Пламя для Снеженики - Анна Рассохина

Я отошла с пути богини, но она видела меня, поэтому сказала:

- Хорошо, ведуньи, вы выполнили свое обещание! А я, как и обещала, оставлю вас в покое!

Эти слова заставили меня разволноваться и выпалить:

- Вы обещали вернуть Рона!

- Эрия! - рявкнул Тилл, не дожидаясь ее ответа. - Объясни, что здесь происходит! Что ты тут устроила?

Богиня бросила на меня мимолетный недовольный взгляд, что-то обдумала и коротко объявила:

- Забирай!

Туман медленно двинулся ко мне, отрезая от всего остального мира, а когда он рассеялся, я увидела, что стою в зале с высокими полукруглыми окнами, сквозь которые в комнату проникают золотистые солнечные лучи. В их теплом ярком свете моему взору предстало поразительное зрелище. Все пространство комнаты занимали статуи, и я медленно побрела мимо них, рассматривая, оценивая, восхищаясь мастерству неведомых скульпторов. Все линии были настолько точны, плавны и правдоподобны, что я невольно задумалась. Любуясь на точеное личико одной из каменных дев, на щеке которого прозрачным янтарем застыла слеза, я призадумалась. Что-то жуткое было в этих скульптурах, отчего в жилах стыла кровь, а сердце испуганно билось в груди. Когда я поняла что именно, то судорожно вздрогнула - все эти статуи когда-то были людьми, теми, кто не угодил суровой богине.

Большинство мужчин в попытке спастись вскидывало меч, клинок которого сейчас сверкал белым мрамором. Многие женщины закрывали лица руками, кто-то молил богиню о пощаде, соединив ладони, а кто-то пытался бежать, да так и застыл навеки вполоборота с занесенной ногой. Я бросилась искать Рона среди этих безмолвных камней, которые никогда не откроют своих незрячих глаз и не поведают холодными губами о том, за что их так жестоко наказала Эрия.

Петляя между многочисленными скульптурами, я запыхалась и когда обнаружила любимого, то разрыдалась. Рон, в отличие от многих других, не пытался ни бежать, ни сопротивляться - просто стоял, смело глядя в глаза богини, гордо вскинув голову, расправив плечи и плотно сомкнув уста.

Я прильнула к ледяной каменной груди Эферона, обильно орошая ту слезами, поминутно целуя мраморные губы и шепча слова любви. Не видела ничего вокруг себя, горе полностью поглотило меня, накрыло волной отчаяния и бросило в бездну страданий. От того, столь неожиданным стало для меня то, что вдруг под моей рукой в каменной груди Дарэфа сначала медленно, лениво, а потом все быстрее и чаще забилось сердце. Слезы мгновенно иссякли, но рук от статуи я не убрала. Наоборот, крепче, теснее прильнула к холодному мрамору, целуя его гладкую поверхность. Теперь она постепенно начала нагреваться под моими ладонями, белизна, холод нехотя уступали место смуглой коже и жару мужского тела. Когда Рон открыл очи, моргнул, и на дне этой черной бездны появилась искра узнавания, я разрыдалась по новой. Странно - никогда не замечала за собой подобной плаксивости! О причинах задумываться не стала - потому что любимый обнял меня и прильнул к моим губам, целуя так страстно, что все мысли разлетелись из головы мелкими мотыльками. Оторвавшись, я заметила, что на теле Дарова краснеют раны.

- Рон! - обеспокоенно вопросила я.

- Заживет, - хрипло, словно ото сна, отозвался он.

- Пойдем отсюда, - попросила я, поежившись.

- Дай пару минут прийти в себя, - попросил Рон, и я осознала, что он слегка пошатывается.

Поддержала, подставив свое плечо, теперь мы молчали - с меня хватило на сегодня переживаний, а он потихоньку возвращался к жизни.

По комнате вновь заклубился туман, заставляя нас насторожиться - не зря! Из него вышла Эрия, а следом за ней появились две новые статуи, в которых я с ужасом узнала Тилла и Артуара. Эферон тоже понял, кем были до окаменения эти скульптуры.

Сильнее прижал меня к себе, так, что мне стало трудно дышать, и спросил у богини:

- Мы можем идти?

Эрия смерила нас возмущенным взглядом, потому как ее оторвали от созерцания двух каменных изваяний, изображающих мужчин. Тилл успел вытащить два меча, и теперь они навечно застыли в двух его руках хрусталем. Две огненные руки были вскинуты в защитном жесте и пылали кровавыми рубинами. Ладони Артуара были поставлены ребром друг к другу - видимо, проклятый бог пытался сплести магический 'щит'.

- Правда, они восхитительны? - обратилась ко мне Эрия, заметив интерес, и напрочь игнорируя вопрос Эферона.

- Они великолепны, - искренне отозвалась я, правда, подразумевала не статуи, а самих богов.

- Я также считаю! - благосклонно улыбнулась мне Эрия.

- Вы отпустите нас? - постаралась сделать так, чтобы мой голос звучал просяще, ибо иногда нужно смирить свой нрав и покориться, особенно если противник заведомо сильнее.

- Идите, - запросто велела она, потом кинула взгляд на Дарова, вынуждая меня напрячься, и сказала. - Только не попадайся мне на глаза, бывший маг! Вейтерра теперь моя! Хочешь, живи в Подземье или не живи совсем! А ты, ведунья Колючкина, постарайся сделать выбор с кем ты останешься - наверху с дочкой или под землей с этим мужчиной!

- Что? - мне показалось, что я ослышалась.

- Я запрещаю Дарэфу показываться наверху - пусть проводит оставшиеся дни с другими демонами, которым я тоже запретила посещать Наземье. Хватит мелким бесам и духам противоречия вредить ведьмам и сбивать их с пути истинного! Ты рада?

- За ведьм - да, - осторожно сообщила я.

- Вот и замечательно! А теперь идите прочь! - богиня опять повернулась к статуям.

Я посмотрела на Рона, и он улыбнулся мне одними уголками пересохших губ.

Не прощаясь, мы покинули это жуткое место, и очутились во дворце владыки Подземья, в комнате Дарова.

Эферон немедленно рухнул на кровать и протянул ко мне руки, глядя с мольбой в глаза:

- Давай ты подумаешь обо всем после, а пока побудь со мной, мне было так холодно и одиноко.

Я неторопливо разделась - пусть весь остальной мир подождет, а сейчас для меня важен только Рон! Обняла, прижалась всем телом, обвивая его ногами и руками, пылко поцеловала и, задыхаясь от нахлынувшей страсти, услышала:

- Снежа, ты выйдешь за меня замуж?

- Да, конечно, да, - почти теряя сознание, отозвалась я, не думая о том, что ждет нас завтра.

Глава 21. О детях

      Родители всегда знают больше детей,

      зато дети всегда умнее родителей.

      (Джонатан Сафран Фоер)

Ночь прошла превосходно, а наутро мною овладели сомнения. Сердце, словно разрывали на две части, резали невидимыми клинками, раскалывали надвое. Одна половинка принадлежала Рону, а другая – Алийте. Кто дороже: мужчина или дочка?! Ответ для меня был очевиден, только при этом вторая часть моего сердца исходила кровью и стонала, будто от невыносимой боли. Я запретила себе плакать – слезами тут не поможешь! А вот если поговорить? Хотя к чему пустые разговоры? Я все решила и отступать не собираюсь! Долг - прежде всего! Рон сможет обойтись без меня, а вот Алийта – нет!