Криминальная жизнь аристократки - Узница ада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пара дошла до небольшого, но очень уютного домика. Однако когда Эммет открыл железную калитку, и незваные гости прошли по заснеженной дорожке, красота дома куда-то испарилась. Женевьева разглядела на белой плитке трещины, как и на окнах. В саду некогда росли чудесные цветы, но сейчас они завяли. И дело не в поздней осени, ведь имеются здесь и зимние растения. Просто кто-то за ними резко перестал ухаживать.
Девушка заметила резную беседку, которая раньше, видимо, очень гармонировала с садиком. Кто-то разломал её, оставив лишь побитые и сгнившие деревяшки. Плющ, что оплетал их, был вырван с корнем. Женни поджала губы. Какой же дикарь мог поступить так? Либо воры, либо… кто-то очень сломленный.
Некромант постучал в дверь. Ответ не последовало. Тогда он, вооружившись катаной, легонько толкнул скрипящую дверцу вперед. На удивление, та была не заперта. Да кто здесь живет?! — удивленно выгнув брови, подумала Женевьева, обхватив одной рукой нож под плащом.
Внутри дома было куда хуже, чем снаружи. Погром, грязь и пыль — вот как можно описать происходящее здесь. Здесь было бы хорошо жить лишь людям, что любят побаловаться запретными веществами.
Пройдя глубже, Женевьева и Эммет наткнулись на хозяина жилища. В зале, на сыром диване, лежал мужчина. Присмотревшись, Женни узнала того, чья жизнь была у неё в руках. Жизнь, выскользнувшая из рук мафиозницы.
Хьюдсон, предсказав намерения девушки, положил ей на плечо ладонь, покачав головой. Злость, что управляла тогда ею, вновь начала нарастать с удивительной скоростью.
Он… Это он — причина моих проблем! Этот ублюдок! Я должна уничтожить его! — взглядом говорила Эммету Женни, сжимая рукоять оружия так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Оставь его, — холодно бросил мужчина, чуть прищурившись. — Нам нужна информация, а не труп.
Взгляд некроманта чуть остудил пыл девушки. Нахмурившись, она опустила нож, презрительно смотря на человека, что вызвал её ярость. Он изменился. Лицо осунулось, побледнело. Губы же, наоборот, посинели от холода. Золотистые некогда волосы потускнели, а некоторые пряди стали седыми. И, кажется, мужчина немного постарел. На его лице появились морщины.
Принюхавшись, Женевьева тут же закашлялась. Вот почему она не узнала его по запаху! Он просто исчез! Комнату наполняла отвратительная вонь эсицвера. Растение, которое вызывает галлюцинации и эйфорию. Наркотик, проще говоря. Теперь понятно, почему когда-то красивый мужчина превратился в худощавого мертвеца. А ведь и вправду, чем-то он похож на слуг Эммета.
— Вы пришли за моей смертью? — прохрипел блондин, содрогнувшись то ли от холода, то ли от действия эсицвера. — Что ж, вот он я. Поступайте, как до́лжно.
— Кай, мы не хотим тебя убивать, — тихо произнес Хьюдсон, подойдя к мужчине, который, поднявшись, посмотрел на некроманта неживыми глазами.
— Тогда убирайтесь, — прошептал Элай. Женевьева поняла, что ему тяжело говорить. Возможно, он заболел. Что ж, так даже лучше. Гореть в агонии не так уж приятно, — со злой ухмылкой подумала девушка, встав рядом с Эмметом. — О, крошка мафиозница. Как отвратительно видеть твоё лицо здесь.
— И этого сделать мы тоже не можем. Нам нужна информация, — ровным голосом произнес Хьюдсон, чуть склонив голову набок. — Ты особо не скрывался. Поселился в доме, который предназначался твоей сестре?
— Не смей говорить о ней, — прорычал Кай, сжав кулаки. Возможно, он ударил бы Эммета, но истощенное тело не желало слушать своего хозяина. — Ты всё знал… всё знал и нихрена не сказал! Из-за тебя Эмили умерла! Из-за тебя и из-за неё! — мужчина с ненавистью взглянул на Женни.
— Не скидывай на нас свою вину. Да, я не сказал, что экспериментатор мой брат. Но и ты и словом не обмолвился, когда шёл убивать Дастина. Кто-то дал тебе ложную информацию, верно? Тот, кому ты доверяешь. Кто это был?
— Я не обязан рассказывать об этом, — безумно улыбнулся Элай, заставив Женевьеву содрогнуться. Совсем потерял рассудок! — Ты — богатый ублюдок. Дашь мне денег, тогда и поговорим.
— Чтобы ты продолжил травить себя наркотиками? Нет уж, увольте. Не хочу инвестировать в твоё самоуничтожение. Однако я могу дать тебе шанс отомстить за Эмили, — Эммет хитро ухмыльнулся, а глаза его сверкнули на миг красным цветом. Предложение заставило мужчину задуматься, но через какое-то время он лишь отмахнулся от него, опрокинувшись на спинку дивана.
— Отомстить? Я уже не тот, кем был раньше. На поле боя и минуты не продержусь, — Кай достал из кармана сигару и спички, еле-еле закурив из-за дрожащих рук. — Максимум, что ты можешь мне дать — так это безболезненную смерть.
Поднявшись на ноги, бывший глава Кровавых псов, хромая, поковылял в сторону выхода. Эммет смотрел в спину мужчины презрительным взглядом. Женевьева же, всё время их диалога молчавшая, поджала губы, сама не веря, что сочувствует засранцу, убившего Дастина. Она почувствовала, что он искупил свою вину перед ней, даже больше, чем нужно. Живет в полном одиночестве, мучается от ломки, а после, покупая эсицверу, грезит о том, что его жизнь — не то, что происходит сейчас. Кай близок к самой страшной смерти. В одиночестве. Женни уверена, что он боится этого, ведь и сама она до дрожи не хотела умереть одна. Только сейчас девушка заметила схожесть Элая с той маленькой девочкой, что жила в особняке отца и думала, переживет ли она следующий день.
Эммет хотел пойти за Каем. Попытаться в последний раз переубедить его. Но Женевьева остановила некроманта, взглядом сказав, что хочет поговорить с ним сама. Хьюдсон недовольно нахмурился, пару секунд раздумывая над предложением Женни, но после кивнул. Уходя вслед за Элаем, девушка с усмешкой поняла, что они с Эмметом понимают друг друга без слов. Одного лишь взгляда хватит, чтобы кто-то из них понял, о чем хочет сказать его партнер. Такого никогда ни с кем не было. Даже с Мануэлем.
— Что, у Бессмертного колдуна кончились аргументы и он послал тебя? Наивно. Просто проваливайте, ладно? — процедил Кай, глубоко затянувшись дымом. Женевьева уже не в первый раз слышит такое прозвище Эммета. И что-то ей подсказывает, мужчину так прозвали те, кто знаком с ним и его работой, так как имени своего он почти никому не называет. А
