Против лома нет вампира. - Галина Гончарова

А есть еще и Дюшка. Вот кто смог бы рассказать мне всю правду. Не из дружеских чувств, а чтобы я побольше мучилась. Только ничего с этим не выйдет. Во-первых, я не могу с ним поговорить на своих условиях, а во-вторых, если он поймет, что я чего-то не знаю, то еще больше постарается меня напугать или разозлить. Ему нельзя дать понять, что мы — плохая команда, которую раздирают вранье и противоречия. У нас должен быть хоть какой-то козырь в рукаве. А лучше — запасная колода. Бедный дедушка! Неужели он так же думает обо всех бизнесменах, с которыми ведет дела? Для каждого нужен туз в рукаве и каждый в чем-то нагло врет? Кошмар!

А чего ждет от меня Мечислав, как от фамилиара? Силы? Вполне возможно. И я с радостью поделюсь ей. А вот чего еще? И как скоро он скажет мне: «Юля, я должен поставить на тебе Вторую (Третью, Четвертую) Печать»? И к чему меня это приведет? Высшие Силы! Как я хочу знать больше! Хотя бы немного больше! Но расскажет ли мне Даниэль? Не знаю. Но спрошу. Даниэль… Черт все подери! Борис! Вадим! Я же совсем про них забыла! А им придется очень несладко! Что со Снегиревым!? Что происходит сейчас с моими друзьями-вампирами? Пусть я не могу позвонить Дюшке, но я могу позвонить Снегиреву! По мобильнику! Даже если выследят мой номер, фиг они выследят, откуда я звоню! Я же у Надькиных знакомых на квартире, а не у того идиота, у которого был взят телефон! Попробуем позвонить!? Обязательно!

Я вскочила с дивана и поняла, что немного переоценила свои силы. Голова до сих пор кружилась, меня мутило, я была определенно не в форме. Ну и черт с ней, с формой! Справлюсь! Только сперва — на кухню! Мне нужно выпить. Ледяной воды! И побольше! И вообще, бутылка вина была лишней.

После воды мне стало чуть-чуть полегче. Желудок был в норме, мутить меня перестало, голова более-менее разработалась, отбросив сонную одурь. Я сходила в ванну, умылась и вновь прислушалась к себе. На этот раз я осталась довольна. В ближайший час я буду нормально соображать. А потом видно будет. А теперь попробуем позвонить. Номер Снегирева я помнила наизусть. Трубку сняли не сразу.

— Алле? Дом Алексея Ивановича Снегирева.

Этот голос я знала. Кажется, кто-то из охраны.

— Алло, это я, Юля! Леоверенская.

— Юленька! Ты где, детка!?

Голос охранника резко изменился из неуверенного на сладко-приторный. Хоть в миску сцеживай и чай заправляй вместо сахара.

— А что? Что-то не так?

Я обострившимся звериным чутьем поняла, что охранник там не один и откровения будут излишни.

— Да нет. Просто Алексей Иванович беспокоится. Ты куда-то уехала с друзьями…

— А я решила по магазинам пройтись. Что-нибудь купить нужно? Я тут себе такую кофточку присмотрела! А ребята консультируют! Ну, такая тряпка классная! Розовая такая…

Описать кофту моей мечты мне не дали. И правильно. Я могла бы еще неделю трепаться ни о чем. В трубке раздался мужской голос. Незнакомый.

— Леоверенская Юлия Евгеньевна?

Нет, София Ротару, блин!

— Вы угадали, — кокетливо призналась я. И даже улыбнулась. Зря. Следующий вопрос чуть не свалил меня с дивана.

— Что вы знаете о вампирах?

Жесть! Вот так вот в лобешник?! Ответить, что ли!? Ну, нет! Перебьется!

— А что вы знаете о хороших манерах? Представьтесь для начала!

На том конце провода повисло удивленное молчание. Я кожей чувствовала, как ошеломлен человек у телефона. Только вот почему? Неужели я первая, кто попросил представиться? Или первая, кто стал спорить? Или просто так? Поди, разберись! Но, наконец, он разродился.

