Горизонты нашей мечты - Евгений Лотош

— Мира! — зовет она. — Ты опять еле шевелишься. Иди сюда!

— Да, мама! — недовольный детский голосок. — Иду…

Мячик выскальзывает из-под ладони девочки и медленно, словно в замедленном кино, прыгает по проезжей части, едва не попадая под проехавший автомобиль.

— Мой мячик!

Девочка бросается за мячом.

Тяжелый грузовик проезжает перекресток, ускоряясь, торопясь проскочить под вот-вот загорящийся красный свет. Ледяной ужас сковывает сердце: подхватившая мяч девочка стоит к грузовику спиной.

— Мира! — женский крик, переходящий в отчаянный визг. Девочка недоуменно озирается, хлопая глазами. Звон разбившегося о тротуар бутылочного стекла — уже далеко за спиной — успеть добежать, успеть! Грузовик громко сигналит, девочка медленно поворачивается на звук — и замирает, словно кролик, под слепящими лучами фар. Флюоресцирующая краска на мяче в ее руках горит ярким бело-красным пламенем. Успеть! Проклятый каблук подламывается, но рука успевает оттолкнуться от асфальта, и ноги выносят, удерживая тело, и времени остается только на то, чтобы успеть вытолкнуть ребенка обратно на тротуар…

…и времени не остается уже ни на что. Налетающий грузовик громко ревет клаксоном, и отчаянно визжат тормоза и покрышки, и, словно оскаленные в издевательской усмешке зубы, сияет хромированная решетка радиатора, и поздно, поздно, поздно, потому что в воздух взлетает искаженный, изломанный силуэт ребенка, и мгновением позже чудовищный беззвучный удар переворачивает мир, и свет гаснет. Навсегда.

— Я не успела, — прошептала Сиори. — Я не успела. Если бы не проклятый каблук…

— Ты не должна себя винить, — сочувственный ласковый голос где-то на краю сознания. — Ты сделала все, что могла.

— Я сделала недостаточно. Я не успела. Какая разница, все я сделала или нет?

— Большая, госпожа Сиори. У тебя впереди долгая дорога, и смерть — лишь краткий эпизод. Ты поступила как должно — и сделала все, что могла. Теперь ты можешь отдохнуть спокойно.

— Я не могу отдыхать. У меня масса дел. Я… Я…

— Академия проживет без тебя еще несколько дней, госпожа Сиори. Ты должна отдохнуть. А сейчас — проснись.

Ректор медленно открыла глаза и уставилась в потолок, залитый розовым рассветным светом. Академия. Она в Академии. Ее спросили, хочет ли она помочь детям. И она согласилась. Теперь она помнит. А раз она обещала, она обязана сделать все, что в ее силах. Хватит с нее одной неудачи.

— Тираса… — прошептала она. — Хитоя… Как же они без меня.

— На Текире прошло шесть лет, госпожа Сиори. Твоей дочери уже исполнилось четырнадцать. Она ходит в старшую школу и одна из лучших учениц. Ты сможешь посмотреть на нее, если захочешь.

Только сейчас Сиори осознала, что по-прежнему стискивает пальцы Кансы, хотя лежит уже не на диване, а в своей постели, раздетая и закутанная в одеяло. Она с трудом повернула голову. Тело плохо слушалось, и даже такое простое действие потребовало изрядного напряжения. Хрупкая рыжеволосая женщина сидела на стуле рядом с постелью.

— Сколько времени? — хрипло спросила ректор.

— Половина пятого. Как ты себя чувствуешь, госпожа Сиори?

— Я… не знаю. Голова кругом идет. Я так и провалялась всю ночь? А ты сидела рядом со мной? Извини, что заставила потратить на меня столько времени.

— Ничего страшного. Я отключалась на несколько часов, пока шел процесс восстановления и моего присутствия не требовалось. На самом деле я ожидаю твоего пробуждения всего несколько минут.

— Все равно…

Ректор попыталась сесть, но Канса удержала ее.

— Не стоит, — сказала она. — Тебе пока что нужно просто лежать и приходить в себя. Еще недели две ты станешь чувствовать себя странно, но со временем все пройдет. Госпожа Сиори… ты не жалеешь, что выбрала сатори? Что проснулась?

— Жалею? — Сиори прерывисто вздохнула. Хотелось плакать, но слезы не приходили. — Я жила своей жизнью. Учительница в младшей школе — не ахти что, но все-таки у меня была семья — муж и дочь, и мы любили друг друга. Шесть лет! Они, наверное, меня уже и забыли.

— Не стоит слишком много думать о старой жизни. Она — в прошлом. Важны лишь настоящее и будущее.

— Виртуальность… Мы ведь в виртуальности, да, госпожа Канса?

— Да. Но для детей в Академии это единственная реальность, которую они знают. Ты нужна им.

— Я знаю. Я не собираюсь сбегать, госпожа Канса. Мне действительно нужно полежать пару часов, чтобы прийти в себя. Потом я постараюсь собраться и заняться делом.

— Боюсь, ты излишне оптимистична. Я не выпущу тебя из постели еще минимум сутки, — решительно заявила вошедшая в поле зрения Клия. — Да и потом тебе еще придется координацию тела восстанавливать.

Клия. Теперь Сиори гораздо лучше понимала, что она такое. Искин, хотя и совсем не такой, к каким она привыкла. И многое в ее поведении теперь видится иначе. Теперь понятно, как она могла проводить бессонные ночи у постелей заболевших кадетов, а потом, свежая и улыбчивая, идти на утренние лекции. Искин поддержки — да какая разница? Не собирается Сиори разбираться, разумна ли на самом деле директор медслужбы или же просто запрограммирована так хорошо. Главное, что они в одной коман??е.

Тоска прошлого вечера на мгновение всплыла в сердце — и тут же растаяла под приливом мощной волны стыда. Как она могла так расклеиться? Время для воспоминаний и сожалений еще придет, но сейчас ей некогда. Ей следует собраться и восстановиться как можно быстрее. Ведь другие рассчитывают на нее.

— Ну, как наша болящая? — весело спросил Май, влетая в комнату. — Мне тут Бо сообщила, что все сломалось окончательно. Каси, признавайся, много напортачила?

— Лика, я сейчас в тебя брошу чем-нибудь тяжелым, — пригрозила Канса. — Все нормально прошло. Момбан сообщил, что степень восстановления личности пять девяток, прогноз двух нулей — не позже двух-трех недель.

— Замечательно! — просиял Май. — Сира! Если ты в порядке, кончай симулировать и вылазь из постели. Исука еще ночью проснулась, у нее все куда легче прошло, чем у тебя. Она жаждет с тобой поболтать и сравнить воспоминания.

— Иса… А Грампа? Ее тоже будили?

— Нет, конечно. Я с ней пообщался, и она согласилась, что превратить в инвалидов, пусть и временно, двоих из шести воспитателей и то многовато. И у нее степень восстановления личности не более сорока процентов, ей вообще толком проснуться не удастся в разумные сроки. Форсирование сатори ей только психику покалечит. Так что она остается на положении человека, свято верящего в происходящее.