Золото: деньги прошлого и будущего - Льюис Нейтан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя ценовая политика перестроечных времен представляла собой полнейший хаос, тем не менее на протяжении 1980-х годов рубль оставался относительно стабильной валютой. Официальный курс рубля составлял 0,65 единицы за доллар; в начале 1989 года на черном рынке за доллар давали четыре рубля. В отличие от ленинских реформ, начавшихся с привязки червонца к золоту, перестройка сопровождалась девальвацией рубля. По мере того как новые рынки постепенно становились все более свободными, они переманивали из госсектора самых талантливых работников, вытягивая из него производительные силы. В новых отраслях было принято платить в долларах. Рублевая экономика сокращалась, спрос на рубли падал, стоимость рубля снижалась. В сентябре 1989 года на черном рынке доллар можно было купить за 10–15 рублей. Советская экономика, терзаемая инфляцией на протяжении 1970-х годов, пришла в совершенный упадок, когда денежная система окончательно разладилась. Центрального банка как такового в России не было, был только печатный станок. Правительство решило финансировать гигантский дефицит бюджета за счет новой эмиссии, и в стране началась гиперинфляция. Западные консультанты посоветовали российскому правительству озаботиться не судьбой рубля, а «либерализацией цен», как будто цены что-либо значили в условиях краха национальной валюты.
Западные консультанты утверждали, что рубль можно будет зафиксировать когда-нибудь в будущем, когда российская экономика встанет на рыночные рельсы. Но коммунизм в России и Китае смог победить в основном из-за того, что рыночные экономики были полностью подорваны нестабильными деньгами и избыточными налогами.
Рубль терял в цене, и рыночные цены все сильнее отличались от цен в государственном секторе экономики. В 1989 году зарплаты государственных служащих в среднем составляли 215 рублей в месяц, как в 1960-е годы. Зарплаты в рыночном секторе порой превосходили 4000 рублей. Служащим на госпредприятиях удавалось выжить только потому, что цены на товары первой необходимости отечественного производства также были зафиксированы на уровне 1960-х годов. Государство продавало нефть по три рубля за баррель. В результате рубль девальвировался, а магазины опустели, так как все товары были скуплены работавшими в рыночном секторе россиянами. Шахтеры забастовали, когда на магазинных полках не осталось даже мыла. Госслужащие, получая жалкое жалование, только и мечтали о взятках.
В сентябре 1989 года в Москву прибыла делегация американских экспертов во главе с Уэйном Энджеллом, входившим в Управляющий совет ФРС США. Они рекомендовали российским властям привязать рубль к золоту. В то время российские золотые резервы достигали порядка $26 миллиардов. Этого было более чем достаточно, чтобы скупить все рубли до единого по курсу четыре рубля за доллар. Советский Союз был одним из главных мировых производителей золота. Американская делегация предложила привязать рубль к золоту на уровне от одного до трех рублей за единицу валюты США (от 350 до 1050 рублей за унцию золота), что примерно соответствовало официальному обменному курсу. Это позволило бы свести к минимуму выравнивание цен при их либерализации. Напротив, рубль выровнялся бы в соответствии с существующими рыночными ценами. Поскольку у россиян не было долгов, а только сбережения в Сбербанке, они бы не почувствовали связанных с дефляцией неприятностей. Они оказались бы в огромном выигрыше, поскольку государственная собственность сменилась бы частной, что является главным моментом при переходе от социализма к рыночной экономике. Сбережения российских граждан, накопленные в результате многолетнего упорного труда, составляли к тому времени около 350 миллиардов рублей, но гиперинфляция грозила их уничтожить. Если бы стоимость рубля была зафиксирована на том щедром уровне, который предложила американская делегация, сбережения советских граждан превратились бы в начальный капитал для множества новых предприятий. Привязка рубля к золоту обеспечила бы стремительный рост спроса на российскую валюту, и денежная масса не сократилась бы или сократилась минимально. Советское правительство могло бы выпустить долгосрочные облигации под 5–6% годовых — ставка, по которой молодое американское правительство выпускало займы в начале XIX века — и не использовать печатный станок просто для эмиссии большего количества рублей. В 1989 году рыночная ставка по однолетнему золотому займу составляла около 2,0 %. Наличие деноминированного в рублях госдолга породило бы политическую группировку, выступающую за стабильный рубль и способную противостоять экспортерам, продающим товары за доллары и заинтересованным в девальвации. Советское правительство, владеющее всеми ресурсами на шестой части земной суши протяженностью в 11 часовых зон, могло бы капитализировать свое огромное богатство.
Предложение американских консультантов было в высшей мере смелым и дальновидным. Если бы оно прозвучало в 1920 году, когда европейские правительства обсуждали восстановление золотого стандарта, рухнувшего в Первую мировую войну, его бы сочли довольно актуальным. Но в 1989 году оно поставило советское правительство в тупик, хотя многие политики слушали американских экспертов с большим интересом и внутренне были с ними согласны. Для них было очевидно, что советская экономика находится на краю инфляционной пропасти. Советские экономисты дивились, почему западные гости — ни много ни мало, представитель правления ФРС — выступают за меры, о которых они ничего не читали в западных учебниках. В итоге советское руководство последовали совету МВФ и Гарвардского института международного развития, предпочитая знакомое зло неизвестности золотого стандарта. Идея выпуска гособлигаций, оплачиваемых золотом, в те времена казалась слишком смелой, но доверие к рублю ослабло, и советскому правительству все равно пришлось пойти по сходному пути. К апрелю 1990 года, всего семью месяцами позже, государство стало выпускать целевые облигации, которые гарантировали возможность купить автомобиль, телевизор или холодильник.
Западные консультанты, надо отдать им должное, рекомендовали советскому правительству проводить периодическое сокращение денежной массы для борьбы с гиперинфляцией. Но проблема состояла не в предложении рублей как таковом, а в недоверии к правительству: граждане считали, что государство не заинтересовано в поддержании рубля. В январе 1991 года руководство страны издало указ об обмене 100- и 50-рублевых купюр на более мелкие бумаги в отделениях Сберегательного банка СССР. Обмен купюр сопровождался существенными ограничениями: не более 1000 рублей на одного человека. Вклады, превышающие эту сумму, сгорали. Указ уничтожил личные накопления тех, кто вполне обоснованно не доверял банкам, и лишний раз убедил советских людей, что стабильный рубль не входит в число
