Самое ужасное путешествие - Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард

К их радости, от него ещё кое-что уцелело, и они пустились в путь, чтобы преодолеть четыре мили, отделявшие их от старого льда. Две мили они пробежали под парусом, но дальше пришлось тащить сани на себе, всё время опасаясь, как бы впереди не оказалась открытая вода, ведь недаром где-то вдалеке маячили фигуры императорских пингвинов. Но они прошли благополучно, сделав за день десять миль. В понедельник 22 апреля

«утром мело, поэтому вышли поздно, курс взяли на оконечность Пинэклд-Айс. Наша маленькая бухточка полностью освободилась ото льда. К счастью, Пинэклд-Айс был окаймлён своего рода припаем, по нему-то и брели ещё семь миль, и таким образом прошли этот участок»[261].

Вторник, 23 апреля.

«Аткинсон со своими людьми появился около 7 часов вечера; весь день, в очень плохую погоду, они тащили сани за собой. Они в таком состоянии, в каком бывает партия после очень холодного весеннего похода: одежда и спальные мешки насквозь мокрые, свитера, вкладыши в спальники и прочее полны снега. Аткинсон выглядит совершенно разбитым — щёки впали, шея исхудала. У Райта тоже измученный вид, видно, что все недосыпали. Поход был очень трудным и опасным, слава Богу, что они уже дома и всё обошлось без происшествий: морской лёд постоянно сходит в тех местах, где они побывали, никогда нельзя знать, не окажешься ли отрезанным от берега. Даже при ледяном покрове толщиной свыше фута, даже при отсутствии ветра всё время открываются большие разводья. Но мне кажется, и при наличии прочного льда они не могли бы идти много дней подряд»[262].

В тот же день солнце появилось в последний раз, перед тем как исчезнуть на четыре месяца.

Двадцать восьмого апреля мы проснулись при вполне приличной погоде и Райт, Кэохэйн и Гран ещё до 10 утра вышли на мыс Эванс. Мы явственно различали очертания острова

Инаксессибл, лёд в проливе казался вполне надёжным. Поэтому наши товарищи решили идти по морскому льду под скалой Касл, а не в обход, берегом полуострова, через скалы Хаттона. Но едва они вышли, как стало пасмурно, к 11.30 поднялся ветер со слабой метелью, температура упала. Мы начали волноваться, особенно когда мороз усилился до -31° [-35 °C], задуло вовсю и мы не знали, выдержит ли лёд такой напор.

Через два дня видимость улучшилась, ночью на мысе Эванс в условленное время вспыхнул сигнал, оповестивший нас о благополучном прибытии партии. Позднее мы узнали, что с ухудшением видимости они решили идти вдоль суши, так как только её и видели. Морской лёд оказался вовсе не таким прочным, как предполагалось, — он прогибался под их тяжестью, на пути попадались разводья. В одном месте нога Грана даже провалилась глубоко вниз. Тогда Райт обвязался страховочной верёвкой и пошёл вперёд, сани легко скользили по голубому льду при ветре в 4–5 баллов. До острова Тёртлбэк шли по свежему льду, а уже около него вступили на старый. Вблизи мыса Эванс в пургу заблудились и какое-то время бродили вокруг да около, но в конце концов благополучно нашли дом.

Поход показал, что мы слишком легкомысленно относимся к переходам по морскому льду.

Первого мая на мыс Эванс вышли с двумя собачьими упряжками Аткинсон, Дмитрий и я. С первых же шагов стало ясно, что поверхность очень плохая. Даже у самого мыса Хат, на старом льду, собаки тянули с трудом, а уж когда мы меньше чем через милю попали на совсем молодой лёд, сани пошли по снегу, лежащему на рассоле. Миновала вечность, прежде чем мы поровнялись со скалой Касл, из-за скверной видимости всё время держась берега. При старте ещё были видны очертания острова Инаксессибл, теперь же горизонт терялся в сумерках и дымке. Решили пробираться к острову Тёртлбэк и пересечь Ледниковый язык, чтобы таким образом как можно скорее выйти на старый лёд. Собаки теряли силы на глазах: Мануки Нугис, шедший за вожака (наш всегдашний передовой Рябчик ночью сбежал), выдохся окончательно, улёгся наземь и не поддавался никаким уговорам; пришлось его выпрячь, в надежде что он пойдёт за нами следом. Спустя некоторое время из сумрака показался остров Тёртлбэк; мы что было мочи тянули и толкали сани, помогая собакам. Но тут, к счастью, вышли на старый лёд, скольжение сразу улучшилось, и мы без дальнейших происшествий достигли мыса Эванс.

