Голубой горизонт - Уилбур Смит

– Я тоже не могу здесь оставаться, – сказал Мансур. В последние несколько недель он вполне естественным образом стал полноправным членом семейного совета. – Наш с отцом священный долг – найти человека, который приказал убить маму. Теперь я знаю, кто он. И моя судьба на севере, в королевстве Оман.

Он вопросительно взглянул на отца.

Дориан медленно кивнул.

– Убийство Ясмини все изменило. Я разделяю с тобой священный долг мести. Мы вместе отправимся на север.

– Значит, решено, – сказал от имени всех Том. – Когда достигнем залива Рождества, примем следующее решение.

– Когда мы отплывем? – нетерпеливо спросила Сара. – Назовите день.

– Корабли почти готовы, мы тоже. Через десять дней. На следующий день после Страстной пятницы, – предложил Том. – Вполне подходящий день.

Сара сочинила письмо Джиму. Написанное ее изящным мелким почерком, оно заняло двенадцать листов плотного пергамента. Письмо она зашила в брезент, раскрасила пакет небесно-голубой корабельной краской и запечатала горячей смолой. Свое имя она написала белым, а черным, большими буквами, – «Джеймсу Арчибальду Кортни, эсквайру». Потом отнесла на холм и своей рукой вложила в углубление под почтовым камнем. Наверху камня оставила груду булыжников, чтобы дать знать Джиму, когда он придет за ожидающим его письмом.

Мансур охотился в глубине долины и убил еще пять капских буйволов. Женщины засолили, замариновали и высушили мясо, потом наготовили для предстоящего путешествия острой колбасы. Под присмотром Мансура оба экипажа заполнили бочки свежей пресной водой. Когда это было сделано, Том с обоими капитанами-арабами на шлюпке обошел корабли, проверяя их осадку. Оба корабля были тяжело нагружены, но хорошо держались на воде. В новой краске они выглядели удивительно элегантными.

Кадема аль-Джури в цепях, под сильной охраной, каждый день на несколько часов выводили на палубу. Том и Дориан по очереди допрашивали его. Стоя в тени высохшей свиной шкуры, Кадем отвечал на все вопросы – хоть и не добровольно, но по крайней мере с некоторым уважением. Однако его взгляд оставался неприятно фанатичным и упорным. Хотя Том и Дориан ставили вопросы по-разному, ответы Кадема всегда были одинаковы, и он ловко уходил из расставленных ловушек. Закон не позволял Мансуру и Дориану проявлять милосердие: когда они на него смотрели, Кадем видел в их взглядах смерть и мог только надеяться на быструю и достойную казнь, без расчленения и ужасной свиной шкуры.

За долгие недели заключения у Кадема на нижней палубе выработался собственный распорядок. По ночам его караулили трое матросов-арабов, каждый по четыре часа. Их старательно отобрал Батула, и вначале они точно исполняли приказания. Сами молчали, но доносили Батуле даже о самых незначительных замечаниях Кадема. Однако ночи были долгими, а обязанности охранников скучными; тяжело было не засыпать. Самые известные муллы королевского дома Омана обучили Кадема диалектике и мастерству религиозных споров. То, что он нашептывал по ночам своим стражникам, пока остальной экипаж спал или находился на берегу, сильно действовало на набожных молодых людей. Истины, сообщаемые им, оказывались слишком ранящими и трогательными, чтобы передавать их Батуле. Стражники не могли не слушать, хотя вначале внимали, как он рассказывал об истине и красоте пути Бога, со страхом и благоговением. Постепенно, вопреки собственному желанию, они начали отвечать на его слова. По огню в глазах они поняли, что Кадем святой человек. Мало-помалу его страстность и непоколебимая логика начали их убеждать. Постепенно они попадали в рабство к Кадему ибн-Абубакеру.

Тем временем общее волнение перед приближающимся отплытием нарастало. Из хижин на краю леса на корабли переправили последние тюки с мебелью и вещами. В Страстную пятницу Том и Мансур поднесли горящие факелы к опустевшим хижинам. Высохший тростник сразу занялся. На следующий день в утреннюю вахту, когда Том был в состоянии разглядеть пролив, корабли отплыли. Ветер дул с берега, и маленькая флотилия вышла из лагуны в открытое море.

В полдень, когда земля низкой голубой полосой лежала на западе, кто-то в страшном волнении прибежал с нижней палубы. Том и Дориан были на юте. Дориан сидел в низком кресле, которое соорудил для него Том. Вначале братья не поняли, о чем дико кричит этот человек.

– Кадем! – наконец понял Том. Он сбежал по трапу на нижнюю палубу. Запертый в деревянной клетке, которую соорудили для него плотники, Кадем свернувшись спал на соломенном тюфяке. Его цепи были надежно прикреплены к кольцам в палубе. Том схватил за край одеяло, с ног до головы закрывавшее пленника, отбросил его в сторону и пнул лежавший под одеялом манекен. Он был искусно сооружен из двух набитых паклей мешков, связанных короткими кусками старой веревки, и напоминал под одеялом очертания человеческого тела.

Корабль быстро обыскали с кормы до носа. Том и Дориан с саблями в руках обошли все палубы, заглядывали во все уголки.

– Нет еще троих, – доложил пристыженный Батула.

– Кого? – спросил Дориан.

Батула с трудом собрался с силами для ответа:

– Рашида, Пинны и Хаббана, – хрипло сказал он, – тех самых, кому я поручил его охранять.

Том изменил курс и сблизился с «Местью». Он через рупор окликнул Мансура, который командовал вторым кораблем. Корабли повернули и опять направились в лагуну. Но теперь ветер, который помогал им отойти, мешал войти в проход. Несколько дней они маневрировали у входа. А когда Том раздраженно приказывал войти в пролив, дважды едва не налетали на рифы.

Только через шесть дней после отплытия они снова бросили якорь в лагуне. С самого отплытия шли сильные дожди, и, сойдя на берег, они не увидели ни следа беглецов: все было смыто.

– Но они могли пойти только в одном направлении. – Том показал вверх по долине. – Они опередили нас почти на девять дней. Если мы хотим догнать их, выступать нужно немедленно.

Он приказал Батуле и Кумре проверить содержимое оружейных ящиков и арсеналов. Капитаны сконфуженно доложили, что не хватает четырех мушкетов, стольких же абордажных сабель, мешков с пулями и фляжек с порохом. Том не стал бранить капитанов: они и так были достаточно пристыжены.

Дориан яростно заспорил, когда Том доказывал, что он должен остаться – присматривать за кораблями и Сарой, пока остальные преследуют беглецов. В конце концов Сара убедила его, что он еще недостаточно окреп для вылазки, которая потребует тяжелых переходов и еще более тяжелых схваток. Том взял с собой десять лучших моряков, тех, кто был особенно искусен в обращении с мушкетом, саблей и пистолетом.