Ступени профессии - Борис Покровский

Спектакли Покровского в Учебном театре ГИТИСа запомнились и тем (может быть, в первую очередь тем), какие интересные и органичные образы были созданы исполнителями, только начавшими делать свои первые шаги в сложном и трудном искусстве оперы, в частности, тем, как легко и естественно решали они порою весьма сложные вокальные задачи.

Подобный метод создания спектакля действительно, как пишет Б. А. Покровский, открывает перед оперным режиссером «неограниченные возможности», является очень сильным и действенным оружием. Излишне говорить, что подобным методом нужно пользоваться очень продуманно, умело и осторожно. Но ведь нет такого оружия, которое при плохом, неверном использовании вместо пользы не приносило бы вред.

Думается, именно с поисками решений «проклятых вопросов» оперного искусства XX века связан один из самых важных и смелых творческих шагов Покровского — создание им Камерного музыкального театра (обычно его называют просто Камерным).

В этой книге Покровский много рассказывает о причинах создания этого театра. Их немало, и каждая является по-своему веской. Но, думается, самая главная из них, четко прорисовывающаяся за всеми остальными, — это «разведка боем» всех действенных возможностей оперы в современный период. Какие пути действенности в ней существуют и как они сопрягаются друг с другом? Что можно и что нельзя во взаимоотношениях с современным зрителем, где здесь подлинные законы и где надуманные каноны? Какое блестящее поле для исследований, экспериментов открывается здесь перед пытливым художником. Поле, совсем еще не вспаханное, но тем более притягательное, манящее. Прекрасное еще и тем, что ответы на вопросы здесь, как при исследовании на модели, можно получить намного быстрее, чем когда дело связано с «большой оперой».

А поскольку Покровский прежде всего практик, то он отчетливо видит те выгоды в отношении волнующего его вопроса, которые может принести театр камерных постановок, имеющий дело прежде всего с «маленькими» оперными произведениями. Ведь одноактная безантрактная опера в рассматриваемом отношении чрезвычайно выигрышна. Понятно, что ее гораздо легче превратить в сгусток энергии воздействия, единый эмоциональный «удар», «всплеск» и т. п.

И если даже спектакль состоит из двух камерных опер, все равно возникают иные возможности воздействия, чем при постановке многоактной оперы. «Классический» пример подобного рода в работе Покровского с камерной оперой — это «Шинель» и «Коляска» Холминова по Гоголю, идущие в один вечер. Какое различие в самом принципе построения! Какое противопоставление ритмов, внутренне напряженных при внешней замедленности в «Шинели», и раскованных, искрометных в «Коляске». Полярная величина контрастов между двумя частями спектакля приносит немалый дополнительный «фонд» воздействия.

Или, скажем, многоактная, но не случайно взятая Покровским для Камерного театра опера Стравинского «Похождения повесы». Неизвестность, даже сюжетная, этой оперы для нашей публики очень хорошо способствует возможностям и «детективного» пути поддержания непрерывности «захвата» зрительского внимания. С первых минут постановки становится ясным, что с героем оперы будут происходить необычайные приключения. Какие? Неизвестно. Но явно любопытные. И это не может не зародить искорку интереса. А дальше и автор оперы (одно использование темы женщины с бородой из серии картин Хоггарта чего стоит!), и театр действуют как кузнечные мехи, все сильнее раздувающие эту искру в пламя непрерывной «втянутости» пришедших в театр людей в то, что происходит на сцене.

Кто знает, может быть, сегодняшнее увлечение камерной оперой при всей своей самоценности, важности для Покровского является еще и этапом поиска путей возвращения «тотальной» популярности «полнометражной» опере? Эксперимент очень важный в этом направлении. Во многих крупномасштабных работах Покровского последних лет отчетливо чувствуется стремление добиться «эмоционализации» бытовых кусков, сведения к минимуму, в идеале — к полному уничтожению всех замедлителей и «разбавителей», препятствующих непрерывности воздействия.

Тому, кто видел лучшие его работы в Большом театре, это качество проявляется явно «по нарастающей», подобное утверждение, возможно, не покажется излишне смелым.

Уже в «Аиде» можно было отчетливо увидеть это стремление к специфическим связям зрелищной стороны спектакля с звучанием музыки. Постановочное решение очень точно посылает в этом спектакле свои «токи» воздействия, дающие дополнительные действенные импульсы на стыках музыкальных кусков, там, где обычно как раз возникают области «пониженной действенности».

Многопланово и тонко решается эта задача и в таких, ни на секунду не допускающих спада зрительского интереса, прекрасных работах Покровского, как «Сон в летнюю ночь» Бриттена и «Фальстаф» Верди.

И на особенно высоком уровне, с четко ощутимым внутренним заданием осуществляется она в его постановках 70-х годов на сцене Большого театра, которые не меньше, чем постановки в Камерном театре, показывают, на что способна такая оперная режиссура, к которой стремится Б. А. Покровский.

Особенно показательной здесь представляется (естественно, могут быть и другие мнения) постановка оперы Отара Тактакишвили «Похищение луны». Прекрасная музыка, богатая, выразительная, вызывающая гордость за то, что она создана сейчас, в наше время. И написанное самим композитором либретто — вялое, рыхлое, не всегда логичное. Случай из тех, которые бывали и у самых больших композиторов.

И властно вмешивающаяся в общее воздействие оперы великолепная режиссура Покровского, нигде не пытающаяся «подменить» композитора, но как бы помогающая его музыке выявить все заключенное в ней драматургическое богатство. Пластика спектакля, как и его музыка, дают возможность глубже, точнее почувствовать близкое и чуждое между действующими в опере людьми, чем их сюжетные взаимоотношения по либретто.

С поистине замечательным мастерством Покровский театральными средствами не только закрывает «дыры» в непрерывности сюжетного развития, но созданием выразительных индивидуальных и дуэтных сцен, ансамблей, массовых сцен добивается непрерывности зрительского внимания.

Уже система площадок в оформлении спектакля не просто способствует удобному размещению большого количества участников массовых сцен спектакля. Нет, она имеет свой «язык», свои лейтмотивы, ненавязчиво, даже незаметно, но четко рассказывая о том, «кто есть кто» среди многочисленных персонажей оперы. Ей присущи и свои действенные комбинации ритмов. То есть площадки несут ярко выраженную функцию в организации непрерывного эмоционального воздействия постановки. Время и место каждого передвижения по сцене, каждого танца и т. п. точно рассчитано прежде всего именно для наилучшего выполнения этой функции.