Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I - Борис Галенин

Строительство остальных объектов не было даже начато.

К началу войны крепость имела на вооружении готовых к действию всего 116 орудий, в большинстве своем устарелых образцов, из них на морском направлении 108, а на сухопутном только 8!

«Вместо 542 орудий по табели»{241}.

5.2. Ахиллесова пята Порт-Артура

Но самое главное: в структуру крепостных укреплений усилиями того же Витте была как бы вмонтирована изначально «ахиллесова пята» Порт-Артура: инженер-полковник Величко представил смету на сооружение крепостных верков, рассчитанных на 11-дюймовый калибр (279 мм).

Министр Финансов Витте приказал сократить эту смету почти вдвое и ограничиться укреплениями, рассчитанными на 6-дюймовый калибр.

И именно 11-дюймовым японским снарядом, пробившим на форте № 2 бетонную плиту, рассчитанную на 6-дюймовый снаряд, был убит 2 декабря 1905 года главный защитник Порт-Артура генерал Роман Исидорович Кондратенко.

И убийцей генерала — по праву! — может считаться не безвестный японский артиллерист, а «крупный русский гос. деятель С.Ю. Витте».

Умные люди все продумывают загодя. Особенно такого математического ума, который все отмечали у блестящего и незаурядного Министра Финансов. Хороший экспромт должен быть тщательно организован.

Ведь 11-дюймовые орудия — монструозные чудовища невероятной тяжести и абсолютной нетранспортабельности — доставить к Порт-Артуру можно было только следующим путем: сначала морем из Японии или там откуда еще. Выгрузить их на хорошо оборудованные глубоководные причалы, и далее железнодорожным путем.

Поскольку в 1900 году ближайшие порты и железные дороги, которыми могли воспользоваться японцы были только в Корее и даже до ее северной границы с нами близко не доходили, вероятность доставки их к предполагаемому месту боевых действий граничила с нулевой. И в принципе ее можно было не учитывать.

Но к началу войны такой порт под самым боком у Порт-Артура построен был!

5.3. Убийца Порт-Артура

В 35 верстах к северу от Порт-Артура усилиями Министра Финансов Российской Империи С.Ю. Витте возник коммерческий порт и город Дальний, который наши офицеры назвали Лишний, а если брать его решающую роль в падении Порт-Артура, то и слово Вредный, покажется мягким.

Именно с прекрасно оборудованных, снабженных всем необходимым погрузочно-разгрузочным оборудованием причалов Дальнего были выгружены 11-дюймовые монстры, превратившие в бетонную пыль форты и редуты Порт-Артура и прицельно расстрелявшие с окружающих город и порт высот 1-ю Тихоокеанскую эскадру.

Строительство Дальнего обошлось казне по разным оценкам от 20 до 43 миллионов рублей!

Последнюю цифру как наиболее правдоподобную указал журнал «Морской сборник» в 1922 году{242}. Почти эту же цифру приводит в своих дневниках многознающий Суворин, добавляя при этом, что немалую сумму из них положил себе в карман родственник жены Витте, некий инженер Югович{243}: «Дальний стоил 42 миллиона».

Деньги брались из урезанных кредитов на армию и флот. Только на тех же фортах и редутах Порт-Артура хозяйственный Витте сэкономил из отпущенных пятнадцати десять миллионов рублей!

Но самое любопытное, что экономически Дальний себя никоим образом не оправдал. Вот, что пишет об этом Б.В. Норригаард, представитель лондонской газеты «Дэйли Мэйл» в осаждающей Порт-Артур японской армии, автор известной книги «Великая осада. Порт-Артур и его падение»:

«Дальний вырос вполне готовым к жизни гораздо скорее, чем вырастающие как грибы американские города; город был основан по мысли одного человека и выстроен по одному его слову; несколько рабочих лачуг в первом году, хаос леса, кирпичей и известки в течение второго года, а в конце третьего — красивый город с отлично распланированными и хорошо вымощенными улицами. В нем появились сады и парки, водопроводы и электрическое освещение, уютные, чистенькие виллы и монументальные казенные здания, две хороших гостиницы, собор, доки, молы и гранитная набережная; таков стал Дальний… какой-то вихрь жизни, искусственный рост, какого не знает история…»

Только стоимость волнолома для защиты судов от волнения составила, по словам Норригаарда, три миллиона фунтов стерлингов! В переводе на русские деньги — 19 млн. рублей золотом{244}![214]

И при этом город был пуст. Собственно это и по картинке видно. Вся торговля по-прежнему шла через Порт-Артур. Норригаард объясняет это нерасчетливостью и мечтательностью товарища Витте. Его экономической, так сказать, бездарностью.

