Битва королей. Книга I - Джордж Мартин

Он не хотел ее беспокоить, но один ее вид привел его в полную готовность. Он сбросил одежду на пол, забрался в постель, тихонько раздвинул ей ноги и поцеловал ее там. Шая пробормотала что-то во сне. Он поцеловал еще раз и стал лизать ее тайную сладость, пока его борода и ее лоно не увлажнились. Она тихо застонала и вздрогнула – тогда он лег сверху, вошел в нее и почти сразу взорвался.

Она открыла глаза и с улыбкой погладила его по голове.

– Какой сладкий сон мне приснился, милорд.

Тирион куснул ее маленький твердый сосок и положил голову ей на плечо. Он не ушел из нее – он хотел бы никогда из нее не уходить.

– Это не сон, – сказал он. «Да, это не сон, а действительность – война, интриги, вся эта большая кровавая игра, – и в середине я, карлик, чудовище, презираемый и осмеиваемый, но крепко забравший в руки власть, город и эту женщину. Именно для этого я был создан – и мне это нравится, да простят меня боги.

А ее я люблю. Люблю».

Арья

Если Харрен Черный и дал своим башням какие-то имена, то они давно забылись. Теперь они назывались башня Страха, Вдовья башня, башня Плача, башня Призраков и Королевский Костер. Арья спала теперь в бездонных подвалах башни Плача, в маленькой нише, на соломе. У неё всегда было вдоволь воды, чтобы помыться, и мыла тоже. Работа была тяжелая, но не тяжелее целодневных пеших переходов. Ласке не приходилось каждый день искать себе жуков и червяков, как Арри, – ей давали хлеб и ячменную похлебку с морковкой и репой, а раз в две недели и кусочек мяса.

Пирожок устроился еще лучше – на своем исконном месте, на кухне, в круглом каменном строении под куполом, которое было в замке обособленным мирком. Виз и его подчиненные ели в подвале, за поставленным на козлы столом, но иногда Арью посылали за едой на кухню, и ей удавалось переговорить с Пирожком. Он никак не мог запомнить, что она теперь Ласка, и продолжал звать ее Арри, хотя и знал, что она девочка. Однажды он попытался сунуть ей еще горячее яблочное пирожное, но сделал это так неловко, что двое поваров заметили, отняли лакомство и побили его деревянной поварешкой.

Джендри отправили в кузницу, и Арья виделась с ним редко. Тех, с кем она работала, ей даже по именам не хотелось знать – так легче, если кто-нибудь из них умирает. Почти все они были старше ее и не стремились завязать с ней дружбу.

Харренхолл был огромен, но сильно разрушен. Прежде замком владела леди Уэнт, как знаменосец дома Талли, но она пользовалась только нижними этажами двух из пяти башен, а все остальное пришло в запустение. После ее бегства небольшое количество слуг, оставленных ею, никак не могло соответствовать нуждам всех лордов, рыцарей и знатных пленников, которых привез с собой лорд Тайвин, поэтому Ланнистеры в своих набегах добывали не только провизию, но и рабочую силу. Поговаривали, что лорд Тайвин хочет восстановить Харренхолл во всем его былом великолепии и сделать его своим поместьем после окончания войны.

Арья была у Виза на посылках, таскала воду, ходила за едой, а иногда прислуживала за столом в казармах над оружейной, где ели латники. Но чаще всего она занималась уборкой. Нижний этаж башни Плача отдали под кладовые и житницы, на двух других размещалась часть гарнизона, но верхние оставались необитаемыми в течение восьмидесяти лет, и лорд Тайвин приказал сделать их пригодными для жилья. Нужно было отскрести полы, отмыть окна, вынести вон поломанные стулья и прогнившие кровати. На самом верху гнездились громадные черные летучие мыши, которых дом Уэнтов избрал своей эмблемой, а в подвалах водились крысы… и призраки тоже, как утверждали многие, духи Харрена Черного и его сыновей.

