Время любить - Вильям Козлов

Гвозди не лезли в железобетонную стенку, гнулись, а шлямбуром долбить не хотелось: картина легкая, между стыками бетонных блоков есть пазы; если их нащупать, гвоздь входит, как в масло. С грехом пополам картину он повесил, слез и полюбовался на нее. Показалось, что висит криво, снова полез на стремянку, и тут услышал звонок в дверь.

Пришла Ася Цветкова. В руках коричневая коробка, крест-накрест перевязанная лентой. Андрей помог ей раздеться, повесил длинное, со стоячим воротником пальто на гвоздь. Девушка сбросила с ног туфли, ноги ее в колготках вызывающе торчали из-под короткой, с разрезом на боку шерстяной юбки. На ней — пушистый свитер, облегающий грудь. Ася стояла на паркетном полу и озиралась, блестя раскосыми глазами. На темно-русых волосах посверкивали капельки.

— А где у вас зеркало, новоселы? — весело спросила она, влезая в мужские тапочки, которые Андрей отыскал в углу прихожей.

Проведя щеткой по волосам, состроила Андрею смешную физиономию в зеркале.

— Главную роль дали, что ли, что ты такая веселая? — спросил Андрей.

— Рада, что тебя вижу и что ты один…

Ася и раньше делала вид, что неравнодушна к брату своей лучшей подруги, но Андрей никогда не воспринимал ее намеки и игривые взгляды всерьез. Она не раз при Оле и Марии поддразнивала его, толковала, что таких мужчин, как Андрей, уже и на свете нет: любит одну жену и на других женщин ноль внимания. Называла джентльменом и говорила, что ему нужно было родиться в семнадцатом веке, когда еще рыцарство было в моде. А теперь мужчины только Восьмого марта уступают женщинам место в общественном транспорте, а чтобы ручку поцеловать — такого и в помине нет, разве это сделает какой-нибудь замшелый старичок актер на репетиции.

Ася ходила по квартире, заглядывала во все углы, будто кого-то там искала. Она была на новоселье, которое Андрей и Мария устроили, когда мебель привезли, приставала к нему: мол, ради такого события необходимо выпить хотя бы сухого вина, иначе потолок обвалится… Андрей если раньше иногда и испытывал чувство неловкости в веселых компаниях, то теперь, наоборот, жалел тех, кто хлестал водку, понимая, как на следующее утро будет худо им. Правда, высидеть до конца в пьяной компании не мог: скоро надоедали глупые разговоры, похвальба.

— Я принесла вам к чаю шоколадный торт, — небрежно уронила Ася, разглядывая картину Пети Викторова. — Охота на китов? Их еще не всех выбили?

— Надеюсь, — усмехнулся Андрей.

— Надо же, Петя-то Викторов стал настоящим художником! — заметила Ася.

— Кофе или чай? — предложил Андрей.

— У нас сегодня съемка в павильоне сорвалась из-за одного известного артиста, — болтала Ася. — Больной человек… Режиссер уже два раза его выручал, бегал в милицию, умолял отпустить — мол, государственные тысячи летят в тартарары из-за простоя всей группы! Раз отпустили, два, а на третий уперлись: дескать, пусть посидит пятнадцать суток, а потом отправим на принудительное лечение. Артист, когда выпьет, становится шумным, драчливым… Режиссер прибежал в вытрезвитель чуть свет, привели артиста в кабинет начальника, спросили: «Будешь пить или нет?» А он отвечает: «Би, бю и би-би бю-бю…» То есть пил, пью и буду пить. Ну его и не отпустили.

— Занятная у вас группа, — улыбнулся Андрей.

