Сопрано. Закулисная история легендарного сериала - Майкл Империоли

Мэттью: И потом, мы еще были большими поклонниками Бунюэля[159]. Дэвид сказал: «Я покажу этот другой мир, и зрители поймут его».

Майкл: В любом случае, это блестящая последовательность сцен. Прожектор вдалеке, тема самопознания, Тони, появляющийся в финале с портфелем – типа, отбрось свое «я» и присоединись к загробной жизни, – все это.

Мэттью: А потом моя часть – его выход из комы. И это «Сумеречная зона». Мы ее большие поклонники. Дэвид – огромный фанат. Терри, конечно, тоже. Я не знал фильм «Новобрачные» так, как они, но «Сумеречную зону» я изучил так же хорошо, как Дэвид. Это была огромная часть моей жизни. И все, чего я хотел, сводилось к мысли, что нечто в другом мире должно вернуть Тони обратно. Сценарий, над которым работал Дэвид, включал в себя дуновение ветра в деревьях и голос Медоу.

Майкл: Он слышит во сне в больничной палате голос Медоу, доносящийся из-за деревьев, и это возвращает его назад. Возможно, это самый сильный образ за весь сезон.

Стив: И снова речь идет о семье.

* * *

Стив: Все, что было в эпизоде со сном в коме, снова всплывает позже, в серии «Мясистая часть бедра».

Майкл: В этом сезоне поднимается много философских тем о поиске смысла, выходящего за рамки простого мирского существования. Эта тема затрагивается через сон Тони в коме, но еще больше – когда он выходит из нее. Один из самых важных моментов, связанных с темой души и вечности, – персонаж Хэла Холбрука; он играет ученого, умирающего в больнице.

На самом деле это вполне буддийская концепция, когда он говорит: «То, как мы воспринимаем мир, – это иллюзия, а истина заключается в следующем: недвойственность – вот действительно высшая реальность. Мы все едины с точки зрения науки и физики, а не только с позиций религии или духовной теории». Думаю, что Дэвид делает этот важный вывод, пытаясь представить некую общую картину.

Стив: Дэвид – буддист?

Майкл: Нет, но он интересуется этим.

Стив: Как я уже говорил, для многих фанатов шестой сезон оказался немного тяжелым. Есть зрители, утверждающие, что в каждой серии должно быть убийство или, по крайней мере, драка. Иное им не по вкусу.

Майкл: К чести Дэвида, у него хватило смелости сказать: «Я просто хочу сделать все настолько творчески и интересно, насколько это возможно. Я не беспокоюсь о том, чтобы дать фанатам то, что они хотят. Если их привлекает то, что я делаю, им понравится сериал». Это было значительное отклонение от того, к чему зрители привыкли в шоу, но в то же время оно соответствовало духу сериала, потому что в нем всегда присутствовали элементы бессознательного, интуитивного и жизни во сне. В этом сезоне он зашел очень далеко. Я действительно восхищаюсь им.

Стив: Вот что я вам скажу. Если бы Дэвид пошел на поводу у зрителей, шоу не продержалось бы так долго, как в итоге вышло.

Майкл: И не было бы таким хорошим.

Стив: Но, возвращаясь к сценам комы, у вас было несколько действительно отличных моментов. Кристофер держит Кармелу на руках в больнице. Вы помните, каково было это снимать?

Майкл: Я помню очень хорошо. У нас с Иди было не так много возможностей поработать вместе, поэтому, когда они выпадали, это было действительно нечто особенное. Все эмоции там настоящие. У Кристофера с Тони все время что-то происходит, вплоть до самого конца. То он любит его, хочет быть ближе к нему. То он обижается на него и чувствует себя недооцененным. Потом он ощущает свою значимость, когда Тони что-то для него делает. В конце концов, я думаю, он действительно любил его. Все очень сложно. Так что этот момент крайне важен. Кристофер – кузен Кармелы, но они всегда общались через Тони. А здесь у них есть трогательный совместный момент. Я очень рад, что мне удалось сняться в этой сцене с Иди.

Стив: Одним из лучших моментов во всей истории с больницей была речь Кармелы, обращенная к Тони, когда он находится в коме.

Майкл: Да. Это длинный монолог, его написал Дэвид.

Стив: Думаю, Кармела чувствует себя виноватой, особенно когда вспоминает, как в первом сезоне она сказала Тони: «Ты попадешь в ад». Она признает, что это было ужасно и ее за это осудят. Игра Иди на протяжении всей этой истории просто невероятна.

Майкл: Она прекрасно сыграла очень важный монолог, обращенный к мужчине, который был неверен ей в течение многих лет. Он оскорблял ее, унижал, причинял ей боль снова и снова.

И все же в критический момент она прощает все это, понимает, что любит его и что он хороший парень, несмотря на его недостатки. Потому что он – человек.

Стив: Мы уже говорили о надгробной речи Дэвида Чейза на похоронах Джима. По правде говоря, мне показалось, что эти слова немного похожи. Видя, как Иди произносит монолог, а Джим лежит там, я не мог не думать об этом.

Майкл: Хорошая мысль, Стив. Это очень верно и напомнило мне кое-что еще на похоронах Джима. Сьюзэн Эстон, его педагог по диалогу. Они были друзьями много-много лет. Она выступила на похоронах и сказала, что Джим всегда был очень строг к себе, но она всегда советовала ему помнить, что он такой же человек, как и все остальные, со своими недостатками, и который делает все возможное. «Чтобы творить, нужно быть готовым промахнуться, – говорила она, – и быть готовым к тому, что в тебе увидят просто человека».

Стив: Я вспомнил еще кое-что, сказанное ею, раз уж ты об этом упомянул. Она сказала, что давным-давно они с Джимом вместе играли в пьесе, собирались выйти на сцену, она нервничала, и он спросил: «Эстон, что самое худшее может случиться? Мы облажаемся?»

Конечно, даже в серии эпизодов, посвященных великим вопросам о смысле жизни, вселенной и всего остального, должен просачиваться юмор. В серии «Увечье» – еще одна из тех забавных оговорок, о которых мы упоминали ранее, – есть небольшой эпизод о том, как Поли обворовывает нескольких наркоторговцев и получает по яйцам. Только на сей раз Дэвид Чейз не имеет к этому никакого отношения. Мэттью Уайнер вводит нас в курс дела.

– Стив

Мэттью: В первом варианте сценария «Увечья» Поли не получал по яйцам. Я добавил этот момент из черновика и чуть не потерял работу,