Арья полагала, что это глупо. Харрен и его сыновья сгорели в башне Королевский Костер, потому ее так и назвали, – очень им нужно тащиться через двор, чтобы кого-то пугать. Их башня Плача плакала только тогда, когда ветер дул с севера, – и это был именно такой звук, который производит воздух, проходя через трещины в камне (эти щели образовались после пожара). Если в Харренхолле и были призраки, Арью они не тревожили. Она боялась живых – Виза, сира Грегора Клигана и самого лорда Тайвина Ланнистера, обитавшего в Королевском Костре; эта башня оставалась самой высокой и величественной из всех, хотя сильно покосилась и походила на оплывшую черную свечу.

Арье хотелось знать, как поступил бы лорд Тайвин, если бы она подошла к нему и призналась, что она Арья Старк. Впрочем, ей не удалось бы подойти к нему достаточно близко, да он и не поверил бы ей, а после Виз избил бы ее в кровь.

Виз на свой лад был почти так же страшен, как сир Грегор. Гора бил людей, как мух, но большую часть времени даже не замечал, что эти мухи вьются около. Виз же всегда знал, где ты, что ты делаешь, а порой и о чем ты думаешь. Он мог ударить за малейшую провинность, и у него была собака, такая же злющая, как и он, мерзкая пятнистая сука, от которой пахло противнее, чем от любой известной Арье собаки. Однажды Виз натравил ее на мальчишку-золотаря, чем-то ему не угодившего. Собака вырвала у мальчика из икры целый клок мяса, а Виз только посмеялся.

Ему понадобилось всего три дня, чтобы заслужить почетное место в ночных молитвах Арьи.

– Виз, – шептала теперь она. – Дансен, Чизвик, Полливер, Рафф-Красавчик, Щекотун и Пес, сир Грегор, сир Амори, сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея. – Если она забудет хотя бы одного, как же она сможет потом найти его и убить?

На дороге Арья чувствовала себя овцой, но Харренхолл обратил ее в мышь. Серая, как мышь, в своей колючей шерстяной рубахе, она, как мышь, жалась по темным углам замка, чтобы не попасться на пути сильных и могущественных.

Иногда ей казалось, что все они мыши среди этих толстых стен – даже рыцари и знатные лорды. Этот замок даже Грегора Клигана делал маленьким. Харренхолл занимал втрое больше места, чем Винтерфелл, а его здания даже в сравнение не шли с винтерфеллскими. Харренхоллские конюшни вмещали тысячу лошадей, богороща покрывала двадцать акров, кухня была величиной с винтерфеллский Великий Чертог, а сам Великий Чертог пышно именовался Залом Тысячи Очагов, хотя их там было всего тридцать с лишком (Арья считала дважды, но один раз у нее вышло тридцать три, а другой тридцать пять), и был столь громаден, что лорд Тайвин мог бы задать там пир всему своему войску, хотя никогда этого не делал. Стены, двери, залы, лестницы – все здесь было таким нечеловечески большим, что Арье вспоминались сказки старой Нэн о великанах, живших за Стеной.

Лорды и леди не замечают маленьких серых мышек у себя под ногами, и Арья слышала самые разные секреты – для этого требовалось всего лишь не затыкать уши. Красотка Пиа из маслобойни – потаскушка, побывавшая под каждым рыцарем в замке. Жена тюремщика ждет ребенка, но настоящий отец – либо сир Алин Стакспир, либо певец по имени Уот Белозубый. Лорд Леффорд за столом смеется над привидениями, но всегда оставляет у постели зажженную свечу. Джодж, оруженосец сира Дунавера, прудит ночью в кровать. Сира Хариса Свифта повара не любят и плюют ему в еду. Однажды Арья даже подслушала, как служанка мейстера Тотмура рассказывала своему брату о каком-то письме, где говорилось, что Джоффри – бастард, а не настоящий король. «Лорд Тайвин велел мейстеру сжечь письмо и никому не повторять подобных мерзостей», – шептала девушка.»