Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

— Да! Я правая рука славного командующего Ольми!

Харьган знал одного Ольми из бывшей Шестой… Точнее, слышал об этом человеке. В основном только хорошее. Тем удивительнее и ужаснее было то, что он перешел на сторону врага.

— А не боишься ли ты, сучий выкормыш, получить стрелой в глаз?! — крикнул Гуляка.

По рядам защитников прокатился одобрительный гул.

— Я пришел с белым флагом на переговоры! Вы не будете стрелять! — нагло ухмыльнулся Бородач.

— Наш ответ — нет! Мы не подчинимся! — сказал Харьган.

— Глупцы! — зло рявкнул Бородач. — Сколько вас за этими хлипкими деревяшками? От силы двести, а нас почти тысяча! Мы умоемся вашей кровью!

— Приди и возьми! — распалялся Гуляка. — Стрел у нас на всех хватит!

— Солдаты! Не слушайте его! — заорал парламентер. — Вы получите жизнь! Это не предательство, это разумный выход! Вам все равно не выстоять! Я даю вам шанс! Рубите командиров и переходите на нашу сторону!

Харьган не сомневался в верности своих людей и не опасался удара в спину, но с этим горластым разговор пора было заканчивать.

— А теперь послушай меня, парламентер! Я тоже дам тебе один шанс! Ты трус, предавший собственный народ! Надеюсь, ты быстро бегаешь?! Тогда обгоняй наши стрелы! Вот тебе мой ответ!

Уже разворачиваясь, он видел, как знаменосец отбрасывает в сторону бесполезный белый флаг и бежит назад, как заметался горнист по краю оврага, как округляются глаза у Бородача.

Гуляка и Харьган спрыгнули со стены, и десять лучников, только этого и дожидавшихся, выстрелили.

Все воины целились только в Бородача, и он, получив в грудь десять стрел, упал, так и не успев сделать ни шагу в сторону.

— Кто так стреляет, кур-рвы?! — В маленьком жилистом человечке Харьган узнал Блидхарда, которого назначили командиром над всеми лучниками. — Вот как надо с предателями!

Боевой лук рядом со стрелком казался гигантом, но человечек плавно натянул тетиву и так же плавно ее отпустил. Стрела чиркнула в воздухе и воткнулась прямехонько между лопаток уже довольно далеко успевшего убежать знаменосца. Человек, раскинув руки, упал.

— Кончайте эту сволочь — и в строй! — Блидхард уже спешил на дальний фланг.

Изо всех сил удирающего горниста сбила меткая стрела, и тот свалился, скрывшись в тумане. Так и осталось неизвестным, то ли он ранен, то ли действительно сразу же отправился во тьму.

— Солдаты! — рявкнул Харьган. — Сейчас мы будем сражаться не с орками, а с такими же, как мы! С людьми! С предателями, забывшими вкус молока собственной матери и перешедшими на сторону врага! Пусть ваши руки не дрогнут! Убивать отступников без пощады!

И по рядам стоявших насмерть, решивших умереть, но не пропустить врага, разнеслось:

— БЕЗ ПОЩАДЫ!!!

Черная стена врагов заколебалась, пришла в движение, и людские волны покатились на штурм. Предатели атаковали линиями, в каждой по сто — сто пятьдесят человек. Они были еще далеко, но вот-вот, через минуту, может быть, две, уже будут видны их лица.

С обеих сторон затрубили горны. Нападающие подбадривали себя криками, на бегу потрясали оружием. Тысяча. Тысяча тех, кто пойдет на все, раз уж они перешли на сторону орков. Им нет возврата, поэтому они будут сражаться до последнего. Но Харьган не сомневался, что его ребята выдержат, ведь их атакуют не орки… К тому же Песьи Ласточки имели небольшое преимущество — овраг с более высокой стеной.

Первая волна врагов катилась и катилась, становясь все ближе. Воины бежали, надеясь как можно быстрее преодолеть опасную зону полета стрелы и оставить целями своих товарищей, тех, кто бежит в двадцати шагах за ними, в другой волне.

— Какой идиот ими командует? — пробормотал Харьган.

Нестись толпой, попросту напрашиваясь на стрелы, даже не выставив перед собой щиты, было глупо. Очень глупо. Но другого выбора у предателей сейчас не было.

— Дуга пять пальцев вверх! Залп! — Команда Блидхарда заглушила вопли нападающих.

Стрелки задрали луки вверх, резкий щелчок, свист стрел, уходящих в свинцовое небо.

— Дуга семь пальцев вверх, поправка на ветер пол пальца влево! Залп!

Новые пчелы смерти сорвались в тот самый момент, когда первая волна стрел рухнула на головы нападающих. Кто-то успел выставить перед падающей смертью щит, кто-то попросту по счастливой случайности избежал с ней встречи. Но в основном первая волна вкусила всю горечь смерти-мандрагоры. Ее коса прошлась по рядам предателей, падая на головы, плечи, разгоняясь, прошибала кирасы и кольчуги, впивалась в грудь и добивала тех, кто упал раненым.

На земле осталось более восьмидесяти тел, выжившие с упорством бежали вперед, стараясь как можно быстрее нырнуть в туман оврага, скрыться с глаз стрелков.

Вторая стая стрел была направлена по более крутой дуге, они упали на людей чуть ли не вертикально. Крики… Теперь осталось всего тридцать человек, остальные нашли свою смерть на той стороне оврага. До спасения им оставалось пробежать около пятидесяти ярдов.

— Вторые номера! Три шага назад! Дуга шесть пальцев вверх! Первые номера! По оставшимся! Прицельно! Залп!

Линия лучников дрогнула, рассыпаясь на две половинки. Вторая линия стреляла по дуге, посылая смерть навстречу уже накатывающейся новой волне. Первая линия сбила по прямой, добивая уцелевших солдат первой волны.

Конечно, лучники людей — это не эльфы, у которых седьмая стрела срывается с лука, пять находятся в полете, а первая уже пьет кровь врага, но и люди способны нанести сокрушительный урон врагу из мощных луков, конструкция которых скопирована с эльфийских боевых асимметричных луков.

Лучники расстреляли оставшихся — ни один солдат первой волны не успел добежать до спасительного оврага. Черные тела, утыканные стрелами с белым оперением, остались на коричневой земле.

В это время стрелы второй линии уже сыпались на головы новой волны атакующих.

— Вторые номера! Три шага вперед! Сомкнуться! Все вместе! Дуга восемь пальцев вверх! Залп!

Вновь слившаяся линия лучников дружно выстрелила.

— По врагу! Прицельно! С поправкой на ветер полпальца влево! Стрелять по своему усмотрению!

Воткнутые в землю стрелы уже давно израсходованы, поэтому правая рука опускается к висящему на бедре колчану, стрела, шурша, покидает его, ложится на тетиву…

Легкое движение рукой, тетива скрепит, сопротивляется изо всех сил, задержка дыхания… далеко-далеко, на той стороне оврага, белеет расплывчатое пятно — лицо врага. Оперенье касается щеки, лучник плавно, не дергая, отпускает тетиву, и та зло щелкает о перчатку — выплевывая смерть, отправляет ее в полет… Жужжит рассерженный шмель. Быстрый и краткий миг полета… Удар! И вот стрела уже гневно дрожит, глубоко вонзившись в человеческую глазницу…