Святитель Василий Великий. Книга 1. Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы - Василий Великий

Ибо тем, что поют жалобные песни, взывая к женской жалости, тем, у кого телесные увечья, и тем у кого случились неудачи в торговле, не во всем будет полезным изобилие сего служения вспоможения (диаконии). Ибо [может случиться так, что] для [некоторых из] них вспомоществование послужит причиной порока. Но [вначале] следует их ругань отклонять малым даянием, а когда они проявят симпатию и братолюбие и вместе с этим научатся терпению в перенесении скорбей, то тогда за них и будет сказано: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть и проч. (Мф. 25:35), и еще: Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся (Мф. 5:42). И [тогда] эту заповедь [такой благодетель пусть и] считает среди первых. Ибо если здесь некто, будучи беден, просит у тебя взаймы, то открывает тебе тем самым богатство на небесах, отплачивающее тебе [там] его долг. Милуяй нища взаим дает Богови, [по даянию же его воздастся ему] (Притч. 19:17). И это будет для тебя залогом Царствия Небесного, которого да удостоимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому вместе с Отцом и Святым Духом слава и держава во веки веков. Аминь.

Беседа на окончание четырнадцатого псалма и на ростовщиков

1. Вчера беседовал я с вами о четырнадцатом псалме, но время не позволило дойти до конца речи. Ныне являюсь, как признательный должник, чтобы отдать вам оставшийся долг. А остальное, повидимому, непродолжительно для слышания, для многих же из вас, может быть, и незаметно; поэтому они и не представляют, чтобы в псалме оставалось что-нибудь. Впрочем, зная, что краткое сие изречение имеет великую силу в делах житейских, я не думал, чтобы должно было оставить без исследования полезное.

Пророк, изображая словом человека совершенного, который желает перейти в жизнь непоколебимую, к доблестям его причисляет и то, чтобы сребра своего не давать в лихву (Пс. 14:5). Во многих местах Писания порицается грех сей. Иезекииль полагает в числе самых важных беззаконий брать лихву и избыток (Иез. 22:12). Закон ясно запрещает: да не даси в лихву брату твоему и ближнему твоему (Втор. 23:19). В другом месте говорится: лесть на лесть, и лихва на лихву (Иер. 9:6). А что псалом говорит о городе, который изобиловал множеством беззаконий? Не оскуде от стогн его лихва и лесть (Пс. 54:12). И теперь пророк отличительной чертой человеческого совершенства назвал то же самое, сказав: (5) сребра своего не даде в лихву.

В самом деле, крайне бесчеловечно, когда один, имея нужду в необходимом, просит в заем, чтобы поддержать жизнь, другому не довольствоваться возвращением данного в заем, но придумывать, как извлечь для себя из несчастья убогого доход и обогащение. Посему Господь дал нам ясную заповедь, сказав: и хотящаго от тебе заяти не отврати (Мф. 5:42). Но сребролюбец, видя, что человек, борющийся с нуждой, просит у колен его (и каких не делает унижений, чего не говорит ему!), не хочет сжалиться над поступающим вопреки своему достоинству, не думает о единстве природы, не склоняется на просьбы, но стоит непреклонен и неумолим, не уступает мольбам, не трогается слезами, продолжает отказывать, божится и заклинает сам себя, что у него вовсе нет денег, что он сам ищет человека, у кого бы занять; и эту ложь утверждает клятвой, своим бесчеловечием приобретая себе недобрую покупку – клятвопреступление. А как скоро просящий взаймы помянет о росте [1093] и поименует залоги, тотчас, понизив брови, улыбнется, иногда припомянет и о дружбе своей с отцом его, назовет его своим знакомым и приятелем и скажет: «Посмотрим, нет ли где сбереженного серебра. Есть у меня, правда, залог одного приятеля, положенный ко мне для приращения, но приятель назначил за него обременительный рост; впрочем, я непременно сбавлю что-нибудь и отдам с меньшим ростом». Прибегая к таким выдумкам и такими речами обольщая и заманивая бедного, берет с него письменное обязательство и, при обременительном убожестве, отняв у него даже и свободу, оставляет его. Ибо, взяв на свою ответственность такой рост, которого платить не в состоянии, он на всю жизнь отдает себя в произвольное рабство.

Скажи мне: денег ли и прибыли ищешь ты у бедного? Если бы он мог обогатить тебя, то чего бы стал просить у дверей твоих? Он пришел за помощью, а нашел врага; он искал врачевства, а в руки дан ему яд. Надлежало облегчить убожество человека, а ты увеличиваешь нужду, стараясь отнять и последнее у неимущего.

