История Древней Греции - Николас Хаммонд

Пока экспедиция еще не отбыла из Пирея, в Афинах был совершен акт святотатства: за ночь было разбито большинство бюстов Гермеса, установленных на квадратных колоннах у дверей храмов и домов. Это сочли за дурное предзнаменование; предполагалось, что святотатство совершили какие-то заговорщики. Всем, кто предоставит информацию об этом и о любых других актах неблагочестия, обещалась награда. Об уничтожении герм так ничего и не выяснилось, но осведомители сообщили о двух более ранних случаях святотатства: об уничтожении других статуй и о высмеивании священного ритуала таинств, в котором участвовал Алкивиад в роли кольценосца. Это обвинение выглядело правдоподобным из-за знаменитых безумств Алкивиада и его юных спутников: он славился распутством, безрассудством и атеизмом. Более того, его скороспелые таланты и безграничная амбиция вызывали подозрения, что он собирается захватить власть и стать тираном. Политические противники Алкивиада сумели нажить капитал на этих подозрениях. Они не дали Алкивиаду возможности предстать перед судом до отплытия эскадры, так как намеревались призвать его к суду позже, когда он лишится поддержки участников Сицилийской экспедиции. Алкивиад отбыл в путь, так и не опровергнув этих подозрений.

Эти события выявили много слабых мест афинской демократии. Народное собрание почти ничего не знало о Сицилии – ни о ее размерах, ни о военной мощи. Несмотря на успехи Сиракуз и их союзников в Архидамовой войне и на единый фронт, созданный Гермократом, Алкивиад мог заявить, что сицилийские греки представляют собой пеструю толпу, неспособную на совместные действия и не обладающую серьезными боевыми качествами. Народное собрание, решив напасть на Сиракузы до того, как побеждена Спарта, действовало под влиянием вспышки иррационального энтузиазма. Отправить в экспедицию Никия помимо его воли да еще и заставить его действовать на пару с Алкивиадом было актом военного безрассудства, компромиссом, причиной которого стал политический раскол государства в условиях, когда требовалась твердая воля. Отправить на Сицилию Алкивиада, не дав ему очиститься от обвинений, было несправедливостью по отношению к нему и предвзятостью к командованию экспедицией. Политические вожди Афин, за похвальным исключением Никия, руководствовались личными, а порой и бесчестными мотивами, их больше волновало собственное возвышение, чем интересы государства. Народ, выбравший их, был немногим лучше. Характерными чертами афинской демократии в 415 г. были энергичность, беспринципность, нещепетильность и непостоянство.

Граждане Сиракуз не верили слухам, что на них собираются напасть Афины. Гермократ тщетно призывал их взять инициативу в свои руки, призвать в союзники сикелов и греков и дать афинянам бой в южной Италии. Тем временем огромный флот двигался от Керкиры к «итальянскому каблуку». Расположенные там греческие города запирали ворота, и флот доплыл до Регия, не приобретя ни одного союзника. Разочарование афинских полководцев стало еще сильнее, когда оказалось, что Сегеста надула их и не может дать в казну экспедиции больше 30 талантов. Тогда они собрали военный совет. Никий предложил уладить ссору между Сегестой и Селинунтом, устроить демонстрацию силы и вернуться домой. Алкивиад выступал за дипломатический подход к сикелам и сицилийским грекам с целью приобрести базу – желательно в Мессане – и припасы, а потом и за наступление на Сиракузы в случае необходимости. Ламах настаивал на немедленном нападении на Сиракузы; припасы можно получить путем грабежа, Сиракузы следует изолировать, а их граждан запугать. Возможно, его план был наилучшим, но Ламах не сумел переубедить своих коллег. Создался тупик, выход из которого нашел тот же Ламах, отдавший свой голос за план Алкивиада. Полководцы достигли компромисса. Алкивиад безуспешно пытался склонить на сторону афинян Мессану, а половина боевого флота прошла вдоль восточного берега Сицилии, провела разведку сиракузской гавани и побережья и захватила Катану, сделав ее своей базой в Сицилии.

Вскоре после этого прибыл государственный корабль «Саламиния», затребовав Алкивиада и некоторых других на суд: в Афинах не прекращался шум по поводу уничтожения герм, затем некий заключенный начал давать показания и выдал список имен. Хотя Алкивиад среди них не числился, народ имел много оснований подозревать его и был намерен приговорить его к казни. По пути домой Алкивиаду и другим подозреваемым удалось бежать в Фуриях; затем они перебрались на Пелопоннес. Командующими остались Никий и Ламах. Они договорились отплыть к северному побережью острова, где захватили у коренных сиканцев маленькую гавань, а пленных продали за 120 талантов. Эти пиратские акции повредили афинскому престижу и дали Сиракузам возможность расширить свою коалицию.

