Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - Николай Зенькович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Страна у нас — хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем».
«Я признаю роль личности в истории, особенно если это президент».
«Неуплата налогов — самое страшное преступление. А ежегодная встреча с налоговым инспектором — самая важная встреча, к которой надо готовиться, как к первому свиданию».
«Мы хотим налоги собирать? Сами не разберемся, что у нас за налоги...»
«Самый главный результат— когда он будет...»
«Вас хоть на попа поставь или в другую позицию — все равно толку нет!»
«Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять».
«Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно».
«Естественные монополии — хребет российской экономики. Этот хребет мы будем беречь как зеницу ока!»
«Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе, и пример этому уже есть — это сегодняшние отношения России с Белоруссией».
«Мы продолжаем то, что мы уже много наделали».
«Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными — я их в упор видеть не могу».
«Этот призрак... бродит где-то там в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих...»
На вопрос о двойном гражданстве Березовского:
— У нас других забот нет, как обсуждать, кого назначили заместителем секретаря Совета безопасности.
«Если я еврей, чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей».
«Что говорить о Черномырдине и обо мне?»
На вопрос, верно ли, что он на охоте застрелил двух медвежат:
— У нас охота на медведей не запрещена...
«Надо помочь людям, лишенным средств к сосуществованию».
«Мы будем честно говорить о том, что у нас не получается, а что получается, мы будем теперь говорить правду».
«Но если говорить о сегодняшнем заседании, то я дал бы, конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю».
«Надо контролировать — кому давать и что давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?»
«На ноги встанет, на другое ляжем».
«У меня к русскому языку нет вопросов. Нету вопросов!»
«У кого кулаки чешутся, пусть чешет в другом месте».
По поводу заявления министра Анатолия Куликова:
— Кулаком тоже можно превентивно. Не могут члены правительства заниматься фантазиями, не имеют права.
«Мы осваивали, так сказать, неведомое. Доосваивались! — До ручки дошли».
«Мы столько сегодня напринимали каждый в своей стране, что, за что бы мы ни взялись, везде есть препятствия».
«Я не тот человек, который живет удовлетворениями. Для меня день прожитый — это уже история».
«С каким бы цветком кто бы ни пришел в правительство, все скоро станут одного цвета — рабочего».
«Красивых женщин я успеваю только заметить. И больше ничего».
«Я тоже нес большую нагрузку. У меня даже голос сел. А я ведь даже вчера не пил и другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал».
«Захотим — будут у нас первые вице-премьеры, захотим — не будет у нас никаких первых вице-премьеров».
«Правительство — это не клуб, и оно им не будет. Туда берут не за красивые глаза и не за красивую походку. Нужны люди умеющие, а не говорящие».
«Севастополь — слишком многоговорящее слово, не говоря уже о городе!»
«То, что я делаю, я делаю это сознательно, открыто и при этом делаю не потому, что моя правая или левая рука, я делаю, я возглавляю правительство и делаю это на правительстве».
«Я далеко от того, что сегодня нет замечаний, что сегодня нет проблем. Я, может быть, их бы больше сегодня сказал. Я еще раз просто одно: давайте говорить на нормальном языке!»
«Сейчас Лебедь вылетел».
«Нужно, чтобы локомотив и чтобы рулевой у локомотива соображал».
О движении «Наш дом — Россия»:
— И образ движения был бы неполон, если бы в его спектре не осветились бы бело-красные цвета «Спартака», мягкие земные тона Союза землевладельцев, если бы не звучал бы казачий хор атамана Мартынова, песни Зыкинской академии культуры, не блистала умами Ассоциация российских вузов...
«Мне как-то самому неудобно говорить, чем я стал новее. Увидите еще, подождите, дайте разогреться».
«Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить».
«А мне и думать не надо! Я убежден, что специально чем хуже, тем лучше».
«Что касается будущих выборов, я еще от тех не отошел — меня подташнивает».
По возвращении из Европы (август 1997 г.):
— Не ждут они нас там, но и нам ждать нечего. Мы не пасынки, Россия не где-то, а часть... основная часть Европы. Европа — это наш дом!
«Россия со временем должна стать еврочленом».
«Нам никто не мешает перевыполнить наши законы».
«Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться».
«Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало».
«Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово — за слово, Марксом придуманное, этим фантазером».
«Вечно у нас в России стоит не то, то нужно».
«Переживем трудности. Мы не такие в России россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать».
«Вот Михаил Михайлович— новый министр финансов. Прошу любить, и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви».
«Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех... Но они на это только показывают язык и еще кое-что».
После президентской критики о слабой борьбе с преступностью:
— Я немедленно дам указание руководителям правоохранительных структур и прокуратуры, чтобы они лично явились на ТВ и приняли участие в дискуссиях, посвященных борьбе с преступностью.
В разгар «книжного» скандала:
— Никто не может запретить членам правительства в свободное от работы время хоть книжки писать, хоть рыбу удить.
«На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться».
После отставки (март 1998 г.):
— Я с молодых лет всегда работал первым лицом.
Тогда же:
— «Газпром» для меня — это альма-матер, как говорят.
«Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их бы там навесить — это бы с удовольствием! А те мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда».
Интервью 1-му каналу телевидения 19 декабря 1988 года в 21.00:
Ведущий (ссылаясь на учредительный съезд «Отечества»): Вы осознали порочность такого метода создания партии, сверху?
— В полной мере. Но 1995 и 1998 годы— это разные годы. Тогда нужно было выходить на выборы. Если бы не было НДР, не было бы других, совсем была бы труба. Поэтому тогда была другая обстановка, и то, что мы тогда его создавали отсюда, сверху, быстро провели съезд... Три года с лишним мы и расхлёбываемся за это. Вот только сейчас мы ощущаем становление нашей организации, теперь появилась возможность. Пока никто от нас не ушел, пока никакого раскола у нас нет. Не знаю высказывания Шохина. Но надо идти на контакты. Но вначале надо создать что- то, потом выстраивать отношения под что-то, под выборы, под парламент. Если это будет поле НДР, поле «Яблоко», то это отбросит еще больше назад нас всех. Если Юрий Михайлович будет вспахивать новое поле и привлечет в свою организацию центризм — поле, которое еще не вспахано, и привлечет в свои ряды людей, которые находятся слева, может быть справа. Но только чтобы не получилось, что мы все будем делать одно и то же на одном поле, переманивать избирателей друг у друга, ничего хорошего в этом нет...
«Мы ему тоже вчера сказали: такое корявое объяснение и корявое, как говорится, пожелание — оно только вредит» (о Шохине).
«Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства».