— Меня зовут Валентин Дмитриевич. Казачев Валентин Дмитриевич.

— Очень приятно с вами познакомиться по телефону, Казачев Валентин Дмитриевич, — отозвалась я, — но мне ваше имя ни о чем не говорит.

— А имя Андрэ вам о чем-нибудь говорит?

Имя-то говорило, но мне говорить о его хозяине вовсе не хотелось.

— Андрюша? Нормальное имя.

— Юлия Евгеньевна, вы меня не понимаете или не желаете отвечать?

— Не понимаю, — решительно выбрала я.

— Юлия Евгеньевна!

Прозвучало это как в «Бриллиантовой руке», когда Горбунков попытался запихнуть пистолет в авоську. Ну чего вы тупите-то, «Семен Семенович»….

— Уже двадцать лет как. И что? — не сдавалась я.

— Голос мужчины в трубке изменился.

— Юлия Евгеньевна, давайте играть в открытую. Когда сегодня утром начался захват дома, вы успели сбежать с двумя вампирами. Что в этом страшного и почему вы так не хотите это признать?

А действительно? Что? Ладно, будет тебе и в лоб и по лбу.

— Мы совершили тактическое отступление. Кстати, а кто нас с утра штурмовал?

— Моя группа.

— И какого … вам понадобилось? — я уже откровенно хамила.

— Мы — оборотни, Юлия Евгеньевна.

— Да хоть привидения.

— Вы так мало знаете о нашем сообществе?

Прокололась. Но в чем?

— Не ваше дело.

— Не мое. Попросите своих вампиров устроить вам ликбез. А пока послушайте. Предателей в моей команде нет, все, что мы друг другу скажем, между нами и останется. Юлия Евгеньевна, вы знаете, что у Андрэ есть власть над лисами?

Голос был серьезным и неожиданно усталым. С таким голосом я не могла ерничать и издеваться. Чувствовалась в нем какая-то боль, глубокий давний надлом.

— Над какими лисами? Из зоопарка?

— Нет. Просто клан оборотней-лисов обязан подчиняться Андрэ.

Ребята попали.

— Мои соболезнования.

— Толку мне с них, — не удержался собеседник.

— Больше ничего предложить не могу, — огрызнулась я. — Если только большой кусок мяса.

Вот ведь еще проблема! Оборотни откуда-то вылезли… И расспрашивать их нельзя, и не расспрашивать — тоже. Я ведь почти ничего о них не знаю, а значит, могу очень сильно нас всех подставить. Запросто. Ох, елки…

— Тогда выслушайте меня. Андрэ приказал нам напасть на ваш дом.

— Это не мой дом, — уточнила я. — Снегирева.

— Это важно?

— Простите за глупые придирки. Кстати, а как вы относитесь к господину Андрэ?

Голос несколько секунд держал паузу. Такое ощущение, что Валентин Дмитриевич подбирал самую удачную формулировку ответа. И, наконец, нашел подходящее выражение.

— Он наш повелитель, а повелителя положено любить и уважать. До самой смерти.

Чьей — не уточнил. Хорошая оговорка.

— А вы его очень любите?

— ОЧЕНЬ!

Из трубки донеслось одно-единственное слово. Но ненависти в нем было столькооо… Я поняла, что Валентин Дмитриевич действительно доверяет тем, кто стоит рядом с ним у телефона и слушает наш разговор. Потому что высказать такую ненависть, искреннюю, обжигающую ненависть в присутствии вампира — это верная смерть. Дюшка не спустил бы. Хм, а с какой минуты я стала так четко оценивать, что бы он спустил с рук, а что — нет? Я ведь не лучший психолог планеты? Или с Дюшкой пять лет как общаюсь? Или с этим типом из трубки? Нет. Но я чувствовала, что мой собеседник говорит правду. И честен в своей ненависти.