Свидетель или история поиска - Джон Годолфин Беннетт

близком к оттоманскому турецкому, чтобы я мог с легкостью понимать его. Для начала я заговорил о шейхе Ассане Себистери из Тебриза. Он слышал о нем, но явно им не интересовался. Тогда я спросил, был ли он в Бухаре. Он ответил, что много путешествовал по Туркестану и Афганистану и совершал паломничества в Мекку и Кербалу. Некоторое время он жил в Кербале, но никогда не примыкал ни к какому ордену. "Всю свою жизнь, — сказал он, — я шел один. Я останавливался там, где мог узнать что-нибудь полезное о религии. Узнав все, что можно, я шел дальше. Я нашел все, что хотел, на этой земле и, если будет на то Воля Божья, останусь здесь до конца своих дней." Я спросил: "Всю жизнь Вы следовали религиозному пути. Скажите, что, согласно Вашему пониманию, означает быть подлинным дервишем?" В ответ он сослался на разницу между Тарикатом и Марифатом, то есть между Путями и Просветлением. Он уважал Пути и знал, что для некоторых людей необходим Муршад, или руководитель. Но в отношениях между учителем и учеником таилось много опасностей, и сам он предпочитал ждать, пока Бог не просветит его. Он прибавил, что, по его мнению, венцом любой религии является предание себя Воле Бога. Вот то единственное, что отличает подлинного дервиша. В чем бы человек ни полагался на свою волю, он рисковал впасть в смертный грех.

Я сказал, что моя беда в том, что я не знаю Воли Господа, на что он ответил: "Тогда ты должен терпеливо ждать. Терпение и будет твоим подчинением и доказательством твоей веры."

Тут Поль Байдлер, оживленно беседовавший по-арабски с двумя дервишами, подошел к нам и сказал, что в деревне есть текка дервишей Джелали, то есть Ордена Безупречных. Я поинтересовался, что о них думает Ахмад Тебризи, и он ответил: "Это хорошее братство. Они постоянно призывают Бога. На мой взгляд, это необязательно, так как Божьи ангелы непрерывно наблюдают за нами и им ведомы тайны наших сердец. Тем не менее, советую тебе поехать и навестить их. Увидишь сам, кто они и что собой представляют."

Мне не хотелось покидать старика. Он не открыл мне ничего нового и не объяснил ничего известного, но в его присутствии я ощущал веру и любовь к Богу. По сравнению с ним я был еще сырой глиной. Даже Фархад Деде не достиг такого осознания Присутствия Бога. Я чувствовал свою ущербность, все еще оставаясь рабом собственного упрямства. Я мог искренне сказать: "Да будет Твоя Воля", но не мог с такой же убежденностью произнести: "Пусть моя воля растворится в Твоей." Я хорошо понимал, какая пропасть лежит между принятием Воли Бога и подчинением своей воли Его.

Мы покинули Ахмада Тебризи и вернулись в Керинд с двумя или тремя молодыми дервишами. Они рассказали нам, что только что в текке побывал великий шейх из Туркестана, и в его честь прошлой ночью исполнялись танцы и песнопения Ордена Джелали. Они полагали, что их шейх повторит представление, так как мы столь искренне заинтересовались им. Я догадался, что об этом их попросил Поль Байдлер, так как он хотел найти связь с гурджиевскими ритуальными движениями.

Текка расположена в пятидесяти ярдах от основной дороги из Багдада в Тегеран и Кабул. Мы проезжали ее по дороге на восток и даже не заподозрили ее присутствие. Несомненно, сотни путешественников ежедневно проходят мимо великих стен, полагая, что за ними, также, как и повсюду вдоль дороги, скрываются сады и виноградники. Прибыв в Керинд в первый раз, мы расспрашивали о дервишах, но нас вежливо уверяли, что в этих краях о них и не слыхали. Разумеется, все знали об Ордене, но никто и виду не подал. Позднее я убедился в этом, когда двум или трем различным группам путешественников я дал точные приметы текки и рекомендательные письма к шейху, но они ничего не нашли. В деревне их уверяли, что дервиши давно покинули это место.

Шейх Джелали был высоким, стройным персом, немного говорившим по-турецки- Текка занимала несколько акров земли, окруженных высокими стенами, за которыми располагалось несколько зданий. Эти дервиши были женаты, и нас пригласили в сераль, или здание для приема гостей, где к нам

присоединились жены шейхов и сели рядом с Элизабет и Маргарет Байдлер. Пригласили старика, знавшего турецкий, и он сел вместе со всеми за длинный стол. Мы с Элизабет были поражены сходством устройства этого стола с гурджиевскими застольями. Я не буду приводить здесь всю беседу, отмечу только тот факт, что мы понимали друг друга почти без слов. Все они практиковали духовное упражнение, заключавшееся в повторении зикра, о чем свидетельствовало почти незаметное раскачивание туловища из стороны в сторону или головы вперед-назад. Поль спросил, можем ли мы увидеть их ритуал, и шейх пригласил нас погостить неделю, так как он исполняется только ночью накануне пятничной молитвы. К сожалению, я пообещал прочитать на Кипре лекцию, и день нашего возвращения был предопределен.

Когда мы приехали в Дамаск, я взял Элизабет и повел ее к шейху Абдулле Дагестанскому. Он сказал ей: "Этот человек избран Богом для большой задачи. Ты выбрана, чтобы служить и помогать ему. Ты будешь ему нужна и никогда его не покинешь. То, что ангелы делают для него в невидимом мире, ты должна будешь сделать для него в видимом." Элизабет объяснила, что мы не женаты, но он отмахнулся от этого возражения: "Вы должны быть вместе по Воле Бога, и ваши души объединятся." Он продолжал рассказывать более подробно о том, что и когда она должна сделать, а потом вновь повернулся ко мне со словами: "Скоро ты получишь знак."

Немного в мире найдется видов чудеснее, чем Дамаск с высоты холма на заходе солнца. Сидя в тишине и глядя на старый город рядом с шейхом в безупречно белом бурнусе и тюрбане и со столь же белой бородой, мы чувствовали бесконечную радость. Он облек в слова то, о чем мы втайне мечтали. Мы оба подверглись чудесному воздействию Гурджиева, мы вместе прошли испытание болезнью моей жены. Я никогда не видел, чтобы хоть раз в чем-нибудь Элизабет искала для себя выгоду. Но никто из нас не смел и мечтать о том, что наши жизни будут связаны так тесно, как предполагал шейх.

Был уже вечер, когда мы ушли. Молча мы прошли через шумящий город. Прошло три года, прежде чем мы решились заговорить о том послании, которое он нам передал.

На Кипре мы неожиданно встретили