Вот так. Стоял себе шикарный свежеотстроенный город с 19 миллионно-рублевым молом и чего-то ждал. И дождался, натюрлих.

Так что когда Антон Керсновский говорит, что Дальний убил Порт-Артур, то это имеет не фигуральный смысл и не метафорическое значение.

Так и было задумано: смотрите выше задачу 1 по уничтожению Русского флота, народа и государства, поставленную еще в конце 1890-х годов «мировым сообществом».

5.4. МИД не дремлет!

Кроме «экономного» Витте свою лепту в безобразное затягивание сроков строительства нашего дальневосточного оплота внес и любимый МИД. Вот что говорит на эту тему полковник В.А. Апушкин в своей книге «Русско-японская война 1904-1905 гг».:

«Столь продолжительный срок сооружения нашей “твердыни” на Дальнем Востоке принят был, очевидно, под влиянием оптимистических уверений тогдашнего Министра Иностранных Дел, сделанных им Особому Совещанию, учрежденному в апреле 1898 года, под председательством статс-секретаря графа Сольского, для обсуждения предстоящих расходов по охране наших новых владений на Дальнем Востоке. Граф Муравьев уверял тогда Особое Совещание, что “нашему постепенному укреплению на Квантунском полуострове не предстоит никакой опасности”.

При той впечатлительности, — говорил он, — с которою встречается в Англии, Германии, Японии и отчасти в Америке каждый наш шаг на Дальнем Востоке, надлежит наблюдать особую осторожность в организации охраны нашей новой колонии, и строгая постепенность должна быть почитаема одним из главных условий наших дальнейших действий.

К тому же, — продолжал граф Муравьев, — не должно забывать, что главная охрана Порт-Артура, с тех пор, как на нем поднят русский флаг, заключается, конечно, не в тех войсковых частях и артиллерийских орудиях, которые там будут сосредоточены, а в сознании всех наций в том, что за этим пунктом стоит вся Россия и непреклонно заявленная воля Его Императорского Величества»[215].

Нет, ну каков патриот!

Если допустить все же, что Муравьев — просто самовлюбленный тщеславный дурак, как примерно и пишет о нем адмирал Нидермиллер, то представляю, как веселился тот же Витте, слушая этот благонамеренный бред! Который вдобавок очень удачно лил на его, Виттину, мельницу воду. Сдержанный полковник Апушкин продолжает:

«Эти соображения, неглубокие и недальновидные по существу, плохо согласовались с психологией и расчетами наших политических соперников на Дальнем Востоке, которые относились впечатлительно не столько к каждому нашему шагу, сколько к ясно определившемуся намерению России укрепиться на Дальнем Востоке.

Однако они были приняты Совещанием во внимание — и под влиянием их началось и сокращение кредитов на оборонительные работы, и существенные изменения в самом порядке их производства. Работы эти были разделены уже не на две очереди, а на три, и ход их виден наглядно из следующей таблицы соотношения кредитов и работ».

Читатель, возможно, уже успел заметить удивительную особенность этих Особых Совещаний:

если решения их были вредоносны для России, как в описываемом случае, то принимались к исполнению неукоснительно;

если же вдруг — по недосмотру — решения эти были дальновидны и патриотичны, как на Совещании 1895 года по превентивной судостроительной программе, решительной политике по отношению к Японии и готовности к войне с ней уже к 1903 году, то неуклонно саботировались и срывались.

В работе полковника Апушкина приведены таблицы, из коих следует, что: во-первых, на строительство фортов и батарей Порт-Артура с 1898 по 1903 год отпущены были даже не урезанные 9 млн., а всего 4,6 млн. рублей. И здесь — вдвое меньше необходимого минимума!

Во-вторых, работы эти велись недопустимо медленно. Слово полковнику Апушкину: