Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Олегович Смекалин

В свое время в Бренне, снимая аналогичное проклятие с ректора, Николас перегнал всю черноту из его ауры на какое-то дерево в кадке. К сожалению, в спальне королевы никаких растений не наблюдалось. Не на сиделку же эту гадость перекидывать, в конце концов!

Николас под изумленным взглядом задергавшейся Эрмы открыл окно. Поймать какую-нибудь живность? Птицы еще спали, а под окном только кусты роз в наличии имелись.

— Извини, мне придется твой цветник испортить. Надо твою болезнь кому-нибудь передать, так пусть лучше розы завянут. Только их вместе с землей потом заменить надо будет.

Как ни странно, сумасшедшим королева его не считала, наоборот, в ее эмоциях появилась надежда.

Кровать, к счастью, к полу привинчена не была, только тяжелая. Но для кэра это не вес, одним телекинезом справился. Пододвинул вплотную к открытому окну и, немного повозившись, вытянул и соединил отростки из аур королевы и розового куста. Ну а дальше — по отработанной технологии!

Перегнав всю черноту проклятия в сад, Николас подкачал жизненных сил в чистую, но тусклую ауру, а потом наложил на Эрму «Великое исцеление».

Дальше пришлось будить сиделок, которых королева немедленно отправила за едой под их изумленные охи. Вести переговоры, не поев, она была не в состоянии. Надо отдать ей должное, кэров на помощь она вызывать не стала. Наоборот, объявила набежавшим слугам и придворным, что граф фон Бюлоф — целитель и находится здесь по ее приглашению. После чего выгнала всех вон; еду, естественно, оставила.

Пока она ела и восстанавливала потерянную массу, Николас рассказал ей о последних событиях и своих требованиях. О его реабилитации и роспуске ордена кэров королева знала. А вот увидев договоры, подписанные сыном, зашипела, как разъяренная кошка.

— Вот видишь, как вредно пускать все на самотек, — философски изрек создатель этих дипломатических шедевров. — Давай договоримся так. Сейчас ты визируешь эти договоры и обещаешь два года ничего не предпринимать. Потом — как получится. Может, тебя саму хайволлцы в качестве соседей устроят больше, чем в качестве подданных. Земли там скудные, а тебе еще богатый Арлуньяк обустраивать надо. Его, как видишь, я тебе оставил, а мог бы и Галлодии вернуть. Так что, уж будь любезна, объяви завтра о заключенных договорах (один экземплярчик я тебе оставлю) и, если попросится, прими этого убогого принца Хайволлского. Сил на это тебе точно хватит.

Согласилась. А куда деваться? Даже подписалась рядом с сыном, но на всех шести листах не поленилась собственноручно дописать, что «через два года по согласию сторон условия договора могут быть пересмотрены».

В общем, расстались, конечно, не друзьями, но с сознанием того, что договориться друг с другом все-таки можно.

«Теперь Эрме ужом вертеться придется, — думал Николас, возвращаясь наконец в свою аптеку. — У Пиктании же всего четыре кэра остается, меньше, чем в Ибре или любой другой крупной державе. Могут попытаться если не завоевать, то ограбить. Думаю, такая хитрая баба выкрутится, но дел у нее теперь полно будет. Надеюсь, делать мне пакости руки у нее не дойдут».

Время было уже позднее, но крюк через чинский квартал он все-таки сделал. Отдал экземпляр договора, сообщил о том, что власть в стране снова в руки королевы Эрмы возвращается. Кэры слушали и уважительно кивали. Настоятель У поинтересовался:

— А через два года ты где будешь?

— Думаю, что в Лердене. Но с этими делами мне еще в Бренне разбираться придется. Но мы же там вместе будем?

— Будем, будем, — покивал господин У. — Странный у вас на Западе народ. Женщины вами правят. В Пиктании — Эрма, в Дэнляндии, говоришь, Агнесса теперь главной будет.

— Если все сложится, то в Лердене тоже княгиня править будет! — рассмеялся Николас.

— Вот я и говорю, странные вы. Женщина при муже быть должна, за домом следить, детей рожать и растить. А у мужа столько жен должно быть, сколько он купить и содержать может. В бедной крестьянской семье братья могут и на троих одну жену купить. А богатый человек и двух и трех жен может в достатке содержать.

— А как же у вас крестьяне еще есть, если у них жен так мало? Или богатые плодятся и беднеют? — удивился Николас.

— Когда в бедной семье несколько мужчин о женщине заботятся, все ее дети вырастают. И всяко больше, чем троих, она за жизнь родит. При таком-то мужском внимании. А богатые люди не только поместьями управляют. Они и в армию и в жрецы идут. Это же лучше, когда воины и жрецы образованные. А крестьянам как своим детям хорошее образование дать? Им в поле работать надо. Но это в идеале, — неожиданно вздохнул кэр, — жен ведь не только кормить нужно, но и управлять ими. А тут такие попадаются, что и с одной не справишься…

— Личным опытом делишься? — заулыбался Николас.

Настоятель не ответил.

Когда Николас наконец добрался до аптеки, там уже все спали. Входить через дверь он не стал, а залетел туманом себе в окно. С принцем Ярви поговорить не удалось, но, может, и к лучшему. Завтра все расскажет и встречу с хайволлскими кэрами организует. Боги, как же ему надоело аптекаря Пэна изображать! Но лучше потерпеть. Ну, раскроет он свое инкогнито перед девушками, и что это даст? Только дополнительные проблемы!

Но прежде чем он лег спать, состоялся у него еще и приятный разговор. Императрица Агнесса по шару вызвала.

— Знаю, что очень поздно, но, надеюсь, не разбудила. И у меня и у вас рабочий день поздно заканчивается. Только с делами закончила и не могла своего рыцаря не поздравить с победой на конференции. Когда вас ждать можно будет?

Хорошо поговорили. У нее пока все без перемен. Император Отто еще жив, но уже ничего не говорит и почти не шевелится. Но поддержки кэров она добилась, артефакты древних, спасибо, пригодились. Все договоренности в силе. В общем, лучшие друзья! Если бы не знать, что она политик…

Утром Николас переговорил с кэрами Бентоном и Сэтлохом. Пригласил их в один из лучших ресторанов города на встречу с принцем Ярви. Извинился, что сам не придет, все равно на встрече хайволлцев он был бы лишним. Воссоздание королевства — их внутреннее дело. Так что сопровождать еще не коронованного молодого короля придет некий аптекарь Пэн. Он же принесет договор, завизированный королевой Эрмой, которая вчера успешно выздоровела. Последнее известие кэров обрадовало. Нет, не выздоровление королевы, а ее виза на договоре. Обещали быть. Прощаясь, попросил