинт, видишь, как щеголяют! Ну-ка передайте им, чтобы не зевали. Иначе они никогда не начнут играть.

Под навесом мистера Питтса Лоурел чувствовала острый запах цветов, оживших на свежем воздухе, и сырой запах могильной глины. Их стулья были установлены на фисташковой, лишенной запаха нейлоновой травке мистера Питтса. Но все же и эта травка отзывалась, как и все кругом, дрожью на дрожь земли под ногами; новое кладбище шло вдоль самой обочины новой автострады.

Доктор Болт занял свое место и произнес надгробное напутствие. И опять Лоурел не уловила ни одного слова из его речи. Пожалуй, она не услышала даже школьного оркестра. Шум с дороги накатывал на нее, как вздымающиеся и опадающие волны вечного океанского прибоя. Они оглушали ее, как горе. Блеск ветровых стекол вспышками света дробился в ее слезах. Но вот рядом с ней черная рука Фэй соскользнула со щеки — пригладить волосы. Все было кончено.

— Должна сказать вам, Лоурел, что похороны вышли чудесные, — сказала Дот Даггет, как только все поднялись и доктор Болт прошел мимо, пожимая руки всей семье. — Я видела всех, кого знаю, всех знакомых. Весь старый Маунт-Салюс был представлен полностью.

Дот смотрела на Лоурел глазами старой киноактрисы. Она послала воздушный поцелуй всем остальным и попрощалась, нарочно не замечая мисс Теннисон Баллок.

Первыми сорвались с места оркестранты. Красные с золотом, они понеслись по траве к своему старому драндулету. Венделл мчался за ними по пятам. На дороге он отыскал свой грузовичок, забрался в кузов и бросился на пол ничком, раскинув руки.

Остальные двигались медленнее.

— Кто-нибудь помогите старому Тому Фаррису, — сказала мисс Теннисон.

Лоурел пропустила их вперед и попала прямо в объятия Миссури. Не успели они отойти, как снова на землю опустились птицы — это были скворцы. Подпрыгивая и приплясывая, они ворошили землю желтыми весенними клювами.

4

Огонь в гостиной, смилостивившись, угас. Миссури с мисс Теннисон расставили по местам кресла в обеих комнатах и в столовой, а подружки, все вместе, успели завести часы над камином, поставить стрелки — было всего десять минут первого — и раскачать маятник.

Из столовой донесся протяжный стон мисс Теннисон Баллок, такой стон всегда означал, что блюдо удалось на славу, это было суфле из цыпленка ее собственного изготовления. Она позвала всех в столовую.

Фэй глазела на накрытый стол, а мисс Теннисон, Тиш и несколько подружек расставляли тарелки и блюда. Миссури снова надела передник, но кладбищенская глина все еще липла к ее подошвам. Она внесла большой кофейник и, поглядевшись в его блестящий бок, подняла к Лоурел улыбающееся лицо.

— Смотри! — сказала она тихонько. — Дом наш стал совсем как в прежние времена. Как в прежние времена!

— Вы уже видели? Вот он, виргинский окорок! — сообщила Лоурел жена пастора таким тоном, словно все шло как надо; она протянула Лоурел крекер с маленьким красным ломтиком и заторопилась к своему супругу.

Как только она исчезла за дверью, майор Баллок внес в столовую серебряный поднос — на нем стояли несколько бутылок и кувшин, окруженный серебряными кубками и высокими стаканами.

— Ванда-Фэй, тут у тебя столько добра, что одинокой женщине на весь век хватит, — сказал Буба Чизом, держа обеими руками сандвич с ветчиной.

— По-моему, все сошло очень прилично, — сказала Фэй.

— Бедная крошка! — сказал майор Баллок. И, протягивая ей серебряный кубок с разбавленным виски — она и не подумала его взять, — повторил: — Бедная крошка! Вы ведь знаете, что вам достался дом и все, что вам захочется из вещей. У Лоурел своя хорошая квартира в Чикаго, и она свою долю получит, мы уж позаботимся…

— Ох, Господи, — сказала старушка миссис Пийз.

— Я-то уж знаю, чей это дом, — сказала Фэй, — А вот кое-кому придется зарубить себе на носу, чей он.

Майор Баллок поднял кубок, который протянул было Фэй, и сам осушил его.

— Ну, могу сказать, что ты молодец, Ванда-Фэй, — сказала миссис Чизом. — Сегодня я очень гордилась. И за тебя тоже гордилась. Какой гроб! Прямо-таки хотелось выхватить из-под него и забрать для Роско.

— Нет уж, спасибо, — сказала Фэй. — Гроб мне влетел в копеечку, думаю, что это всякому ясно.

— Ну да и я постаралась. И мне сдается, что сидит сейчас Роско там, наверху, и знает об этом, — сказала миссис Чизом. — А мне больше ничего и не нужно.

— А сколько ты народу собрала! — сказала Сис. — Даже если негры эти не в счет.