Антираспад - Антон Орлов

Обогнув здание, они через настежь распахнутую боковую дверь вошли в универмаг. Продавцы и покупатели нервно косились на разглагольствующего Фесписа, и Норберт шепотом попросил его не болтать в магазине на политические темы.

— Почему? — огрызнулся диссидент.

— Потому что я — ваш работодатель.

Феспис заткнулся.

В отделе подростковой одежды купили нарядное школьное платьице, в соседнем отделе — портфель.

— Нам нужен самый прочный, — объяснил Норберт продавщице. — Чтобы в нем поместилось много тяжелых учебников.

Перед кассой он замешкался, опасаясь невзначай расплатиться не теми деньгами: в левом кармане лежала пачка наличных для террористов (к каждой купюре приклеен крохотный кусочек пленки с одноразовой микроскопической схемой-передатчиком), в правом — мелочь на расходы. Главное — не перепутать, ведь это поставит под удар всю операцию.

Обедать вернулись в отель. Олег все еще спал. У Норберта пробудился умеренный аппетит, и он заставил себя хорошо поесть. Илси заказала две больших отбивных без гарнира, шоколад и апельсиновый сок.

— У вашей сестры странная диета для девушки с такой романтической внешностью, — шепнул Норберту Феспис, которого тоже покормили.

— Ей нужны протеины, — лаконично пояснил Норберт. — Вы хорошо знаете столицу?

— Да, я здесь вырос.

— Это что за район?

Выложив на стол плоскую коробку с большим экраном — приобретенную все в том же универмаге электронную карту для детей «Не заблудись в родном городе», — он включил алфавитный указатель и, когда выскочило название улицы, где следовало оставить деньги, нажал на кнопку. Одна из линий на схеме запульсировала.

— Юго-восток, — определил Феспис. — Как раз там вышла из строя система защиты от рушанов. Денорцы эвакуировали оттуда всех жителей и поселили во временном лагере на западной окраине. Это древняя система, и восстановить ее очень сложно, даже для них. Ваша улица находится не в опасном районе, но близко. Зачем вам туда?

— Деловая встреча.

Перед тем как покинуть отель, Норберт разбудил Олега.

— Уже пора? — сонно спросил компьютерщик.

— Я сейчас выхожу. Илси познакомит тебя с Фесписом, он хочет у нас работать. Вот карта — сможешь подключить к своему приемнику?

— Ага, без проблем, — снимая переднюю панель с хальцеолийского прибора, кивнул Олег.

Такси на магнитной подушке довезло Норберта до юго-восточного района.

— Там прорвана защита от рушанов, поэтому по двойному тарифу, — предупредил шофер.

— Защита прорвана не там, куда мне надо, а чуть подальше, — лениво возразил Норберт.

Осведомленность инопланетянина произвела впечатление на шофера, и тот больше не пытался настаивать на своем. Норберт рассеянно смотрел в окно. Город жил обычной для современного мегаполиса жизнью, но порой попадались перепаханные улицы, полуразрушенные дома, бурые пятна, въевшиеся в светлое покрытие тротуаров, — подпольная война, которую вели террористы, при всей ее нелепости была отнюдь не бескровной. Кое-где желтоватые участки дороги чередовались с белоснежными, новыми. Покачивались на ветру длинные, лентоподобные листья хальцеолийских деревьев — иссиня-зеленые, будто покрытые лаком. Блестела глазированная плитка — самый любимый здесь облицовочный материал; фасады многих домов украшала выдержанная в светлых тонах двухцветная мозаика. Норберт пытался, но никак не мог расслабиться. За себя он не беспокоился: террористы, скорее всего, не настолько чокнутые, чтобы пристрелить его раньше, чем он передаст им всю оговоренную сумму. Нет, он ничем не рисковал. Рисковать будет Илси — и вот это ему совсем не нравилось, но другого выхода не было…

Такси затормозило в пыльном переулке. Расплатившись с шофером, Норберт пешком прошел несколько кварталов, после перекрестка свернул, как проинструктировал его анонимный собеседник. За ним наверняка наблюдали. Кобура была расстегнута, он мог выхватить пистолет в любой момент. Дома тут стояли многоэтажные, без керамической облицовки — ее заменяла блеклая, в сюрреалистических потеках штукатурка. На тротуарах валялся мусор. Район был немноголюдный, редкие прохожие косились на Норберта с откровенной неприязнью. Заметив издали оранжевую будку таксофона, он направился прямо к ней. Таксофон был жестоко раскурочен, верхний правый угол будки затянут зеленоватой паутиной, в центре которой сидела зеленая клякса размером с монету, с бахромой несметных коротких ножек. Положив на пол пакет с деньгами, Норберт прикрыл дверцу и пошел обратно. К его затылку прилип чей-то тяжелый взгляд, но он не оглянулся.

— Ваша сестра не выпускает меня из номера! — пожаловался Феспис, когда он вернулся в отель.

— Это мое распоряжение. Рабочий день еще не закончился.

— Ну и порядки в вашей фирме, — пробормотал хальцеолиец, поглядев на Олега (тот устроился со своей аппаратурой на диване и отключился от всего, что происходило вокруг), на Илси, замершую у двери, и снова на Норберта, который старался держаться уверенно, как и подобает боссу.

— Вообще-то порядки у нас такие, что никто не жалуется, но сейчас положение особое. Наш коммерческий директор, Аманда Мерриато, попала в беду, мы должны ее выручить.

— А что случилось?

— Ее похитили террористы. Если вы нам поможете, я возьму вас на работу.

— Вы хотите, чтобы я с ними договорился?

Феспис нервно выпрямился в кресле, на его веснушчатом лице появилось испуганное и озадаченное выражение: несмотря на свою симпатию к террористам, он их все-таки побаивался.

— Нет, от вас нужна только информация.

— Договариваться буду я. — Отойдя от двери, Илси присела на подлокотник дивана. В ее позе угадывалось напряжение, которое она пыталась скрыть, и Норберт стиснул зубы: если Олег взял на себя техническое обеспечение, а он разработал тактику операции, то роль непосредственного исполнителя досталась Илси. Они с Олегом этого не хотели, она сама настояла. Норберт отлично понимал, что из них троих только у нее есть шансы справиться, но все равно на душе было тяжело.

— Вы? — уставился на нее Феспис. — Для того, чтобы вести такие переговоры, надо уметь убеждать людей! Вы уверены, что сумеете вовремя найти единственно верные аргументы?

— Уверена! — глядя в пол, отозвалась Илси. — Я этому полтора года училась.

— Маловато… Я четыре года изучал философию в университете, участвовал в учебных диспутах и шесть раз получал поощрительные призы, как лучший спорщик. К тому же я коренной хальцеолиец. Я смогу убедить этих ребят, чтоб они отпустили вашего коммерческого директора, — ведь это неплохие, мыслящие ребята, и цель у них светлая…