Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Импровизацию с бразильским дипломатом велено предать забвению, а самого проштрафившегося вернуть к ДЕЛУ, которому он оказался призван как никто другой. Вернули с повышением: с 1900 по 1905 год Дурново занимал пост товарища (заместителя) министра внутренних дел, сумев удержаться во всегда готовой сожрать, не поперхнувшись, любого ближнего профессионально продажной полицейской структуре аж при четырех министрах: сказались выдающийся профессионализм, неуемная работоспособность, педантичность, непоказушная преданность самодержавию и умение делать правильные выводы из уроков наполненного пылкими страстями бурного прошлого.
В кровавом, наполненном проигранной войной, демонстрациями, массовым террором, диверсиями, саботажем и военными мятежами 1905-м, в охваченной забастовками, митингами и бунтами, близкой к полной неуправляемости России, Дурново принял расстрельный в прямом и фигуральном смысле пост министра внутренних дел ИМПЕРИИ.
НЕ ДРОГНУЛ: арестами, инспирируемыми погромами, карательными операциями, судами, казнями, высылкой смутьянов, запугиванием методично НАВЕЛ ПОРЯДОК.
Спустя год пост в МВД достойно и с почетом сдал Петру Андреевичу Столыпину, – уверенно, твердой поступью восходящему из посредственной серой когорты ПРОВИНЦИАЛЬНЫХ губернаторов в столичные политические ТЯЖЕЛОВЕСЫ.
Пребывая в Государственном совете, бывший кадет, военный моряк, судебный юрист, прокурор, полицейский, ас политического сыска, член правительства, неоднократно удостоенный личных аудиенций у императора, НЕ ДРЕМАЛ.
В феврале 1914 года по собственной инициативе и от своего имени Дурново подает на имя Николая II пространный меморандум, ставший ПРОРОЧЕСКИМ. Меморандум, исполненный ОДНИМ человеком, но на интеллектуальном уровне, равном добротному совместному аналитическому военно-политическому обзору МИДа с его чрезвычайными и полномочными послами, доверительными источниками и наблюдателями, МВД с его полицией, жандармерией и агентурным аппаратом, Военного министерства и Генерального штаба с его разведкой и контрразведкой.
В начале многостраничного документа Дурново прямо и недвусмысленно обозначает квинтэссенцию сложившейся международной обстановки: «Центральным фактором переживаемого нами периода мировой истории является соперничество Англии и Германии. Это соперничество неминуемо должно привести к вооруженной борьбе между ними, исход которой, по всей вероятности, будет смертельным для побежденной стороны. Будущая Англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав, придерживающимися одна – германской, другая – английской ориентации…
Основные группировки при будущей войне очевидны: это Россия, Франция и Англия, с одной стороны, Германия, Австрия и Турция – с другой».
Не подвергая сомнению важность проверенного временем, еще со времен царя Александра III оборонительного союза с Францией, Дурново выражает недоумение по поводу никак не подкрепленного интересами Российской империи возникшего из ниоткуда стратегического альянса с Англией, а также открытого позиционирования некогда дружественной Германии в качестве общего противника англичан, французов и русских. То, что Германия – противник англичан и французов, удивления не вызывает; это уже в генах, на уровне подсознания потомков тевтонов, галлов и бриттов.
Но как оказалась в этой компании Россия?
Россия, которая последние десятилетия являлась механизмом сдерживания обоюдной франко-германской агрессии, признанным конфликтующими сторонами гарантом стабильности в Европе. Россия, уверенно парировавшая перманентные попытки Великобритании распространить свое влияние в близких к русским рубежам Персии, Афганистане, Китае и Урянхайском крае, на Памире.
Реальных выгод для России от англо-русского сближения, за исключением стабилизации отношений на Дальнем Востоке с Японией, Дурново не усматривает в принципе. А негативные последствия колоссальны: фактический разрыв отношений с Германией, окончательное прикрепление сопредельной с Россией Турции к Германии, наконец, приближение неизбежного вооруженного столкновения.
По мнению Дурново, разворот в дипломатической политике в отношении Германии выглядит странным, ибо «жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств», а в области экономических интересов «русские пользы и нужды едва ли настолько, как это принято думать, противоречат германским».
Более того, Дурново приводит действенные аргументы, почему торговые соглашения с германскими представителями, финансовые займы немецких банкиров «во многих своих частях выгодны для нас…, способствуют развитию русской промышленности и русского земледелия». А если и существуют какие-либо спорные проблемы и противоречия в экономической сфере, то их разрешение на приемлемых для России условиях «отнюдь не требует предварительного разгрома Германии».
Дурново предупреждает: «Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем, сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить и сил, и внимания».
Дурново предсказывает, что вскоре после начала войны «несомненен взрыв вражды против нас в Персии, вероятны волнения среди мусульман на Кавказе и в Туркестане, осложнения в Польше и в Финляндии…
Что же касается Польши, то следует ожидать, что мы не будем в состоянии во время войны удерживать ее в наших руках».
Дурново предостерегает: «Финансово-экономические последствия поражения не поддаются ни учету, ни даже предвидению и, без сомнения, отразятся полным развалом всего нашего народного хозяйства. Но даже победа сулит нам крайне неблагоприятные финансовые перспективы: вконец разоренная Германия не будет в состоянии возместить нам понесенные издержки».
По мнению Дурново, неудачи на фронтах «будут приписаны правительству…, в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ…
Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
Дурново излагал позицию, опираясь и на аналитику, и на знание личных стремлений кайзера улучшить отношения с Россией.
Еще в 1901 году германский император Вильгельм прямо высказал русскому министру двора графу Фредериксу: «Пускай я буду лично неприятен вашему государю, но ему надо помнить, что только мы с ним вдвоем имеем большую власть, что только поэтому в наших руках участь мира Европы. Ответственны мы поэтому будем перед историей, если дело доведем до войны между нашими народами. Мы можем лично ссориться, но народы наши должны жить между собою в мире».
Написать толковую записку и довести ее до сведения всероссийского самодержца – это не полдела и даже не четверть. Это лишь очередной, в глазах царя – рутинный, документ, коих сотни и тысячи ежедневно поступает в придворную канцелярию, и после обработки и фильтрации только незначительная часть всеподданнейших рапортов, депеш, докладных записок и отчетов оказывается на рабочем столе в императорском кабинете.
Главное – побудить монарха к действию, запустить
