Фантастика 2006. Выпуск 2 - Сергей Лукьяненко

Значит? Значит, никакой войны нет — и не будет. Не с кем спорить, некого в битве сражать. Надо просто делать свое дело. Отвечая же на призывы «не замыкаться» и не «вариться в собственном соку», охотно соглашусь: да, не следует. А следует, не прекращая работать, ясно видеть цели и перспективы. И одна из таких целей и есть тот самый мейнстрим.

Если редактор стенгазеты уверен, что он издает мейнстрим, то с куда большим основанием об этом могут заявить те, чьи тиражи в десятки раз больше. Такие авторы среди фантастов есть, не хватает им на первый взгляд лишь одного: прорыва пресловутой информационной блокады. Когда мы, фантасты, станем чаще появляться на ТВ и в «большой» прессе, количество неизбежно перейдет в качество. Как сие сделать? Это разговор отдельный, но перспективы, конечно, есть. К примеру, один писатель предложил коллегам-фантастам чаще выступать в «большой» прессе, писать рецензии, обзоры, статьи. И это можно. Годится и другое: попросту перекупить двух-трех журналистов и критиков из «боллитры», дабы осознали великую ценность фантастики и всем прочим с придыханием о том поведали. А что? Славили «Малую Землю», Бондарева и Айтматова новыми Толстыми провозглашали, пусть теперь на наше благо поработают. Противно, конечно, но к иному «боллитра» и не привыкла. Целоваться не станем — не положено с особами подобной профессии.

И все? Нет, друзья, не все. Пора, наконец, и о главном.

5

Критик из «Литературной газеты» при всем своем лакействе не слишком ошибается насчет мадам Ретроспекции. Большие тиражи, тьма читателей — все-таки еще не мейнстрим.

«При такой постановке вопроса мейнстримом оказываются массовые жанры, что не выдерживает проверки ретроспекцией: вряд ли кто будет утверждать, что в России 1860–1870-х гг. мейнстрим определяли Крестовский и граф Салиас».

Простим убогому выпад против «массовых жанров», а заодно против безвинного Крестовского. Бог с ним, с веком XIX-м! Но если исходить исключительно из уже помянутой аудиторной оценки, нынешний мейнстрим это даже не Донцова, а поваренная книга вкупе с телефонной, а то и вообще Уголовный кодекс. Дело, конечно, не только в тиражах. В чем еще? В читателях, само собой — однако в отношении не только количественном, но и качественном.

Позвольте вновь напомнить нечто общеизвестное.

Исторически сложилась так, что общество делилось и делится на две неравные части. Назывались они по-разному: аристократия и быдло, интеллигенция и народ, элита и пипл, но суть за последние два-три века не изменилась. «Две нации» — как-то сказал Дизраэли. Да, две нации, причем отличия между ними не только имущественные, но и чисто этнографические и, конечно же, культурные. Кому «Езда в остров любви», кому «Еруслан Лазаревич», кому Надсон, кому «Сыщик Путилин», кому Иосиф Бродский — кому Евгений Евтушенко. У каждой нации — свои кумиры, свои любимые писатели, свои приоритеты и ожидания. Нынешняя «боллитра», представляющая прежде всего литературу для эстетов, само собой, никогда не признает мейнстримом ту же Донцову. А для читателей Донцовой Сорокин, кумир снобов-извращенцев — тоже не мейнстрим, а… Скажем так, нечто иное.

А что же мейнстрим? А мейнстрим — это тот достаточно редкий случай, когда книгу читают и те, и другие, и аристократы, и быдло, и народ, и интеллигенты. Было такое? Пушкин, Толстой, братья Стругацкие… Было, конечно! Есть ли сейчас? Рискну опровергнуть критика-лакея и предположить: есть. Кого из отечественных авторов сейчас читают «все»? Навскидку: Акунин, ван Зайчик, Веллер, Пелевин. Есть! Почему их читают? Потому что авторы вольно или невольно учитывают интересы и пожелания этих «всех»:

1. Текст хорошего качества, но без извращений и прочих выкрутасов.

2. Сюжет интересный и вполне понятный, но ни в коем случае не примитивный, желательно, с приятным философским привкусом.

3. Привлекаются приемы из иных «жанров»: детектива, фантастики, женского романа.

4. В основе же всего — старая, добрая «психологическая» проза. Самое интересное всегда — герои, их чувства, их мысли, их радости и печали.

Всего понемногу, качественное исполнение — и подавай на стол хоть в Фонтенбло. Впрочем, сравнение с кухней недостаточно. Лучше представить, что вы — где-нибудь у шоссе среди толпы не особо сытых беженцев. Всяких в толпе хватает: и работяг, и профессоров, и урок, и домохозяек. Вечер, всем грустно, всем холодно. А вы встаете и говорите этак уверенно: «Не грустите, друзья! Расскажу я вам сейчас одну очень интересную историю!»

Получится? Станут слушать? Значит, вы уже в мейнстриме. Вы — тигр!

6

Проверим наши выводы. Если наша Фантастика не «жанр», а литература (пусть и «квази»), один из вольных айсбергов, отколовшихся от сгинувшего монолита, значит, мы должны иметь в комплекте не только эстетов, детективистов, критиков и собственно фантастов, но и соответствующее деление: книги для «тех» — и книги для «этих». Заметно ли у нас деление на «две нации»?

Вопрос оставляю открытым. Желающие могут сами сравнить то, что печатается в «Полдне» с тем, что печатается в «Крылове», прикинуть, куда отнести Хаецкую, а куда Никитина, побродить по джунглям нашей фэнтези. Иное интересно: а как у нас с мейнстримом? С фанстримом** — уточним для ясности. Есть ли у нас книги, читаемые «всеми», есть ли авторы-тигры?

Думаю, да. Желающие могут сами назвать имена, их не так много, как хотелось, но они есть. Где-то раз в два года, а то и чаще, появляется книга с громким эхом: о ней говорят, спорят, читают, а после — регулярно переиздают. И каждый видит в ней свое: высоколобые — характеры героев и особенности языка, иные — навороченный сюжет с неожиданным финалом. В такой книге обязательно присутствует некая изюминка, своеобразное «ноу хау», не позволяющая спутать ее с общим глянцевым «валом».

Впрочем, подробный анализ фанстрима — тоже особый разговор.

И что же из этого следует? Все в фанстрим? Даешь по Стивену Кингу в каждый квартал? Нет, конечно. Бессмысленно призывать братьев-фантастов писать так, а не этак. Бессмысленно — и не нужно. Но вот верно оценивать обстановку, видеть ориентиры, совсем неплохо. Нет смысла сразу готовить прыжок в «классику», творить пресловутую «нетленку». Но стремиться писать так, чтобы тебя читали если не «все» вообще, но (для начала) все — или очень многие из тех, кто любит фантастику, можно и нужно. Никто не отменяет и не отменит ни фэнтези, ни мистику, ни альтернативную историю, ни ту же НФ, однако почему бы не попытаться быть услышанным вне привычного круга своих читателей? Мейнстрим — не просто «основной поток», это скелет литературы, то, на чем держится все прочее. Сильный фанстрим — сильная Фантастика. И не иначе.