Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
8 июля 1876 года, примерно через две недели после битвы при Литтл-Бигхорн, сотни вооруженных белых под предводительством бывшего генерала Конфедерации Мэтью К. Батлера напали на афроамериканский городок Гамбург, штат Южная Каролина. Поводом послужила ссора между двумя местными белыми фермерами и чернокожим ополчением Гамбурга. Когда ополченцы отказались от требования Батлера разоружиться, белая толпа, вооруженная пушкой, убила шерифа и взяла в осаду оружейный склад. Они выследили ополченцев и казнили пятерых вольноотпущенников на "Мертвом кольце" у городской железнодорожной эстакады.
Согласно показаниям в Сенате США, когда один из членов толпы спросил: "Ну, а что мы будем делать с остальными?", ответ был: "Ей-богу, навалим их, как лягушек, и расстреляем". Толпа не стала казнить оставшихся ополченцев, но белые, многие из которых были уже пьяны, врывались в дома и магазины, называя имена казненных, а потом говорили своим спутникам: "Он не отвечает". Это вызывало взрывы хохота. То же самое можно сказать и о трупе на дороге. "Ей-богу, он смотрит на луну и не моргает глазами", - смеялся один из членов толпы. Альфред Миньярд был еще жив, когда кто-то "отрезал большой кусок мяса от его крестца". На следующее утро Принс Риверс, ветеран Союза и афроамериканский мэр города, созвал коронерское дознание. Риверс выдал ордера на арест 87 белых мужчин, включая Мэтью Батлера и Бенджамина Тиллмана, лидера "краснорубашечников", поставивших своей целью насильственное подавление голосов чернокожих. Демократическое законодательное собрание Южной Каролины, избранное в 1876 году, сделало Батлера сенатором. Тиллман стал будущим губернатором.53
В конечном итоге для Симонина отсутствие индейцев и южан имело гораздо меньшее значение, чем доказательства прогресса Севера, выставленные на выставке. Он понимал, что американцы создают индустриальное общество, возможности которого угрожают европейскому экономическому господству. Хотя Соединенные Штаты всего десять лет назад пережили разрушительную Гражданскую войну и находились в тисках депрессии, Симонин признавал, что они превратились в экономическую державу. Он опасался, что американцы скоро научатся обходиться без Европы, хотя европейцы не могли обойтись без Соединенных Штатов до тех пор, пока они кормили и одевали их. Он предупреждал французов: "Даже наши вина и коньяки не защищены от их попыток подражания".54
Как и практически все другие интеллектуалы, посетившие выставку, Симонин свел ее значение к 680-тонному паровому двигателю с завода Джорджа Х. Корлисса в Провиденсе, Род-Айленд. Двигатель с "шагающей балкой" преобразовывал движение поршней вверх-вниз в круговое движение маховика диаметром 30 футов. "Восемь миль валов" передавали его энергию в зал, полный "полезных машин, изобретательно придуманных", которые пряли шелк, резали дерево, делали конверты, нарезные стволы, вышивали ткани и выполняли десятки других задач. Они не ошиблись, увидев в способности двигателя улучшить и заменить человеческий труд идею Машинного зала. Пожилой поэт Уолт Уитмен просидел перед "Корлиссом" полчаса, как зачарованный.55
На церемонии открытия выставки машина была представлена как продукт человеческой изобретательности, устранивший старые человеческие навыки. По простым указаниям конструктора машины президент США и император Бразилии могли установить сдвоенные платформы и привести в движение гигантский двигатель. Он, в свою очередь, приводил в движение все остальные машины в зале.56
В Машинном зале шестеренки сцеплялись между собой, ремни машин гудели, и казалось, что все работает в гармонии, что было доминирующей идеей выставки, но промоутеры продвигали и вторую, менее гармоничную идею: замену труда машинами. Работодатели и симпатизирующие им журналисты восприняли это как триумф капитала и донесли эту мысль до публики. Компания Philadelphia and Reading Coal and Iron Company, которая доминировала на антрацитовых угольных месторождениях, спонсировала экскурсии для шахтеров и их семей на выставку. В таких поездках газета Philadelphia Inquirer усматривала идеологический урок: рабочий мог убедиться, что если он не продвинется дальше "своей сравнительно никчемной" жизни, то он и его дети опустятся еще ниже. Выставленные машины давали рабочим выбор: совершенствоваться или погибнуть.57
В Машинном зале машины приводили в движение другие машины, и дизайнеры выставки намеренно замаскировали труд и природу внутри устройств, сделав их невидимыми для посетителей. Они поместили котел, питающий двигатель, в отдельное здание, избавив посетителей от угольной пыли и потных людей. Шахтеры добывали уголь, питавший котел; железнодорожники перевозили этот уголь, двигатель Корлисса и машины, которыми он управлял. Лесорубы заготавливали древесину в американских лесах, а фрезеровщики строгали ее в доски, которые плотники превращали в платформу, поддерживающую машину. Другие рабочие перекачивали и перерабатывали масло, которым она смазывалась. Промежуточные предприятия производили железо и сталь, необходимые для изготовления машин.58
Таким образом, шахтеры, посетившие Machinery Hall, видели не будущее, в котором они были не нужны, а настоящее, для которого их труд был необходим. В шахтах и на заводах не все шло так гладко, там царили конфликты. Задуманная как окно в утопическое американское будущее, Филадельфийская выставка не смогла скрыть тревожное, вызывающее разногласия и насилие американское настоящее. Защита ресурсов, питавших американскую промышленность, привела к еще одному варианту "дикой" войны.
В 1876 году в Филадельфии и Рединге готовились к судебному преследованию "Молли Магуайерс". Молли" были ирландскими шахтерами, салунщиками и другими людьми, связанными с шахтерами, которых обвиняли в проведении кампании террора против владельцев шахт, в основном контролируемых
Филадельфия и Рединг", которая была создана компанией "Рединг Рейлроуд". Рединг симбиотически объединил в одной компании уголь, железо и железные дороги, необходимые для двигателя Корлисса.
Уголь и люди, которые его добывали, оказались неразрешимыми. В 1870-х годах древесина давала 73 % неживой энергии в стране, в то время как уголь - 26 %, но в фунте древесины содержалось меньше энергии, чем в угле, и она была более ценной для других целей. В конце века лесозаготовительная промышленность оставалась вторым по величине производителем в стране, а дубы Среднего Запада, висконсинская сосна и калифорнийское красное дерево были гораздо более важны для изготовления железнодорожных шпал, мостов, станций и других зданий, чем для топлива. Распахивая прерии Запада и Среднего Запада, железные дороги стали проводником для древесины, которая шла на юг и запад для строительства новых домов, заборов и амбаров. Потребление угля в 1870-х годах было сосредоточено в тяжелой промышленности и на транспорте, но он был на пути к тому, чтобы стать доминирующим видом топлива в стране. К концу 1870-х годов Соединенные Штаты вступили в эпоху, которую называют палеотехнической: век угля, пара и железа.59
Уголь позволил сконцентрировать в городах фабрики и дома в такой плотности, которую не могли обеспечить органические источники энергии. Благодаря высокому содержанию тепла в антраците фабрики могли работать более эффективно, а рабочие могли сохранять тепло в своих домах.