Как если бы врач, пришедши к больным, вместо того чтобы возвратить им здравие, отнял у них и малый остаток сил, так и ты несчастья бедных обращаешь в случай к своему обогащению. И как земледельцы молятся о дожде для приумножения семян, так и ты желаешь людям скудости и убожества, чтобы деньги твои приносили тебе прибыль. Или не знаешь, что ты более приращаешь грехи свои, нежели умножаешь богатство придуманным ростом?

И ищущий займа бывает поставлен в затруднительное положение: когда посмотрит на свое убожество, отчаивается в возможности заплатить долг, а когда посмотрит на свою настоящую нужду, отваживается на заем. Потом один остается побежденным, покорясь нужде, а другой расстается с ним, обеспечив себя письменным обязательством и поруками.

2. Взявший же деньги сначала светел и весел, восхищается чужими цветами[1094] допускает перемену в жизни: стол у него открытый, одежда многоценная, слуги одеты пышнее прежнего, есть льстецы, застольные друзья и тысячи тунеядцев в доме. Но так как деньги утекают, а время своим продолжением увеличивает рост, то и ночи не приносят ему покоя, и день не светел, и солнце не приятно, а, напротив того, жизнь для него тягостна, ненавистны дни, поспешающие к сроку; боится он месяцев, потому что от них плодится рост. Спит ли он? И во сне видится заимодавец – это злое привидение, стоящее в головах. Бодрствует ли? И помышление и забота у него о росте. Сказано: заимодавцу и должнику, встретившимся друг со другом, попещение творит обема Господь (Притч. 29:13). Один, как пес, бежит на добычу, другой, как готовая ловитва, страшится встречи, потому что нищета отнимает у него смелость. У обоих счет на пальцах, один радуется увеличению роста, другой стенает о приращении бедствий.

Пий воды от своих сосудов (Притч. 5:15), то есть рассчитывай свои средства, не ходи к чужим источникам, но из собственных своих каплей собирай для себя утешения в жизни. Есть у тебя медная посуда, одежда, пара волов, всякая утварь? Отдай это. Согласись отказаться от всего, только не от свободы. Но я стыжусь, говоришь ты, сделать это гласным. Что же? В скором времени другой выставит же это напоказ, провозгласит, что оно твое, и в твоих глазах станет продавать по низкой цене. Не ходи к чужим дверям, ибо действительно студенец чуждий тесен (Притч. 23:27). Лучше малыми приращениями [1095]облегчать свою нужду, нежели, вдруг разбогатев чужим имуществом, впоследствии лишиться всего достояния. Ежели у тебя есть чем отдать, почему же не удовлетворяешь этим средством настоящей нужде? Если же не в состоянии заплатить долг, то одно зло лечишь другим. Не верь заимодавцу, который осаждает тебя. Не дозволяй, чтобы тебя отыскивали и преследовали, подобно какой-нибудь добыче.

Брать взаем – начало лжи, случай к неблагодарности, вероломству, клятвопреступлению. Иное говорит, кто берет взаем, а иное – с кого требуют долг. «Лучше бы мне не встречаться тогда с тобою! Я бы нашел средства освободиться от нужды. Не насильно ли вложил ты мне деньги в руки? И золото твое было с примесью меди, и монеты обрезаны». Ежели дающий взаем – друг тебе, не цепляйся за случай потерять его дружбу. Если он враг, не подчиняй себя человеку неприязненному. Недолго будешь украшаться чужим, а после потеряешь и отцовское наследие. Теперь ты беден, но свободен. А взяв взаймы, и богатым не сделаешься, и свободы лишишься. Взявший взаем стал рабом заимодавца, рабом, наемником, который несет на себе самую тяжелую службу. Псы, получив кусок, делаются кроткими, а заимодавец раздражается по мере того, как берет; он не перестает лаять, но требует еще большего. Если клянешься – не верит, высматривает, что есть у тебя в доме, выведывает твои дела [1096]. Если выходишь из дома – влечет тебя к себе и грабит. Если скроешься у себя – стоит пред домом и стучит в двери, позорит тебя при жене, оскорбляет при друзьях, душит на площади. И праздник невесело тебе встретить; самую жизнь делает он для тебя несносной.

Но говоришь: нужда моя велика, и нет другого способа достать денег. Какая же польза из того, что отдалишь нужду на нынешний день? Нищета опять к тебе придет, яко благ течец (Притч. 24:34), и та же нужда явится с новым приращением. Ибо заем не вовсе освобождает от затруднительного положения, но только отсрочивает его ненадолго. Вытерпим ныне тяготу бедности и не станем отлагать сего на завтра. Не взяв взаймы, равно ты будешь беден и сегодня, и в следующие дни, а взяв, истощишь себя еще больше, потому что нищета возрастает от роста. Теперь никто не винит тебя за бедность, потому что зло непроизвольно; а когда обяжешься платить рост, всякий станет упрекать тебя за безрасчетность.