Приключения 1976 - Николай Наумов

— Друзей не завел?

— Ни друзей, ни врагов. Никого. Один как перст. И вообще, Григорий Иванович… — Шемякин замялся и договорил недоумевающе: — И вообще, или этот Лихарев хитрее нас всех, вместе взятых, или уж слишком он непохож на похитителя золота. Очень строгих правил человек. Вот Костылев… Там все было ясно. Забулдыга. А этот… праведник.

— Праведник, — хмуро сказал Зенин, потом достал из ящика стола бумагу, протянул ее Шемякину: — Почитай. Ответ наших московских коллег на запрос о Куделько. Товарищи дают ему самую положительную характеристику. Серьезный, работящий человек, студент физико-технического института. До призыва в армию, правда, любил пошуметь. Но демобилизовался и остепенился. Работает, учится. Не только в спекуляции золотом, но и вообще ни в чем предосудительном не замечен. Отношения с Лихаревым не установлены. А это, — подполковник достал из стола другие бумаги, — ответ на наш запрос о Гапичевой. Тоже очень спокойный ответ. Так что, Владимир Михайлович, о Лихареве нужны факты. Показания Самойлова — это очень важно, но все-таки их маловато…

Шемякин отправился на попутной машине в поселок Красногвардейский.

В тайге каждый человек на виду, и не успел Шемякин добраться до речки Светлой, старатели уже знали: в артель прибыл сотрудник милиции. Шемякин понимал, что его приезд не является тайной, и решил это досадное обстоятельство обратить в свою пользу. Лейтенанту было интересно, как Лихарев воспримет его появление, не сдадут ли у него нервы, не выдаст ли чем-нибудь себя…

Но было похоже, что Лихарев вообще не заметил его. Продолжал работать, как работал, даже не покосился ни разу в сторону Шемякина.

Владимир Михайлович тоже повернулся к нему спиной, потолковал с рабочими, потом отвел в сторону механика.

— Все в порядке у вас? — спросил Шемякин.

— Да вроде бы все в ажуре, — сказал механик. — Съемки металла соответствуют среднему коэффициенту содержания золота в отвалах.

— Это хорошо. Впрочем, так и должно быть. Старатели у вас в основном коренные таежники. Новичков немного. Да и те уже с опытом и тоже не какие-нибудь халтурщики. Вон Лихарев. Городской, кажется. А к тайге привык, работает, не разгибаясь, от гудка до гудка. Механик тоже посмотрел на мониторщика, кивнул утвердительно:

— Лихарев минутки не потратит напрасно. И не позволит потратить никому. Сами знаете. У нас в тайге бывает: подгулял человек, является на смену с похмелья… Лихарев и сам всегда трезвый, и от других требует того же. Чуть заметит, что от бульдозериста припахивает спиртным, сейчас требует снять с машины. Мне, говорит, в смене нужен человек с ясной головой. И вообще дотошный этот Лихарев. Интересуется геологией, и историей добычи в наших краях, и сколько металла получаем за одну съемку с артельной колоды…

— И вы отвечали ему? — спросил Шемякин настороженно.

— Зачем же отвечать? — вопросом на вопрос ответил механик обиженно. — Не первый год работаю, знаю, что такое производственная тайна. Уклонился я от ответа. Но приятно то, что человек он пытливый и к делу подходит основательно…

14

— Товарищ подполковник, разрешите войти? — Усман приоткрыл дверь в кабинет начальника райотдела.

— Входи, входи, Владимир Леопольдович, — радушно пригласил Зенин. — Может быть, и ты нам сообщишь что-нибудь интересное. Мы с Владимиром Михайловичем, — подполковник кивнул на Шемякина, сидевшего у стола, — как раз решаем разные психологические ребусы, которые нам загадывает Лихарев. Ведет себя тише воды, но в то же время проявляет редкостную любознательность и к геологии, и к добыче. Я, грешным делом, опасаюсь, не слишком ли мы зашифровали наше внимание к нему. А он, чувствуя себя в полной безопасности, видимо, надумал взять разом всю колоду. Чего, мол, стесняться в своем отечестве! Он же считает нас лопухами… — Зенин сощурился, ожидая от Усмана шутливого ответа.

Но Усман сказал без улыбки;

— Вчера Лихарев переехал из общежития на квартиру к бульдозеристу Мищенко.

— Что так? — удивился Шемякин. — Ведь на частной квартире дороже, чем в общежитии. А Лихарев деньги любит и считать умеет.

— Вчера к нему пожаловала гостья, Лидия Ивановна Гапичева, — рассказывал Усман. — Лихарев представляет ее всем как свою невесту. Место за собой в общежитии оставил, коменданту Прохоровой сказал, что Гапичева пробудет здесь до 22–23 июля. Любопытно, что Лихарев недавно буквально клянчил у одной женщины пятьдесят рублей, разжалобил ее: мол, в Москве больна мать, а у него совершенно нет денег…

— Это не у той женщины, — спросил Шемякин, — у которой он опорки старых валенок выпросил, чтобы носить вместо комнатных туфель? Лихарев вообще любит казаться бедненьким…

— Любит, — подтвердил Усман. — Но для Гапичевой у него неограниченный кредит. Перевел ей в Крым крупную сумму. И сама Гапичева хвалилась коменданту Прохоровой, что все расходы он принял на свой счет. А Лихарев сразу же стал добиваться у коменданта, где можно купить шкурки соболей. Так что ходить в опорках ему нет нужды.

Шемякин недоумевающе пожал плечами:

— Мне этот Лихарев уже сниться стал. Кажется, все знаю про него. Когда ложится спать, когда просыпается, что берет на обед. Перед кем и как прикидывается нищим, зарабатывая почти четыреста рублей в месяц. И все-таки не знаю о нем самого главного: ворует он сейчас золото или нет?..

— Приезд невесты, — перебил его Зенин, — может существенно повлиять на весь ход операции. Гапичева могла приехать к нему, так сказать, по зову чувства, и тут действительно наше дело — сторона, но могла и в качестве сверхнадежного курьера для перевозки похищенного. Так что, пока Гапичева здесь, не спускать с нее глаз. Я предупрежу наш аэропорт, чтобы сообщили об отъезде Гапичевой. Придется осмотреть ее багаж. Поставлю в известность управление, после отъезда Гапичевой из района надо не упускать ее из виду ни в Красноярске, ни в Москве… До 22 июля в нашем распоряжении остается 25 дней. Пусть Лихарев и Гапичева проведут их вместе… перед долгой разлукой. — Зенин усмехнулся. — Я думаю, что Гапичева все же возьмет с собой золото. И в день ее отъезда мы закончим операцию «Добытчик»…

Но за пять дней до назначенного срока в кабинете подполковника Зенина раздался телефонный звонок. Григорий Иванович поднял трубку и, едва услыхав голос Владимира Усмана, понял: стряслось недоброе…

— Григорий Иванович, интересующая нас особа покинула район.,

— Что? — Зенин вскочил с места. — А он?..

— Здесь, — Усман помолчал, ожидая новых вопросов, и продолжал с горечью: — Произошла случайность, которой не мог предусмотреть никто…