СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ - Матвей Барсов

Виделись ли еще, и где именно, святые первоверховные апостолы, неизвестно из книг св. Писания, которое говорит только о последнем путешествии св. Павла во Иерусалиме, не упоминая о свидании его с Петром (Деян. гл. 20, 21). Предание свидетельствует, что святые Апостолы Петр и Павел виделись еще раз на земле, в последнее время своей подвижническо-апостольской жизни и в один День, именно 29-го июня, в одном городе — Риме, пострадали за имя Иисуса, возлюбленного Учителя, Господа и Спасителя. Это свидание предсмертное, знаменательнейшее, утешительное для самих апостолов и поучительное для всех верных! Но благочестивый христианин может только сожалеть, что предание не сохранило подробных сведений о предсмертном свидании и беседах св. апостолов, и должен, по необходимости, ограничиться тем, что дошло до нас. Нерон, первый и жесточайший из гонителей христианства, для своего зверского удовольствия, сам сжег свою столицу и сложил вину гибели Рима на невинных христиан, которые, по сему случаю, подверглись страшным мучениям. Св. Павел, любивший и возлюбивший своих учеников до смерти, поспешил к развалинам столицы Римской Империи утешить их общением любви своей и разделить с ними мученический венец. Видимо, наступало время, когда надлежало исполниться желанию апостола — разрешиться от смертного тела и со Христом быти. По той же, вероятно, причине прибыл туда и св. Петр. Нерон много замучил людей, умертвил даже мать свою: не доставало в его злосчастной и нечестивой жизни одного преступления — убиения первоверховных апостолов, — и оно совершено им. Много потрудились святые апостолы ради Христа Спасителя: недоставало в их богоугодной и страдальческой жизни одного последнего подвига — смерти за имя Христово; и сей подвиг совершен; апостольское учение запечатлено кровью и подтверждено мученической кончиной первых основателей и распространителей Церкви Христовой. Можно заметить, на основании последней главы второго послания Павлова к Тимофею, что Петр прибыл в Рим и начал разделять узы Павловы незадолго до их общей кончины, а прежде Павлово пребывание в темнице было уединенное. Димас, прежде сотрудник апостола (Филим. 23), оставил его, возлюбив нынешний век, и ушел из Рима в Фессалонику; Крискент отправился в Галатию; Тит в Далматию; Тихика апостол послал в Ефес, Ераст остался в Коринфе; Трофим, больной, в Милите. При первом ответе перед мучителями никого не было с Павлом, — все оставили его, кроме Господа, видимо и невидимо пребывавшего с ним; из земных друзей и постоянных сотрудников не отлучался от апостола один Лука. Понятно после сего, почему апостол умоляет Тимофея придти к нему скорее, и как могло обрадовать его посещение возлюбленного ученика его — Тимофея (2 Тим. 1, 4). Но Господь даровал ему радость, какой он и не ожидал в последние скорбные минуты земной жизни, — радость свидания с ап. Петром, с коим всю жизнь подвизались единодушно в проповедании Евангелия Христова (Воскр, чт. Г. VII, стр. 109).

Наружный вид ап. Павла, его природные дарования и характер

Иннокентия, Архиеп. Херсон.

Из 2 Кор. 10, 20 заключают, что апостол Павел был весьма не замечателен по виду и мал ростом. Св. Златоуст в одной беседе называет его человеком в три локтя (ανΟφωπον τριπηχόν). Думают, что сочинитель Филопатриды (Луциан или кто другой) имел в уме Павла, когда выводил на зрелище Галилея, у коего на верхней части головы нет волос, с орлиным носом, по воздуху восходившего до третьего неба. Но никто не оставил нам такого описания Павла, по внешнему виду, как Никифор Каллист. «Павел — говорит он, — был ростом мал, непрям и несколько согбен; лицо у него было чистое и являло признаки долгих лет; голова плешива; в глазах его усматривалось весьма много приятности; брови — поднятые вверх и как бы разбегающиеся; нос продолговат, с приятною неровностью; борода густая и довольно длинная, по местам с сединой, так же как и голова». Портрет весьма выразительный; жаль только, что он писан спустя 13 веков по смерти апостола и неизвестно — с какого подлинника!

Если в самом деле апостол Павел был мал ростом, то на нем оправдалось мнение, что в малом теле нередко бывает душа истинно великая. Благодать, без сомнения, преобразовала и усовершила в нем дары природы; но сии дары сами по себе были весьма велики. Нет ни одного качества, потребного для великих умов и характеров, коего не усматривалось бы в Павле. Св. Златоуст равнял его по естественным дарованиям к любомудрию с Платоном, — сравнение неопределенное; ибо тот и другой действовали при совершенно различных обстоятельствах: один во свете Духа Божия, другой при слабом светильнике разума; но то несомненно, что гений Павла, если бы Промысл судил ему явиться под небом Греции, не потерялся бы в толпе последователей Платоновых, и к списку мудрецов греческих прибавилось бы еще одно великое имя.

