Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Не зря говорят, что у страха глаза велики. Сколько мы скакали по городу, столько мне казалось, что за мной гонятся. И даже когда мы свернули в лес на окраине Альбиции, мне чудился стук копыт позади. Нервы мои окончательно сдали, я и не замечал, что постоянно подстегиваю скакуна, заставляя его нестись все быстрее и быстрее. Мы не доехали даже до первого хребта северных отрогов Ульмских гор, и бедное животное пало от изнеможения. Мне ничего другого не оставалось, как бросить загнанную лошадь и продолжить свой путь пешком, одному, в мрачном лесу без оружия. Я не захватил даже перочинного ножа, а со всех сторон до меня доносился вой и крики диких зверей, вышедших на охоту. Но тогда я боялся встречи с гвардейцами больше, чем с самым свирепым хищником.

Я шел сколько мог, есть хотелось неимоверно, и как назло я не нашел в лесном дерне ни одной ягодки. Хотя, думаю, они бы только раздразнили мое чувство голода. Усталость тоже взяла свое, и я опустился под ближайшим деревом, потому что ноги мои подкосились. Вокруг ползали муравьи, дождевые черви и какие-то жуки. Помнится, я смотрел на них и гадал, такие же они гадкие на вкус, как и их вид, или нет. Спать не хотелось. Так я и просидел до утра, размышляя о том, куда мне идти и к кому податься. Вспомнив, что до Совитабра должно быть меньше дня пути верхом, я решил идти в этом направлении. Я надеялся обратиться к главе города, наивно думал, что он поможет мне вернуть законный престол. А сейчас мне смешно, когда я вспоминаю подобные мысли. Уж кто-кто, а главы этого городишки всегда умели остаться при своем и не перечить Первопрестольной.

Но тогда я полагал, что глава с радостью отдаст мне все войско Совитабра, чтобы с ним я обрушил свой гнев на столицу-Альбицию. Да он бы даже не стал меня слушать, тем более что на город постоянно нападали.

— Волколаки?

— Тогда еще нет. Проигравшие битву при Горэйле пустынные народы. — Матей заметил, что Като не понимает, кто такие пустынные народы. — Дикари настоящие. Заходят иногда в Ульмские горы, чтобы поохотиться. Но это настоящие дикари. Никаких благ цивилизации.

Като слабо улыбнулась. Что Матей мог знать о благах цивилизации?

— Нападали регулярно, — продолжил он. — А теперь о них ни слуху, ни духу. Что-то у них стряслось, а что, никто в Сеймурии толком не знает.

Но речь сейчас не об этом. Спустя какое-то время я достиг южных отрогов Ульмских гор.

В тот день я не встретил никого в лесу, и подумал, что действительно был на много миль один. Я с трудом нашел реку Эвстен, так как хотел искупаться в ней и предстать перед главой города в чистом виде. Эвстен — горная река, вода в ней холодна, как полярная ночь, и не согревается даже под палящим июльским солнцем. Но это меня не остановило, и, скользя по камням на дне, я вошел в реку. От холода у меня зуб на зуб не попадал, но я старался как можно тщательнее смыть дорожную пыль и грязь. Можете представить себе мое удивление, когда меня окликнули по имени. Я оступился и нахлебался воды, представляя, что это гвардейцы настигли меня. Но когда я вынырнул, то обнаружил, что это всего-навсего та самая ведьма, что развела огонь в очаге королевских покоев. Она сидела прямо на берегу и задумчиво бросала камешки в воду, подперев голову рукой. Но как только я вознамерился выйти из воды, она проворно вскочила и не появлялась, пока я не оделся. Думаю, она все равно подглядывала за мной, спрятавшись за деревом, потому что когда она, наконец, появилась, на ее лице играла странная улыбка.

— И угораздило же тебя родиться герцогом, — вздохнула она с таким видом, словно сей факт расстраивал какие-то ее личные планы.

Отвернувшись от меня, она снова повторила свой колдовской фокус, и на берегу закружились, засвистели языки пламени. Правда, все остальное она делала своими руками, как и все женщины. Колдунья достала из своего мешка что-то похожее на котелок, наполнила его до краев водой и повесила над костром. Затем из ее мешка появился копченый окорок, который она, не колеблясь, весь отдала мне. А я был так голоден, что обглодал его в мгновение ока. Колдунья наблюдала за мной, как за животным в зверинце. В ее глазах плясали искорки смеха, но голос ее был серьезен, когда она ко мне обратилась.

— Куда путь держишь, герцог?

Я не стал от нее ничего утаивать и рассказал, что направляюсь в Совитабр за помощью. Когда я сказал ей это, она взглянула на меня, как на неразумное дитя.

— Нужно идти на Хиль-де-Винтер, — сказала она тоном, не терпящим возражений.

Признаться честно, никто еще не смел вот так просто указывать мне, герцогу, Эритринскому, что делать, а что нет. Тогда это меня сильно задело, но я промолчал. Она это заметила и усмехнулась.

— Ты еще молод, герцог, — услышал я от нее. — Кто знает, как дальше сложится твоя жизнь, а замок, твой наследный Хиль-де-Винтер Эритринский — может стать твоим оплотом и несокрушимой твердыней, для какого бы ни было врага.

— Даю голову на отсечение, что замок уже стерегут люди королевы. Она знает, что это единственное мое законное владение, и без боя Хиль-де-Винтер не отдаст.

— А ты все-таки умеешь мыслить, герцог, — неожиданно засмеялась она. — А я уж думала, что при дворе это совсем не принято.

Она снова вывела меня из себя. На этот раз мне потребовалось гораздо больше усилий, чтобы сдержаться.

— Хиль-де-Винтер нужно брать, — задумчиво проговорила она, бросая в закипающую воду в котелке пучки душицы.

— Может быть, у тебя имеется войско? — Саркастично поинтересовался я.

— У меня есть сила, — ответила она тихо. — Помрачать людские умы.

Думаю, мой ум она точно помрачила. Иначе как бы ей удалось убедить меня идти на замок, пока мы пили чай?

Колдунья попросила меня рассказать об устройстве замка. Для наглядности я даже сделал его план из речных камней, обозначая посты часовых пучками травы. Все это время, пока я рассказывал, она ни разу не перебила меня. А только внимательно слушала, так и не сказав, как она собирается без войска брать замок, огромный и неприступный, скалой высившийся на острове посреди моря Кэтлей.

— Завтра выступаем, — небрежно кинула она мне и легла спать прямо на траву, я последовал ее примеру, подложив под голову ее походный мешок.

Когда я проснулся, меня уже ждала моя порция завтрака, состоящая из свежезажаренной рыбы, заветрившего куска хлеба и травяного чая. Это был настоящий крестьянский завтрак, о котором мы при дворе не имели ни малейшего понятия, и мне первый раз в жизни довелось отведать такую скромную пищу.

Сама колдунья куда-то отлучилась, но остался ее мешок. Меня раздирало любопытство, очень хотелось узнать, что настоящие колдуньи используют в работе. Но в тот момент меня неожиданно больше заинтересовало другое: моя сломанная рука перестала болеть и двигалась вполне нормально. Наверное, она каким-то образом вылечила перелом, пока я спал. Все-таки она очень наблюдательна, если заметила, что я не левша, а ел и пил с помощью левой руки. Это было еще одним проявлением ее силы, и я поймал себя на мысли, что опасаюсь ее.