Там нас встретил Рябчик, но Мануки Нугиса мы больше никогда не видели.

Вблизи мыса Аткинсон повернулся ко мне: «В будущем году вы пойдёте искать Кемпбелла или полюсную партию?» — спросил он. «Кемпбелла», — ответил я. В тот момент мне казалось немыслимым бросать на произвол судьбы живых, чтобы разыскивать погибших.

ГЛАВА XIV. ПОСЛЕДНЯЯ ЗИМА

Заурядные люди льнут к Богу, как заблудившийся в чаще зимнего леса зайчонок мог бы прижаться к уссурийскому тигру.

I. Пятеро погибли

Скотт; Уилсон; Боуэрс; Отс; старш. Эванс

II. Девять человек отправились домой

лейт. Эванс; Симпсон; Мирз; Дэй; Форд; Клиссолд

III. Двое прибыли вновь

Арчер; Уильямсон

IV. Тринадцать зимовщиков остались на мысе Эванс на третью зиму

Аткинсон; Черри-Гаррард; Лэшли; Крин; Кэохэйн; Тейлор; Понтинг; Антон; Райт; Дебенем; Гран; Нельсон; Дмитрий; Хупер; Уильямсон; Арчер

Рассказ Аткинсона о последнем годе экспедиции, самом тяжком для любого оставшегося в живых её участника, занимает несоразмерно мало места в книге «Последняя экспедиция Р. Скотта». Аткинсона надо было заставлять писать — он под любым предлогом уклонялся от этого занятия. В ту зиму путешественники испытали трудности, не имеющие себе равных в истории исследования Арктики. Таких тяжёлых климатических условий никогда прежде не наблюдалось в заливе Мак-Мёрдо{167}. Незадолго до того как зима вступила в свои права, было предпринято несколько чрезвычайно важных санных походов, в одном случае не меньше четырёх, и их участники были совершенно изнурены. Только благодаря хорошему руководству и высокому духу товарищества зимовка завершилась успешно. Спасал, конечно, и отлично налаженный быт: жильё, питание, отопление, одежда, распорядок дня — всё было без сучка и задоринки. На севере, в нескольких сотнях миль от нас, шестеро наших товарищей — партия Кемпбелла, преодолевая такие же трудные, а то и худшие погодные условия, боролась в это время за своё выживание, если уже не погибла, пытаясь пробиться на юг. Мы представляли их положение, но считали, что они живы: ведь они со свежими силами сошли с корабля. А на юге, в бескрайних просторах между нами и Южным полюсом, исчезли пять человек. В их судьбе сомнений не было — они погибли.

Прежде всего нам, зимовщикам, предстояло решить, как наилучшим образом распорядиться наличными силами. Нас стало меньше: девять человек отплыли на родину, не имея ни малейшего представления о разыгравшейся трагедии. Двое сошли с корабля нам на помощь. Итого на мысе Эванс в этот последний год собралось тринадцать человек. Из них Дебенем почти наверняка не мог участвовать в санных походах из-за травмы колена. Арчер прибыл для того чтобы варить еду, а не возить сани. Да и моё самочувствие внушало очень серьёзные опасения. Фактически только одиннадцать человек — пять офицеров и шесть матросов — были пригодны для санных вылазок будущим летом.

С транспортными средствами всё обстояло благополучно.

Семь мулов, присланных правительством Индии, были превосходными животными, то же можно сказать о двух наших прежних собачьих упряжках. Новые же собаки, доставленные кораблём, за исключением двух, никакой ценности как тягловая сила не имели. Но наши псы прошли полторы тысячи миль только по Барьеру, не говоря уже о переходах между мысом Хат и мысом Эванс, и, хотя тогда мы этого не понимали, им всё это надоело и никогда больше не проявляли они в работе того рвения, что мы от них ожидали.

Первым делом мы решили, что в предстоящую зиму в меру наших сил и возможностей всё должно идти обычным чередом. Конечно, надо было по-прежнему вести научную работу, да и мулы с собаками требовали ухода. Иными словами, следовало продолжать нести ночные вахты, производить наблюдения за метеорологическими условиями и полярными сияниями. Из-за сокращения научного состава мы теперь нуждались в помощи моряков. Кроме того, ко дню зимнего солнцестояния предполагалось подготовить следующий номер «Саус Полар Тайме». Все понимали, как важно не допустить, чтобы в нашу жизнь вторглось упадническое настроение. Тем более что, как показало будущее, непрестанные пурги неделями держали нас взаперти. Если даже выдавался погожий день, прогулки и физические работы на воздухе ограничивались почти исключительно пределами скалистого мыса. При наличии морского льда это было вовсе не безопасно.