Сильварийская кровь - Антон Орлов

Дафна решила, что он в чем-то прав, хотя следовать его совету не собиралась. И без того в голову постоянно лезет всякая жуть: шуршащий древесный хоровод вокруг побелевших от ужаса благобожцев, растерзанный косматыми ветвями окровавленный парень, трупы зашибленных и захлебнувшихся на улицах Траэмона, гротескный поединок Марека и Довмонта – шатающихся, измученных, но озверевших от ненависти… Хорошо еще, все это не снилось ей в ночных кошмарах, зато днем вспоминалось к месту и не к месту, и тогда она молилась про себя Радане-Матери.

Может быть, пойти в монахини? Об этом надо подумать. Дафна не любила принимать решения сгоряча.

Еще она вызволила из тюрьмы Хиби. Предложила ей место своей компаньонки, у графини ведь должны быть приближенные.

Потолок сводчатый и вдобавок многоярусный: за первым ажурным куполом просвечивает второй, а дальше еще и третий, и, кажется, четвертый… Прихотливо сложное и чарующе гармоничное переплетение то ли резных кружев из светлой древесины кремового оттенка, то ли живых ветвей – не поймешь. Оттуда, сверху, проникают солнечные лучи и свешиваются на длинных стеблях грозди белых цветов, с виду похожих на черемуху, но с другим ароматом – нежным и в то же время бодрящим. Марек не знал, как называются эти цветы.

«Бесконечно милосердная Радана-Мать взяла меня в свои чертоги, несмотря на то что я много чего сделал неправильно… Но почему сюда? Я ведь умер, как воин, убив перед смертью врага, и должен быть попасть в облачные хоромы Яра-Вседержителя. Только я же не был настоящим воином -наверное, поэтому…»

Отведя взгляд от потолка, Марек увидел всю комнату целиком. Деревянные стены с чуть более темными, чем основной фон, узорами – не разобрать, роспись или инкрустация. Углы скругленные, нигде не видно ни стыков, ни швов, зато местами торчат прямо из стен цветущие ветки. Две арки, одна справа, другая слева, за ними виднеются еще комнаты, такие же светлые, сквозистые, озаренные приглушенным солнечным сиянием. Сам он лежал в ванне, по самый подбородок погруженный в теплый вязкий кисель. Рядом, на ковре весенней расцветки, сидел, подтянув колени к груди, лохматый мальчишка-эльф в штанах с камышовым узором.

– Привет, – улыбнулся Рене. – Наконец-то очнулся.

– Привет, – удивляясь слабости собственного голоса, отозвался Марек. – А я думал, я умер. Не знаешь, чем все закончилось?

Оказалось, он провалялся без сознания четыре дня. За это время сильварийцы выбили роэндолских эльфов из Траэмона («хотя их больше, по сравнению с нами они совсем не умеют драться») и заодно завладели еще тремя ингредиентами, необходимыми, чтобы снять проклятие. Прекрасно понимая, что скрывается за последней обтекаемо-эвфеместической формулировкой, Марек тем не менее пробормотал:

– Хорошо.

Если все завязано (да что там «завязано» – стянуто намертво!) таким узлом, что без жертв его никак не распутать, расплачиваться должны в первую очередь те, кто это сделал, а не Ольда Креух и не Иола, которую взяли из приюта мама с папой.

– Нельзя как-нибудь выяснить, что с моими родителями?

– Они не пострадали. Мы знали, что ты об этом спросишь.

Гвардия короны и регулярные войска присягнули на верность королю Траэмонскому. «Оздоровительный» закон Анемподиста норг Парлута уже отменили. В столице идут восстановительные работы после урагана, а когда они закончатся, будет большой праздник в честь королевской свадьбы и официальной коронации Гилаэртиса (хотя настоящая коронация состоялась в первый же день), но неинициированных туда не пустят.

– Мы будем праздновать здесь, – состроив грустную и в то же время озорную гримасу, сообщил Рене. -Тоже гулянку устроим.

– А почему не пустят? – спросил Марек, испытывая от обилия информации нарастающее головокружение.

– Старшие так решили. На всякий случай, чтобы нас не захватили в заложники или не поубивали. Там ведь соберется тьма народа, иностранные гости, а после официальной части -угощение и бал-маскарад. Ничего, у нас тоже будет весело, вот увидишь!

– Так я, наверное, так долго здесь не задержусь, -голова кружилась все сильнее, он даже прикрыл глаза, чтобы не позволить комнате превратиться в карусель. – Гилаэртис сказал, что меня заставлять не будут.

– Ага, только тебе еще месяца полтора лечиться.

– Почему так долго? И почему я такой слабый, я же и раньше терял кровь, когда был у вас в Сильварии, а на следующий день все в порядке…

– Это из-за отравы. Лезвие ножа, которым тебя исполосовали, было смазано медленнодействующим ядом.

– Скотина Рофенси, – с чувством прошептал Марек.

– Скотина, – согласился Рене. – Я его видел. Ты останешься здесь, пока вся отрава из тебя не выйдет. Не бойся, все будет хорошо. Чтобы мой папа – и кого-то не вылечил!

– Надо узнать, не поранилась ли Дафна. Она этим ножом кусок от платья отрезала, когда хотела меня перебинтовать.

– С ней все в порядке.

Марек улыбнулся, несмотря на скверное самочувствие.

– Этот дом построили или вырастили?

– Вырастили. Это один из наших замков, тут сильная защита, никто чужой не проберется. «Я опять здесь и опять могу поговорить с Рене. Лишь бы это не оказалось сном».

Он провалился в беспамятство прямо посреди разговора, но, когда пришел в себя в следующий раз, голова кружилась меньше. Дня через два он уже не ощущал недомогания, однако из ванны с густым темно- розовым «киселем», постепенно вытягивающим яд, его не выпускали, а выбраться самостоятельно он не мог из-за наложенного Рианисом заклятья. Рене кормил его с ложки бульоном, поил травяным чаем. Десны отчаянно чесались – резались новые зубы взамен выбитых благобожцами.

Рианис подолгу пропадал в Траэмоне, но своих пациентов навещал каждый день. Марек поблагодарил его за маму, в ответ сильварийский лекарь скорчил театрально-насмешливую мину, как будто хотел сказать: «Слишком трогательная сцена, увольте!» – а потом серьезным тоном добавил:

– Ты можешь и даже должен оказать нам ответную любезность. Смена власти редко обходится без репрессий, вот и мы не собираемся отступать от добрых традиций, но нам нужны благовидные предлоги, чтобы в результате этих мероприятий репутация короля не пострадала в глазах траэмонцев, а наоборот. Понимаешь ведь такие вещи, не маленький? Когда вернешься домой, посоветуй отцу подать в суд на людей Парлута за вымогательство. Мы получим предлог, а он -свои деньги, и всем будет хорошо.

– Если эти сволочи не сбежали.

– Главное, уговори его это сделать, остальное не твоя забота.

– Извините, если можно, у меня к вам просьба… -смущенно глядя снизу вверх на эльфа, пробормотал Марек. Долго собирался заговорить на эту тему и наконец все-таки решился.