Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

Чернокнижники исчезли из виду. Афелиса знала, что ожидания ее не оправдались, и спросить их о чем-то — сущая глупость. Подтвердилась только вера в отшельничество черных магов, но являлись ли они таковыми? Или это уже другой народ, а значит, другая вера и другие традиции? «Во всяком случае, стало понятно, почему Рэнделл ничего не знала о них, и вряд ли знали жители, кроме вождя». Элид спрыгнул с бугорка, и, точно ужаленный, налился румянцем, веснушки его засверкали на ясном солнце. Издалека чувствовался его порыв, еле сдерживаемый, и сердце чуть не вырвалось, оборвав все каналы.

— Это те? Ну, те самые? — голос его сбивался. Он смотрел на Афелису, точно на одну из них. — Скажи, пожалуйста. Они безобидные, это видно, это чуется. А как шагают! Будто воины! Только скорбящие о чем-то… Как это бывает об убитых там, покалеченных…

— Просто отлученные от мира. Я не слышала о них ничего. Видимо, настолько хорошо скрываются, что и подпуску к ним нет. Нам не стоило бы лезть к ним. Такие люди порой опасны, — маг внимательно посмотрела на него, поймав меткие взгляды, и улыбнулась про себя. — И чего ты так взволнован? Неужели не видел раньше таких народов? Они есть везде, просто мы их не замечаем.

— Да нет… Видел, видел! Я думал, что они там… совсем сумасшедшие. Слишком спокойные. Знаешь, по-моему, сумасшедших три вида: первые, это те, кто нападают на людей, дикари настоящие; вторые те, кто чересчур спокоен и безмолвен, от них чувствуется опасность, и не понять, что в головушке их что-то назревает; и третьи, это те, кто ведет себя приемлемо, но как вспыхнет в них что-то, то туши свет! И все они не знают, что юродивые! Отрицают что ли… — он потер висок, и сомнительно посмотрел в лесную гущу. — Они-то и кажутся людьми. Такими, какие были созданы первозданно. А вообще, я не смыслю в этой филосовщине! Это только мое… мое наблюдение.

— Что значит: «кажутся людьми»? — спросил Анариэль. — Первозданно?

— То есть такими, какими были задуманы. Без всяких этих моральных принципов, вежливости и еще какого-то этикета… Придумали, чтобы себе не навредить, хищники. Так что все мы немного сумасшедшие, если одни одинешеньки! А они, те ребята, насильно из себя сделали стаю. Видно же, что не по желанию! А если по желанию, так радоваться должны. А не ходить, как полумертвые, да не видеть, что вокруг творится. Они же не заметили нас, да? А если и заметили, то ничего бы не сказали, я даже думаю, что не разбежались бы. У них оковы внутри, у таких бедолаг, из-за притеснений и принуждений. Иногда жаль их, невольников. Натерпятся и сорвутся с цепи. Как помните, та передряга рабов? Эх, ладно! — воскликнул Элид, понимая, что пускаться в монолог сейчас бессмысленно, ибо слушать никому его не в сладость. — И как мы озеро перейдем? По мосту? Это же он там, да? — ступив на булыжник, пригляделся, пытаясь дать мозгу пищу для размышлений: цел ли мост, или нет?

— Идти по мосту сейчас опасно, — заключил Анариэль. — Он деревянный, и потемнел весь. Взгляни на эти ручки — совсем тонкие, и нас двоих не удержит, — обратился он к Афелисе. — Одна дорога остается — обходная. Как бы не хотелось, но все равно придется удлинить путь, чтоб в живых остаться.

— Да уж, — вздохнула она, подправляя сумку на плече. — Лучше так. По мосту и в те времена мало кто ходил, и эта часть острова оставалась будто неизведанной. И возможных разведчиков избегать нужно. Я выбираю поволноваться о каждой мелочи, чтоб потом знать, что все действо будет безупречно. Пойдемте.

Склон был усеян выступающими камнями и ветвями, за которые можно уцепиться. Песок и пыль летели в лицо отстающему Элиду, и жмурясь каждый раз, он морщился, когда нужно было напрягать одну ногу. Рана точно раздиралась, кровь хлынула в ботинок. Юноша знал, что на правой пятке у него мозоль, однако все равно решился идти: «Что же, какая-то мелочь, какая-то мозоль мне помешает? — думал он, после тщетной попытки найти тряпочку, чтоб замотать. — Такое дело, а я еще ныть буду… Нет, не пойдет так!» Спустившись, он откашлялся: маленькие бусинки катились по языку и впивались в него. Хоть песок вкуса не имел, но неприятный осадок застрял в горле.

— Подождите! — крикнул он и, убрав руку с груди, кинулся к магам.

