Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами - Федор Раззаков

Не помню, как играла спектакль. Позвонила перед последней картиной. Врач сказал, что у Никиты рак. Я спросила: «Это безнадежно?». – «Нет». – «Операция?» – «Тоже нет. Опухоль расположена так, что ни один хирург не сможет ее достать. Она обволакивает средний ствол легочного бронха»…»

Чтобы Подгорный ни о чем не догадался, для него была придумана версия: мол, в стране существует всего два аппарата сканирования и один из них в Москве – в Онкологическом центре на Каширке. Под этим предлогом актера уложили туда на обследование. Чтобы оправдать химиотерапию, ему поставили диагноз: цирроз печени. Жена актера просила врачей об одном: чтобы больной не узнал настоящий диагноз и чтобы по возможности снимали боли.

Летом 1982 года внезапно появилась надежда: рентген показал, что опухоль рассосалась. Даже врачи, которые считались специалистами по раковым заболеваниям, поверили, что у Подгорного появился шанс. Окрыленные этим сообщением, Подгорный и Чуваева отправились на отдых в свое любимое Щелыково. По словам Чуваевой, у них было полное ощущение, что все позади.

Жили они в Щелыкове почти месяц. Как-то шли по лесу, и вдруг Подгорный спрашивает: «А может, все-таки у меня рак?» Жена бросилась его успокаивать, призвав на помощь весь свой актерский талант. Подгорный вроде бы успокоился. На самом деле он все уже давно понял. И в Щелыково приехал, чтобы попрощаться: со здешними людьми, с любимым лесом, где он так любил подолгу пропадать в поисках грибов. И свой отъезд из Щелыкова он срежиссировал блестяще. Сам уселся за руль «Волги», помахал на прощание друзьям рукой, пообещав следующим летом обязательно приехать. А за первым же поворотом он с трудом перебрался на заднее сиденье машины, уступив руль местному жителю, водителю грузовика, согласившемуся сопровождать его до Москвы. И по дороге им приходилось останавливаться почти в каждом населенном пункте, чтобы сделать обезболивающие уколы почти терявшему сознание актеру.

Подгорный поступил в Онкологический центр на Каширке 31 августа 1982 года. И выглядел достаточно бодро: острил по поводу поставленной ему капельницы, кокетничал с сестрами, с аппетитом ел принесенную его другом Евгением Весником дыню, передал приветы общим знакомым. Вернувшись домой, Весник даже позвонил матери Подгорного Анне Ивановне, чтобы рассказать о том, что ее сын явно идет на поправку. А спустя четыре дня, 25 сентября, Веснику сообщили, что Подгорный скончался. Причем сам Подгорный был прекрасно осведомлен, что дни его уже сочтены.

Вспоминает Е. Весник: «Я был потрясен тем, что ни его мать, ни жена, ни друзья не знали, что он-то, оказывается, знал о неизбежности скорой своей смерти еще до последнего посещения Щелыкова. Нашему общему знакомому в Доме творчества, как выяснилось позже, за несколько дней до отъезда в Москву он признавался: „Я приехал сюда обреченным. Приехал прощаться! Прощаться с колдовской природой, со щелыковскими друзьями детства, с духом местных красот. Поеду в Москву умирать, там наши могилы! Подгорных! Никому ни слова! Прощай! – Дал ему денег и добавил: – Когда узнаешь о моей смерти, купи водки и устрой поминки, но обязательно в лесу! Прощай!“

Все было исполнено, как хотел Никита…

Кто сказал ему правду о его болезни? Неизвестно. Да и не нужно его искать. Он помог Никите уйти спокойно, без вдруг обрушивающихся нервных потрясений, «по-хозяйски» прожить свои последние дни… Срежиссировать и исполнить замысел… мужественного и благородного «ухода со сцены»!.. Он оказался истинным христианином, принявшим смерть спокойно, как неизбежное, не будучи, кстати, верующим ни по формальным, ни по внешним проявлениям, ни по ритуальности, ни по каким-либо другим признакам…»

25 сентября – Юрий СЕНКЕВИЧ

В Советском Союзе этого человека называли «главным кинопутешественником», поскольку на протяжении полутора десятков лет он вел на телевидении популярную передачу «Клуб кинопутешественников». Посредством этой передачи миллионы советских людей, которые по разным причинам не имели возможности выехать за границу, могли хотя бы по телевизору увидеть весь мир.

Юрий Сенкевич родился 4 марта 1937 года в монгольском городе Баин-Тумен, где его отец Александр Осипович и мать Анна Куприянова работали после окончания Военно-медицинской академии в качестве врача и медсестры в советской воинской части. Однако о своей родине Юрий мало что мог рассказать: ему исполнилось всего два года, когда его родители покинули Монголию и вернулись в Советский Союз. С тех пор в Баин-Тумене Сенкевич никогда не был, хотя и слыл знаменитым путешественником. Почему так случилось, неизвестно: может быть, не было времени, а может, слишком короткий отрезок времени длилось его пребывание там и потому ощущение ностальгии те места у него не вызывали.

В среднюю школу Юрий пошел в 44-м. Это была знаменитая ленинградская мужская школа № 107 на улице Выборгской возле Финляндского вокзала. Учился Юрий хорошо и ко дню окончания школы по поводу будущей профессии не сомневался – только военная медицина. Ведь в его роду не только родители были медиками, но и дедушка по матери Алексей Мачульский, который закончил все ту же Военно-медицинскую академию. Поэтому, когда Юрий распрощался в 1954 году со школой, он подал документы в ту же академию. И был принят с первого же захода. Стоит отметить, что, кроме сложных предметов, которые преподавались в академии, – биохимия, коллоидная химия, анатомия, – ее слушатели первое время находились на казарменном положении. Однако перед Юрием проблема дисциплины никогда не стояла: он с детства был приучен к порядку, поэтому все тяготы и лишения воинской службы переносил стоически. Хотя и накладки иной раз случались. К примеру, однажды ему пришлось провести пару суток на гауптвахте за какое-то правонарушение.

Академию Сенкевич закончил в 1960 году и был направлен на работу начальником медицинского пункта войсковой части в районе Бологого. Однако пребыванием там Сенкевич вскоре стал тяготиться: он еще в академии начал заниматься научной работой, мечтал продолжать ее и после, но пребывание в Бологом такой возможности его лишало. Он буквально исписал кипу бумаг, где просил разрешить ему перевестись в космическую медицину (тогда эта наука делала первые шаги), но ему каждый раз отказывали. Но надо было знать Сенкевича: уж если он чего-то хотел, то обязательно своего добивался. В итоге в 1962 году его просьбу все-таки удовлетворяют, и он оказывается в Москве, в Институте авиационной и космической медицины. Там ему поручают одно из направлений – поведение организма в условиях длительной невесомости. Два года спустя вся лаборатория, в которой работал Сенкевич, во главе с ее руководителем Леонидом Какуриным, была переведена на новое место, которое впоследствии стало называться Институтом медико-биологических проблем.