Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот платье ее… Цепануло как-то… Неправильное какое-то… Вроде и по размеру, но будто бы не ее. Чужое будто… Ну да я в женских шмотках разбираюсь не сильно.
Вот. Парни, понятное дело, так вокруг и вьются, то один заговорить пытается, то другой… Но она шагает себе, ни словечка в ответ. У монумента остановилась, взглядом по столбику фамилий пробежалась, родственника, не иначе, высматривала… И вдруг — увидела! Вскрикнула негромко, а затем совсем уж тихо: «Алешенька…». Что странно — чуть не прошептала ведь, но, по-моему, все в толпе услышали.
Я дивлюсь: молодая ведь совсем, в лучшем разе прадедушка лежать тут может, с чего вдруг Алешенькой-то его назвала?
Тут она поворачивается — глазам не верю, как не ее лицо стало… Только что прямо-таки своим светом светилось, а тут как лампочку выключили. Нехорошее лицо стало, хищное, и не то что теперь взгляд притягивает — наоборот совсем. Да и не молодое вроде как уже…
Но долго не приглядывался — она к пруду, да почти бегом. Несколько парней следом потянулись, не разглядели, понятное дело, что с дамочкой произошло вдруг.
А монумент, надо сказать, по-над балкой поставили, на самом верху — потом склон пологий, потом покруче, потом кусточки вдоль берега — и вода за ними.
Она сквозь кустики скользнула — и плюх!!! — в воду кинулась. Тут уж весь народ к берегу ломанулся. Игореша Ситников — тот больше всех на нее запал — первым. Видим: на поверхности никого. Пять секунд, десять — никого. Игорь, как был, в одежде, — в воду. За ним еще парней несколько. Ныряли, ныряли, всё впустую — балка там обрывистая, сразу глубина у берега…
Испорченным торжество оказалось.
Что потом? Известно что… Расследование, милиция, аквалангисты. Да не много-то нарасследовали: кто такая, откуда приехала, — никто ни слухом ни духом. Аквалангисты лишь платье нашли — а тела-то в нем и нет! Ну, чудеса… Как будто в воде растворилась. Ладно бы в реке или море, там и унести далеко утопленника может, но в Карачаевском пруду-то… Да и с платьем непонятка какая-то.
Не знаю уж, что менты в следственных своих бумажках написали — утопление толпа народу видела, на тормозах не спустить — а ни тела, ни даже имени погибшей… Ну да с их проблем пусть у них голова и болит.
Дальше вовсе уж чудеса начались. Дернул меня черт у Игорька Ситникова фотки попросить — видел, как он «мыльницей» девушку щелкал. Зачем? — сам не знаю, зацепила, видать, крепенько… А он: не получились, мол, снимки. Я было не поверил — он пачку фотографий на стол. Смотрю, ничего понять не могу. Вот монумент с фамилиями, вот и сам я чуть дальше — дурацкий видок, если честно. А вот тут она должна стоять… Должна! А никого, место пустое. Разве что воздух чуть не такой, словно дымка там или марево — буквы на камне расплываются, а рядом нормальные, четкие. У «мыльниц», понятное дело, и не такие дефекты случаются, но…
Но сдается мне, не в фотоаппарате тут дело. Известно кто на фотках да в зеркалах не виден… Неужто и вправду ей Алешенькой был?
Вот какие фортеля порой на свете случаются…
Чем кончилось-то всё? Чем, чем… Тем и кончилось. Ведь это в книжках только в конце всё ясно да понятно, по полочкам разложено. А в жизни-то зачастую увидишь кусочек чужой истории — словно фильм в телевизоре на пять минут включишь — ни начала, ни конца…
Я-то ладно, время прошло — из головы выбросил. А с Игорьком Ситниковым нехорошо как-то дело повернулось. Жениться он по осени собирался, да в Харьков переезжать — и не женился, и не переехал. Говорят, на Карачаевском пруду вечерами пропадает — то стоит, в обелиск всматривается, словно фамилию того Алешеньки найти пытается. То просто у воды сидит — долго, дотемна…
У обелиска, кстати, что ни лето — венки кто-то постоянно кладет. Лилии водяные, белые, там же, в верховьях пруда, растут… Игорь, не иначе, и приносит. Больше вроде некому…
Примечания
1
Примечание для издательства: все отрывки из текста О Генри, включенные в текст, заново переведены автором.