Характер Павла есть характер вселенского учителя, характер посланника Божия к роду человеческому. У него все служит в пользу евангелия, к славе Божией — и довольство, и нищета, и похвала, и поругания, и свобода, и узы, друзья и враги, жизнь и смерть. Перед ним, как перед Богом, Коего он посланник, нет ни иудея, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни мужского пола, ни женского: все едино во Христе Иисусе. С язычником — он язычник, беседует о естественной религии, ссылаясь на поэтов, извиняет лета их неведения об истинном Боге; с иудеем — иудей, рассуждает о знаменовании обрядового закона, совершает обеты, наблюдает различие яств, предписанное законом; со слабым совестью — слаб, умеряет свободу христианскую, воздерживается от идоложертвенных, хотя совершенно уверен, что идол есть ничто. Но во всех случаях виден учитель истины, образец чистоты нравственной, сосуд благодати (Сочин. т. IX, стр. 460).

О том же

Фаррара.

Некоторые предания и древнейшие попытки изобразить апостола дают возможность судить об его наружном виде. Перед вами человек небольшого роста и, вследствие болезней телесных, непредставительной наружности, как апостол изображается на древних иконах и по некоторым преданиям. Но когда вы заговорите с ним; когда предвзятая мысль, внушаемая его видом, исчезнет; когда, в минуты небесного вдохновения и сердечной христианской любви в этом мертвенном, изможденном теле заблестит светлая душа; когда человек с пламенным энтузиазмом, открывая все величие своей могучей внутренней силы, заставляет вас забывать об его наружности; когда, торжествуя над своей телесной слабостью, он поражает своих врагов ужасными обличениями или распускает пророческие крылья, чтобы вознести к небесному Отцу души тех, которых любит: то вы видите человека, каков был Св. Павел. Это — Павел, который предает сатане дерзкого оскорбителя Церкви, осуждает с твердостью претензии ложных умствователей и умствований — мечет гром нравственного негодования на подпольные замыслы иудействующих, поражает слепотою глаза Елимы, повелительно распоряжается двумястами душ в разбитой и лишенной парусов лодке, дает, на основании только природного превосходства, приказание центуриону и римским солдатам, которые были его стражами. Это — Павел, который мановением руки отодвигает чернь от Антониевой лестницы, — обращается с требованием к Феликсу, говорит, как равный, с правителями и царями, борется с дикими зверями в Ефесе, встречается лицом к лицу со львом в Риме. Когда вы увидите и услышите его, — вы забудете, что такое сокровище заключено в сосуде глиняном. Через непрозрачную глину будет светиться скрытая лампада, которая блещет ужасом для врагов и светит путеводной звездой друзьям.

Таким образом, допуская все эти невыгоды: непредставительную наружность, страх и трепет, болезненность, сознание принадлежности к ненавистной секте, проповедь о Распятом Искупителе, — мы увидим, что они с избытком искупаются обладанием несравненно высших дарований. Он находит себе некоторую помощь в полном изучении веры своего народа, в знании ремесла, которое служило поддержкой его жизни, в знакомстве с нравами и обычаями людей всякого состояния и племени, вследствие своей долгой жизни в городах еврейских и языческих. Как бездетный вдовец, он не связан был домашними узами и переносил скорби в одиночестве, не рискуя спокойствием и жизнью тех, которые бы от него зависели. Обладание правами римского гражданина, хотя не защищавшими его против тревог в провинциях, хотя он и сам уклонялся от заявления таких преимуществ перед своими соотечественниками, — спасало его при многих наиболее опасных обстоятельствах. Но все это было ничто в сравнении с другими, более высшими дарами, каковы: изумительная стойкость, которую не могли истощить никакие пытки; глубокое убеждение, что Господь призвал его на апостольство, чтобы «покорить язычников вере словом и делом»; любовь к человечеству, поселявшая в нем готовность войти в общение ради спасения души как с бывшими прежде грабителями и пьяницами, так и с кроткими, невинными, скромными женщинами; благовоспитанность, которая давала ему возможность быть равно уважаемым между властителями и рабами; могучее слово, которое гремело или звучало тихо, смотря по надобности, то возвышаясь до восторженного красноречия, то ниспадая до глубочайшего смирения; ясность взгляда, с которою он, жертвуя неважными обстоятельствами, стремился постоянно к достижению одной конечной цели; полная свобода от рабской мелочности, составляющей характеристическую черту невысоких умов; дух уступчивости; уменье обходиться с каждым человеком; довольство меньшим против того, что должно. Но, кроме всего этого, в жизни и творениях Св. Павла выразились ясно и другие, более драгоценные качества. В них ярко блещет любовь к обращенным им в христианство, которая звучит в его словах, как бы прерывающимися рыданиями, когда он размышляет, с одной стороны, об их привязанности, с другой — о неблагодарности; убеждение, что проповедует истину до сознания за собою права сказать: «кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема»; миссионерская неутомимость, которая влечет его из города в город, из страны в страну для дела Божия; горячность стремления, которая приводит его в восторг при виде основанных между язычниками церквей, где он был первым послом Бога мира, и наконец, совершенная вера, которая делает его способным с охотою или, лучше сказать, с радостью жертвовать всей своей жизнью, подвергаться пересылкам из города в город в качестве раба и заключенника (Жизнь и труды Св. Ап. Павла, т. 1, стр. 211).