В глубине лежало озеро, неподвижно сияя. Сосны стояли в вышине, смыкаясь рядами. Оно покоилось во впадине — по ту сторону вновь поднимался холм. Вода плескалась, подбадриваемая ветерком, нежилась в дневных лучах. От моста оставались лишь балки, да доски, давно сгнившие и изуродованные гвоздями. Птицы садились на них, и, кажется, от одного писка они тотчас же обломаются. Впереди просматривались вершины домов, одних каменных темниц. Приходилось проделывать целую дугу, чтоб достичь склона, и неизвестно, что прячется за ним. Надвигались облака, среди них, белых и невинных, грозилась молчаливая туча. Ивы свисали к озеру: листва их осыпалась и ютилась на воде, точно одинокие кувшинки. Чем дальше, тем загадочнее и мрачнее становился остров, будто та туча прижилась над разрушившимися домами, и едва ли сдерживала слезы, или необузданный гнев.

— А так-то ты, Афелиса, под особой опасностью, — проговорил Элид, сторонясь воды. — Тебя же кто-то да знает, или узнает. Мы, конечно, постараемся быть незаметными, но что-то подсказывает, что…

— Промахнемся с догадками, — продолжила Афелиса. Получив его кивок, она ответила. — Это спорно. Всех охотников переправляли в другие государства, а сюда приплывала новая партия. Чтоб встать на место погибших и не путаться в числах. Командиру важно знать, сколько человек в отряде.

— Я не понимаю, — буркнул Элид, сложив руки за спиной. — Почему маги недостаточно защитились? Мы существа более сильные и выносливые. Неужели так внезапно? Хоть и внезапно, но помнить о своих способностях нужно! Это раздражает… И вообще, почему правителем должен был стать обычный человек? Неправильно и глупо. Почему не маг какой-нибудь верховный? Это же наш остров. А людям, таким неприветливым, здесь делать нечего, испортили только все! Как говориться: и не вам, и не нам!

— Наш остров? — спросила Диамет, как бы не веря в его слова. — Маги никогда не были у власти. Возможно, я чего-то не знаю, но им не дозволялось. Низшие существа, черти. Только в своих обществах у нас есть иерархия.

— Но даже при этом, мы равны в своих правах. Колдуны, жрецы и высшие маги — это всего лишь показатель чина. Но у каждого только совершенно другие обязанности, а права, как полагается, уравнены, — говорил Анариэль. — Исключение: никто не в праве переходить из своего круга. Колдун не может стать жрецом, высший маг не может стать колдуном… Хотя способности у ведьм не впечатлительны, но они вольны и вполне уживаются в обществе людей. Порой и рождаются в них, и не знают о себе ровно ничего. А гадалки лишь оскорбляют их, по их же поверьям.

— А что такого оскорбительного? — спросил Элид.

— Они не способны точно предсказать будущее. Если выпала карта смерти, к примеру, то это может, значит долгую жизнь. А они наврут, оттого никудышные из них предсказатели… Конечно, не всегда жизнь, возможно и что-то плохое, но верить в это не стоит. Тем более все они берут деньги, а ведьмы все даром делают.

В половине двенадцатого они добрались до ворот. Домики у окраины ограждались по воле хозяина. Теперь же это потрескавшиеся доски со щелями, маленькими, ни один зверек не пролезет. Прислушались — ни звука. Элид, потрепав Афелису за плечо, указал на тихий дом, от которого тянуло смолистым дымком. «Они там! — прошептал он, не отпуская ее руки. — Нужно обойти». В окошке светилась лампа: и вдруг в нем пронесся темный комочек и исчез за стеной. Голосов не слышалось, однако тени мелькали. Спрятавшись за бетонным забором, они поплелись вдоль деревьев, спустившись по скрипящей лестнице к самому крыльцу хижины. Афелиса схватилась обеими руками за сумку, и, нащупав ножны, держалась за них: страх подталкивал ее поскорее уйти, но и неожиданность ее пугала. Несомненно, она не отрицала, что в городе есть жизнь, только мысль эта мрачна и растеклась по голове, точно яд. С берега слышался чуть внятный лепет прибоя, волны забушевали. Из города тянуло темнотой, и ни огонька больше, ни шевелений. «А точно ли это были охотники? — озадачивалась она, поспешными шагами петляя вдоль стволов. — Не беженцы, не нищие. Может, чернокнижники. Если так, то что тогда? Город… пуст». Внезапно Анариэль выступил вперед. Взглянув за его плечо, Афелиса выжидала его подозрения, но, на счастье, он лишь поворотил головой и сказал тихо, будто боясь пробудить чудовищ: