Время меча - Юрий Нестеренко

Пару раз расстояние между охотниками и дичью начинало опасно сокращаться, но всякий раз графиня, нещадно колотя лошадь, добивалась восстановления паритета. К счастью, Эйрих знал толк в лошадях. Погоня продолжалась до тех пор, пока не стемнело; лишь тогда раздосадованные охотники за людьми повернули назад. Элина, все еще не веря своему счастью, продолжала погонять коня, пока тот вдруг не свалился обессиленно на песок. Элина вытащила ногу из-под лошадиного бока, позволила себе, наконец, несколько жадных глотков из фляги и почти сразу же забылась тяжелым сном.

Первым, что она увидела утром, была мертвая оскаленная конская морда. Тяжело вздохнув по этому поводу, Элина переложила немногочисленное имущество и припасы в свою котомку, позавтракала черствой лепешкой и несколькими финиками — этих продуктов должно было хватить еще на пару дней экономного использования — и вновь побрела по пескам, на сей раз выбрав северо-восточное направление (ибо намеревалась попасть в тот же город, куда работорговцы гнали свой товар). Теперь она шла с большой осторожностью, избегая опрометчиво показываться на гребнях холмов; но пустыня в любом случае — не самое подходящее место, чтобы прятаться, так что Элине оставалось полагаться более на удачу, чем на меры предосторожности. Впрочем, удача, столь систематически отворачивавшаяся от нее и ее товарищей в прошлые дни, на сей раз, кажется, была на ее стороне. Оно, однако, и неудивительно

— пустыня есть пустыня, и встречи с другими людьми, неважно, врагами или нет, здесь случаются нечасто.

На второй день пути изрядно измотанная уже Элина, перебравшись через очередной бархан, вдруг увидела впереди город.

Сердце ее забилось от радости — она полагала, что тащиться по пескам придется еще не один день. Тем не менее, город был здесь, в какой-нибудь паре миль. Его центральная часть была обнесена стеной, однако город, как видно, давно разросся за пределы крепостных укреплений. Элина с интересом рассматривала здания доселе невиданной архитектуры — их красные и желтые крыши походили на квадратные шляпы с изогнутыми вверх полями; среди зданий попадались высокие многоярусные башни, постепенно сужавшиеся кверху, и каждый ярус имел такие поля. Несмотря на близость пустыни, в городе было много зелени; низкие раскидистые деревья манили тенью и прохладой. По улицам двигались люди и повозки, слишком маленькие на таком расстоянии, чтобы различить подробности.

Позабыв про усталость и жажду, Элина бегом припустила вниз по склону бархана; она так спешила, что, зарывшись сапогом в песок, потеряла равновесие и кубарем скатилась к подножью. Оказавшись внизу, она поумерила прыть, и все же близость города придавала ей сил, и она спешила поскорее оказаться в этом полном жизни месте. Она отдавала себе отчет, что в городе ее могут ждать различные опасности, и все же он казался ей гостеприимным — должно быть, благодаря отсутствию внешней стены.

Но странное дело — она все шла и шла, а город не становился ближе. Всматриваясь в очертания домов и башен, Элина с растущим удивлением поняла, что тени в городе не вполне соответствуют положению солнца… да и сам он как будто бы даже не стоит на земле, а висит в воздухе. К тому же из города не доносилось ни единого звука.

Графиня сделала еще несколько нерешительных шагов, не понимая, верить ли ей своим глазам… и тут контуры стен и зданий начали терять свою четкость, таять, искажаться, а через несколько минут исчезли совсем. Вокруг, насколько хватало глаз, лежала мертвая пустыня.

Элина растерянно хлопала ресницами. В этот момент она походила на ребенка, над которым жестоко подшутили, подарив пустой фантик вместо лакомства. Что это? Магия? Но тогда где же чародей, который выкинул этот фокус? Обнажив меч, графиня осматривалась по сторонам и, разумеется, не видела ничего подозрительного. Прежде ей не приходилось слышать о миражах. Правда, в одном из манускриптов королевской библиотеки Роллендаля ей довелось как-то прочитать: «В пустынях Востока совсем нет воды; там не растет трава и не живет зверь, а обитают там одни бесплотные духи, насылающие морок на путников» — однако тогда она не приняла это всерьез. Все эти записки путешественников изобиловали непроверенными слухами и откровенными выдумками самих рассказчиков. Элина хорошо знала, что никаких бесплотных духов быть не может. Возможно еще, в эпоху магов, но только не сейчас.

Теперь же она не знала, что и думать. Однако, рассудив, что если она и находится под чьим-то недобрым вниманием, то сделать все равно ничего не может, Элина спрятала меч, вознаградила себя большим глотком теплой воды из фляги за бесполезную спешку и, зло стиснув зубы, зашагала дальше.

Вечером третьего дня она выпила последние капли воды. Последний финик был съеден еще утром.

Следующий день стал сущим кошмаром. Несмотря на всю свою физическую тренировку, Элина брела, с трудом переставляя ноги, вязнущие в горячем песке; язык, словно кусок дерева, царапал пересохшее небо; от солнца и голода раскалывалась голова. Все это до странности напоминало бред, который мучал ее в харбадской гостинице — только теперь это была реальность. Элина вяло подумала, что ночью идти было бы легче — но в темноте было бы слишком легко сбиться с направления.

Утром пятого дня она проснулась совершенно разбитой; казалось, сон не принес никакого облегчения. Второй день перехода по пустыне без воды. Сколько она еще протянет? Что, если это последние сутки в ее жизни? Почему-то мысль эта не вызывала страха. Скорее — усталое равнодушие.

К полудню перед ее глазами уже плавали темные пятна, а вялые мысли соскальзывали куда-то в черноту, прочь от реальности. В конце концов Элина обнаружила себя лежащей на песке и поняла, что теряла сознание. Она тяжело поднялась на четвереньки, затем заставила себя встать на ноги; ее качнуло, перед глазами совсем потемнело, в коленях разлилась предательская слабость. Однако минуту спустя зрение и равновесие вернулись; Элина сделала шаг, другой, третий… Затем впереди оказался склон, и графиня вновь повалилась на четыре точки.

Она не могла бы сказать, сколько времени ползла наверх, зарываясь руками в песок, иногда ложась, чтобы передохнуть; но вот наконец подъем кончился — Элина лежала на гребне.

Ее сознание было уже настолько замутнено, что она не сразу поняла смысл открывшейся с вершины бархана картины. Пески кончились; отсюда была явно видна их граница. Дальше к горизонту тянулась равнина, хотя и унылая и бесплодная, но не совсем безжизненная; то тут, то там — и чем дальше, тем чаще — проглядывали какие-то серо-зеленые кустики.

А у самого горизонта на северо-востоке маячила высокая сторожевая башня города.