Эпоха мёртвых. Прорыв - Андрей Круз

— Три или четыре… — попытался вспомнить я.

— Или… или… как теперь считать? Твою мать… — выругался он. — Ладно, зато к нам с тыла не подберёшься..

— А что толку? С этими морфами биться — форма самоубийства. У них даже мозг не в голове, а на загривке, поди попади, — решил не впадать я в ненужный оптимизм.

И что делать? Может, попытаться выбраться наверх? А где? И как? Не представляю, чтобы это можно было проделать через уличную «ливнёвку». Если только взрывчаткой проход расширять. И привлечь внимание всех, кто наверху. А может, этому морфу до нас и дела нет? Свалил куда-нибудь? Мы его взбаламутили, но он плюнул на нас и ушёл по своим делам. И остальные следом за ним.

— Это что? — прошептал Сергеич, указав на невысокую волну, катящуюся по канаве метрах в тридцати от нас и быстро приближающуюся.

— Как что? — даже не удивился, а возмутился я, выдёргивая из разгрузки «эфку».

Усики заранее были разогнуты до половины. Я лишь рванул чеку, размахнулся и метнул гранату прямо в канаву, перед катящейся волной. И отпрянул в тоннель.

Тушка гранаты булькнула, затем грохнуло глухо, плеснуло брызгами воды и грязи, весь парапет перед входом в тоннель мгновенно вымок. А затем плеснуло намного сильнее. Снова по тоннелю пронёсся свистящий вой, и что-то частыми скачками понеслось прямо по канаве в нашу сторону. А мы рванули дальше по тоннелю, свернули в первый же отнорок, оказавшийся совсем узким, затем ещё в один. Топот за нами затих, и я тоже замер, а следом за мной Сергеич. Эта гадость точно по слуху ориентируется, тут ежу всё понятно. Кстати, а как остальные мертвяки здесь видят? Слух? Тепло?

При мысли о тепловидении мне сразу захотелось выключить ПНВ. Если тварь видит ещё и тепло, то инфракрасная подсветка прибора, работающего в активном режиме, будет для неё как приманка. Это как в бубен бить и флагом размахивать. А вот свет она видеть не должна, если изменилась здесь, в полной темноте. А если не здесь, а сюда спустилась? Чёрт его знает, что делать. Что у меня есть? «Монка» у меня есть. Если её правильно поставить, то она должна любую тварь как через мясорубку пропустить, фарш получится. Одна мина — одна тварь. У нас три мины, а тварей явно больше. Что с остальными делать? Или всё же за нами одна увязалась? По крайней мере, по канаве плыла одна.

А дальше что? Нам всё равно надо в коллектор. А там нас остальные дожидаются? Или не нас дожидаются? Кстати, а за нами вообще ещё гонятся или людскую погоню можно уже угрозой не считать, потому как у них и других проблем хватает?

По-любому, надо проверить, куда тоннель выводит. И что там творится, может быть, такой дряни ещё стадо? Нет, таких не будет — узковато здесь. Зато могут быть другие, ничуть не лучше.

— Сергеич, надо бы дальше ход проверить, — прошептал я.

Тот только кивнул, сказав: «А что ещё остаётся?» И тут же вцепился мне в плечо, сжав его своими пальцами, как тисками. Шаги. В тоннеле за нами были слышны шаги. И ещё где-то. Но за нами — это точно. Неровные, шаркающие шаги мертвяков. И всё же снова хочется задать вопрос: откуда их столько в городской канализации? Вот этого я вообще не понимаю… Или их сюда специально кто-то сбрасывал, или есть простой вход вниз, по которому они и спускаются. По приставной лестнице мертвяку ни в жизнь не спуститься.

Ладно, что теперь гадать? Не говоря ни слова, я указал рукой в глубь узкого тоннеля, в котором мы сидели. Сергеич кивнул.

— Вась, тыл держи и понемногу за нами двигай, — еле слышно прошептал я, на что Кэмел только кивнул в ответ.

Я пошёл первым, старясь как можно дальше отойти от выхода в больший тоннель. Плюнул на всё, снова включил фонари. Всё лучше, чем аквариумный свет в окуляре, в который к тому же смотришь одним глазом.

На мертвяка мы наткнулись метров через семьдесят. По трубе звук шагов разносится далеко, слышно было так, словно он рядом, только руку протяни. Это был человек, перемазанный грязью настолько, что невозможно было разглядеть, одет он или нет. Я выстрелил раз, второй, он упал лицом вперёд, за ним слышались ещё шаги.

— Серёга, держи тыл с Васькой, а я дальше прогуляюсь, — прошептал Сергеич.

Я лишь кивнул. Тоннель очень узкий, всё равно стрелять только один может, и мертвяки подходить будут тоже по одному, Сергеич справится. А я помогу Ваське проследить, чтобы в тыл не вышли, там ведь морф сзади.

Сергеич ушёл, сразу донёсся негромкий треск выстрелов. Чуть погодя ещё и ещё раз.

— Дальше пойду, тоннель без отнорков, — послышалось в наушнике. — Вроде чисто всё пока.

— Хорошо. Будь на связи.

Кто-то шаркает о бетонные стены, словно плечами их задевает. Шаги. Тяжёлые такие, не человечьи. Морф увесистый, это я сразу заметил, массы нажрал на пару людей, а то и больше. И как он всё видит, сволочь такая, неужели только по звуку?

Снова вспышка визга-хрипа, ударившая по ушам. Я с перепугу чуть оружие не выронил. Но не выронил. А это он, гад такой, пространство перед собой сканирует, на манер летучей мыши. Увидит он свет от наших фонарей? Почует?

Топает-то он как… Рука скользнула к гранатному карману, но Васька вцепился мне в запястье. Точно, паниковать нельзя, тогда нам точно кранты. Мы уже в это дело так глубоко влезли, что теперь только побеждать. Любым разумным и неразумным способом.

Шаги вдруг замерли. Наступила тишина. Ждёшь тяжёлого дыхания подсознательно, насмотревшись фильмов о чудовищах, но эта тварюга не дышит, она же мёртвая.

«Ну давай, урод, не тяни, топай сюда», — прошептал я, подгоняя невидимую тварь. Я ожидал нового заряда визга, но тварь пошла молча. Шаги возобновились, и заодно услышал, как бока твари скребут по стенкам — тесно гадине здесь. Она тут как пробка в бутылочном горлышке. Это хорошо или плохо?

Анатолий Ерёменко

27 мая, пятница, ночь

— Они точно кого-то высадили? Уверен? — орал в рацию Ерёменко.

— Точно, — ответил ему Циммерман. — Не меньше двоих ушли в водостоки, может, и больше. Броня успела уйти.

— Почему? — аж взвизгнул Анатолий.

— Потому что наглые, не ждал их никто, — донёсся голос в наушнике, перемешанный с помехами. — И маршрут отхода они заранее продумали, и прикрытие поставили. Бэтээр сваливал, а вторая машина от леса его прикрывала. У нас в «Выстреле» «двухсотый» и «трёхсотый». Я же говорил, что ребята толковые, за которыми гоняемся.

— То есть ещё и не догнали? — мрачно, наливаясь тяжёлой чёрной злобой, спросил Ерёменко.

— Именно так, — подтвердил Циммерман. — У них маршрут отхода через лес заранее до метра просчитан был, а нам в темноте куда? Сначала гнались, а потом кто в дерево упёрся, а кто в овраг.