Когда наступила зима, сиракузское войско, усиленное отрядами из Селинунта, Гелы и Камарины, направилось к афинской базе в Катане. К этому плану его склонил афинский агент из Катаны, и он же сообщил о выступлении войска афинянам. За ночь те со всей своей армией без сопротивления высадились в Большой гавани Сиракуз. Там они заняли позицию с узким фронтом и укрепили ее, чтобы выдержать атаки сиракузской конницы. Сиракузяне, подойдя к Катане, узнали, что афинский флот уплыл, и поспешно вернулись к Сиракузам, где поставили гоплитов в боевой строй глубиной в шестнадцать шеренг, разместив 1200 всадников и метателей дротиков на правом фланге. Никий и Ламах половину своих гоплитов поставили в строй глубиной в восемь шеренг, а другую половину – в каре позади первой, чтобы они могли при необходимости укрепить передний строй и отразить возможные прорывы вражеской конницы. В последовавшей битве аргивяне и мантинейцы на правом фланге и афиняне в центре одолели врага, но сиракузская конница не позволила им организовать преследование. Победа афинян повысила престиж армии, но не имела никаких стратегических последствий, так как полководцы на зиму отошли в Наксий и Катану и не сумели склонить на свою сторону Мессану и Камарину.

Никий и Ламах почти ничего не добились за первую кампанию. Им не хватало конницы, союзников и денег, без чего они не могли ни свободно передвигаться по суше, ни организовать регулярное снабжение. В течение зимы они послали в Афины за подкреплением, особенно за конницей и деньгами, и пытались заключить союз с негреческими народами – сикелами, карфагенянами и этрусками. К началу лета 414 г. дипломатией или силой они привлекли к союзу большинство сикелов. Из Афин им прислали 300 талантов и 280 всадников, лошадей для которых достали в Сицилии. Были завершены приготовления для новой высадки в Сиракузах и блокады или штурма города. Сиракузяне тем временем воспользовались приобретенным боевым опытом. За зиму они экипировали и тренировали гоплитов; своих 15 военачальников они заменили советом из трех полководцев, включая способного и решительного Гермократа, и предоставили им полную свободу действий. Кроме того, они отправили послов на Пелопоннес. Коринф пообещал им помощь и в свою очередь отправил послов в Спарту, чтобы поддержать сиракузских послов. Там уже находился и Алкивиад, который своими речами побуждал спартанское народное собрание к действию. Он обрисовал цели Афин в Сицилии так, как сам их замышлял: покорить Сицилию, южную Италию и Карфаген, построить огромные флоты, набрать на западе наемников из числа коренных жителей, после чего блокировать и штурмовать Пелопоннес. Алкивиад посоветовал спартанцам отправить в Сиракузы способного военачальника, чтобы руководить обороной города, одновременно укрепившись в аттической Декелее, откуда можно перерезать снабжение и сухопутные коммуникации Афин. Спартанцы послушались его совета и отправили Гилиппа в Сиракузы, одновременно начав приготовления к вторжению в Аттику и укреплению Декелеи.

Рис. 25. Сиракузы

В начале лета 414 г. Никий и Ламах подступили к Сиракузам. Укрепления города были очень сильными (рис. 25). Старые и новые кварталы города, построенные соответственно на Ортигии и на материке, были обнесены стенами, которые сообщались друг с другом, образуя единую систему укреплений. Ортигия – в то время остров, соединенный с материком дамбой, – господствовала над входом в две гавани: Малую гавань, в которой стоял сиракузский флот, защищенный рядом свай, и Большую гавань, пляжи которой были огорожены частоколами, чтобы помешать высадке. За зиму городские укрепления были расширены. Кроме первого укрепленного района на материке – Ахрадины, они теперь включали в себя Темениты и протянулись в сторону Эпипол – господствовавшего над городом плато, границами которого служили отвесные утесы. Афиняне могли осадить Сиракузы лишь с запада, но для этого им пришлось бы захватить Эпиполы. Поэтому Гермократ приготовился оборонять подходы к плато. Но однажды рано утром, когда он проводил смотр своих войск на лугу южнее Эпипол, афиняне, незаметно высадившись в Леоне к северу от Эпипол, уже изготовились к бою. Они поспешили к Эпиполам, взобрались на плато с западной стороны – в Эвриеле – и разбили сиракузян, вступавших в бой по частям.