Кофе пили на кухне. Ася сидела напротив и смотрела на Андрея. В клетчатой ковбойке с засученными рукавами, в полинявших джинсах в обтяжку, он выглядел юношей. В удлиненных к вискам глазах — спокойствие и уверенность в себе, скулы чуть выступают на матовых, с синевой щеках, со лба еще не сошел летний загар, волосы у Андрея всегда темнее зимой, чем летом. Черные брови вразлет, нижняя губа немного полнее, чем верхняя, зубы ровные, белые. Асе очень хотелось, чтобы он улыбнулся, — тогда лицо его становилось мягче. Но Андрей улыбался не так уж часто. Отхлебывая из маленькой керамической чашки черный кофе, Ася Цветкова думала: вот ведь повезло Марии! От знакомых только и слышишь: одни развелись, другие живут как собака с кошкой, третьи подрались, а иные гуляют напропалую. Андрей и Мария живут душа в душу, позавидуешь! Чем Мария лучше ее, Аси? Худощавая, тонконогая, лишь после родов округлилась, грудь-то хоть стала приличной, да глазищи большие… Да таких, как Мария, полно! А вот Андрей выбрал именно ее. Асе он нравился еще мальчишкой, да что скрывать, она была несколько лет в него влюблена, даже просила Олю посодействовать, чтобы брат обратил на нее внимание. Конечно, это глупость! И вряд ли подруга могла ей помочь. Андрей всегда был с Асей приветлив, ровен; когда учился в десятом классе, любил им рассказывать про древних философов: Диогена, Сократа, Платона… Хотя Ася и Оля делали вид, что им интересно, на самом деле умирали от скуки. И не уходили в другую комнату лишь потому, что Асе было приятно смотреть на Андрея. Глаза его светлели, голос звучал мягко, вообще, как и все уверенные в себе сильные люди, он был сдержан, даже на первый взгляд медлителен. Другие мальчишки в его возрасте уже приударяли за одноклассницами, а он либо пропадал на спортплощадке, либо часами торчал в Публичке, читая своих любимых философов. Может, Ася и заставила бы его в себя влюбиться, но был такой момент, когда она разочаровалась в юноше, — это когда он вдруг неожиданно для всех бросил университет и стал шофером. Почти год ездил на грузовиках, рефрижераторах, а потом уехал в Афганистан. Все эти его странные выходки были для нее необъяснимы. Она считала их неумными, легкомысленными, как она тогда говорила Оле — та всегда была на стороне брата, — мол, Андрюшка дурью мается… А оказалось, что все это он делал не зря. Университет закончил, много чего интересного за годы странствий повидал, теперь вот пишет рассказы, повести, знакомые говорят, что очень талантлив.

И вот результат: Андрей стал самостоятельным, прекрасно живет с женой, у них чудесный сын, получили квартиру. Может, станет знаменитым писателем… А она, Ася, уже второй год живет с «бизнесменом» Валерой… Разве его можно поставить рядом с Андреем?.. Правда, Валерой она вертит как хочет — тот, как говорится, смотрит ей в рот и выполняет все ее капризы… Но надолго ли все это? Теперь прижали любителей легкой наживы, а Валера, привыкший к легкой жизни, не желает порывать с прошлым…

— Еще налить? — спросил Андрей.

— Ты когда-нибудь изменял Марии? — вдруг спросила она, кроша длинными пальцами в кольцах печенье.

— Странный вопрос, — усмехнулся он. — Можно на него не отвечать?

— Я и так знаю, что ты ей не изменял.

— По-моему, ревность, измена, домострой — это отжившие понятия, — задумчиво глядя в окно, проговорил он. — То самое прошлое, которое не вернешь. Если мужчина, любя одну женщину, живет с другой, значит, он изменяет самому себе, а не ей.

— Я тебя не понимаю, — сказала она.

— Хорошо, допустим, жена не любит мужа, он не смирился с этим и нашел другую, — пояснял он. — Это что, измена? Ей, жене, наплевать, что нелюбимый муж ушел к другой.

— Почему же все-таки люди изменяют друг другу? — снова задала ему вопрос Ася.

— Мы по-разному с тобой понимаем слово «измена», — терпеливо ответил Андрей. — Любовь вечна, и у нее свои законы. Еще раз повторю тебе свою мысль: кто изменяет любви, тот изменяет себе самому…

Он поднялся с табурета, высокий, на мускулистых обнаженных руках темнеют редкие волоски. Глядя, как он ставит на газ кофейник, Ася подумала, что с такой фигурой ему бы плясать в грузинском ансамбле. Бедра узкие, талия тонкая, а плечи широкие. «Что чувствует мужчина, наделенный недюжинной физической силой? — размышляла девушка. — Андрей, пожалуй, с любым справится!»

Ася видела, как он расшвырял у ресторана «Волхов» здоровенных парней, да и Оля рассказывала о его схватках с хулиганьем. После того как Андрей устроил хорошую взбучку парням, ошивавшимся по вечерам на лестничных площадках их дома, те забыли туда дорогу, правда, потом напакостничали — сломали половину почтовых ящиков в парадной.

Когда Андрей снова разлил горячий кофе по чашкам, Ася подняла на него свои выразительные светлые глаза:

— Все кофе и кофе… Нет у тебя чего-нибудь покрепче?

Он встал, ушел в другую комнату и скоро вернулся с бутылкой боржоми.

— Это самое крепкое, что есть у нас в доме…

— Ты живешь в ногу со временем, — усмехнулась Ася, пристально глядя ему в глаза.

Он спокойно пил кофе, однако на лицо его набежала тень.

— Я терпеть не могу алкоголь, мне не нравится, когда девушки курят… И время тут ни при чем — я всегда был таким, Ася.

— А я тебе нравлюсь? Ты хочешь меня, Андрей?

Сказала и ахнула про себя: что-то сейчас будет! Торопливо стала открывать боржоми, открывашка упала на пол, она нагнулась за ней, ущипнула себя за кончик носа и, снова усевшись на стул, стыдливо подняла глаза на него.