Тайна двух океанов - Григорий Адамов

Нгаара скинул старую фуфайку, потертые, в густой мозаике заплат штаны и бросился в черную воду. Хотя, по привычке, он сейчас же открыл под водой глаза, но в кромешной тьме, перед которой звездная ночь наверху казалась сумерками, он не увидел веревки. Лишь пошарив рукой, он поймал ее и быстро начал спускаться по ней вниз. И вдруг его широко раскрытые глаза увидели нечто такое, от чего дрожь суеверного страха пробежала по всему телу.

Далеко внизу, в пучинах океана, сияло огромное серебристо-туманное облако, как будто луна, уйдя с неба, погрузилась в темные воды и распространяет там свой сильный свет, и вокруг нее пляшут яркие белые точки, словно подводные духи встречают свою властительницу священными веселыми танцами. Внезапно глухой певучий удар донесся оттуда, из глубины, и потряс все оцепеневшее тело Нгаары.

Удар за ударом, удар за ударом, мерные и могучие, они лились, казалось, отовсюду, словно великаны били по чудовищной, как гора, тыкве-барабану рапануйцев. Зеленые и оранжевые круги поплыли перед глазами Нгаары, начавшего уже задыхаться, и, трепеща от священного ужаса, он рванулся кверху, стараясь ничего не видеть и не слышать. Но потрясающие удары преследовали, настигали его, и наконец, почти обезумевший, Нгаара выскочил у самого борта каноэ. Он вцепился в него дрожащими, ослабевшими пальцами и долго, икая от страха, не мог отдышаться… Придя немного в себя, Нгаара с опаской оглянулся, и убедившись, что он один, приложил ухо к воде. Черная пучина оглушила его новым ударом, он подпрыгнул, как пружина, перевалился через борт каноэ и упал на дно. И опять ему показалось, что даже дно лодки едва заметно и мерно сотрясается под таинственными ударами, доносящимися снизу, и тогда, окончательно потеряв голову, Нгаара вскочил, выхватил нож, одним взмахом отрезал веревку от драгоценной сети, кормилицы семьи, и отчаянно, словно спасая жизнь, заработал веслом…

Всю ночь он провел как в бреду, метался на своем тростниковом ложе, бормоча и выкрикивая страшные слова о луне, окруженной серебристым облаком и погрузившейся в бездны океана, о пляске звезд вокруг нее и грохоте священного барабана, сопровождавшего пляску. И жена его Ангата в отчаянии и ужасе выла вместе с ним всю ночь, и утром пришли соседи и родственники, и весть о страшном видении Нгаары неслышно понеслась по острову, хранимая как тайна, от белых, которые, конечно, не поверят в видение Нгаары и будут преследовать и жестоко карать еретиков и вероотступников, возвращающихся к своим древним богам.

Но уже на третий день старый Те-хаха, околдованный спиртом и весь пропитанный им, получив у Робинсона стакан водки за мешок кокосовых орехов, разболтал ему чудесную тайну острова. И через несколько часов бронзовокожий боцман Рибейро перевез тайну в шлюпке на борт моторной шхуны «Санта-Мария», доставившей Робинсону новую партию спирта, гнилого ситца, готового платья «последнего фасона» и разных пестрых побрякушек. И первым услышал эту тайну дон Хуан Гомец Гонзалес, журналист из Вальпараисо, случайно забредший сюда к этому скучному острову в качестве приятеля и гостя капитана шхуны. В тот же день, вечером, журналист, предчувствуя неожиданную сенсацию для своей газеты, в шлюпке добрался до места, указанного старым, вечно пьяным Те-хаха. Остановив шлюпку против хижины Нгаары, дон Хуан нырнул в воду и вернулся совершенно потрясенный. Он видел серебристо-туманное сияющее облако и хотя и не слышал грохота барабана, но принял на веру слова Нгаары о нем, переданные Робинсону старым Те-хаха. И уже ранним утром шестнадцатого августа радиостанция «Санта-Марии» передавала в Вальпараисо, редакции газеты «Эль-пополо», длинную, с потрясающими подробностями корреспонденцию под сенсационным заголовком: «Тайна острова Рапа-Нуи». В тот же день вечером эта сенсация разнеслась уже по всему миру, приведя в полное смятение и растерянность ученых и путешественников, а за ними и миллионы читателей газет.

В пятистах километрах к северо-западу от острова радиограмму с «Санта-Марии» перехватил маленький желтолицый радист с крейсера «Ямато», несшегося на всех парах в юго-восточном направлении. Радист доложил радиограмму своему командиру, и капитан Маэда прочел ее с нескрываемым интересом и удовлетворением…

Козырев потерял сон, не зная отдыха. Кок подлодки Белоголовый измучился, воюя с ним из-за каждой ложки супу. Козырев почти не выходил из лаборатории. Его веснушчатые щеки ввалились, глаза лихорадочно горели, густая рыжая шевелюра, казалось, потускнела, потеряла свой огнистый цвет. Загадка термита извела его, она оставалась мучительной, терзающей тайной. Казалось, Козырев исчерпал уже все мыслимые комбинации элементов термита, и сознание, что он очутился в тупике, сводило его с ума. Уже третьи сутки с ним работал Цой, подготовляя опыты, выполняя поручения, освобождая его от черной работы. Ничего не помогало.

Сегодня ночью в дело вмешался наконец зоолог. С решительным видом, со склянкой и мензуркой в руках, он подошел к Козыреву, сидевшему за лабораторным столом с зажатой между ладонями головой, и категорически предложил ему, сославшись на приказ капитана, выпить немного «вот этого винца». Козырев механически выпил и вновь устремил свой отсутствующий взор куда-то в пространство. Однако «винцо» зоолога подействовало довольно быстро. Через пятнадцать минут Цой отвел засыпающего на ходу Козырева в его каюту, раздел и уложил на койку. Едва коснувшись головой подушки, Козырев сразу и крепко заснул.

В четвертом часу утра, за полчаса до общей побудки, Цоя разбудил стук в дверь его каюты. Цой с трудом раскрыл глаза, встал и отпер дверь. Перед ним стоял полуодетый Козырев с пылающим костром растрепанных волос и красными пятнами на щеках.

— Цой! — прохрипел он. — Цой! Ты химик… Ты должен знать… Мне некогда сейчас рыться в справочниках… Скажи, сколько хлористого магния в морской воде?

Цой сначала растерялся. Сон окутывал еще туманом его уставший за день мозг, но уже в следующее мгновение он очнулся.

— Вдали от берегов, — ответил он академическим тоном, — везде в Мировом океане состав воды одинаков. Среднее количество содержащихся в ней солей равно тридцати пяти граммам на тысячу граммов воды; хлористого же магния всегда и везде содержится десять процентов и восемьсот семьдесят восемь тысячных от общего количества солей в воде, то есть три грамма и восемьсот семь миллиграммов чистого веса на каждый килограмм воды…

— Ну, а в Финском заливе? — нетерпеливо перебил Козырев, переминаясь с ноги на ногу, готовый, казалось, броситься на Цоя, так вдумчиво и медленно тянущего свою речь.