Великодушные враги (Право на измену) - Элизабет Стюарт

Александр сильнее сдвинул брови.

— Могу тебя заверить, Джонет, Диана понятия не имела о том, что представляет собой Томас.

— Не смей оправдывать Диану Хэмптон, Алекс. Даже не пытайся. Она отлично знала, что делает.

Он тяжело вздохнул.

— Я не пытаюсь ее оправдывать, милая. Мы с ней объяснились по этому поводу. Я сам ей сказал, что этому нет и не может быть прощения.

— И тем не менее ты говоришь, что собираешься на ней жениться, — Джонет не сводила с него глаз, прекрасно понимая, что боль проступает в них, несмотря на все ее усилия. — Это правда, Алекс? Ты действительно намерен это сделать?

— Да.

Твердая решимость, прозвучавшая в его голосе, ужаснула девушку. У нее нет времени, чтобы заставить его усомниться. Во всяком случае, не здесь.

Они продолжали идти вперед, уже не видя никого из оставшихся на лужайке. Купина вишневых деревьев в цвету совершенно скрыла их от посторонних глаз. Но через несколько минут им предстояло достигнуть дальнего конца сада и повернуть назад. И тогда Александр будет потерян для нее навсегда.

Джонет внезапно остановилась и повернулась к нему лицом.

— Однажды ты мне обещал, что не уедешь, не простившись. Что ж, приходится напомнить тебе об этом. Я хочу проститься по-хорошему. — Она подняла на него глаза. — Наедине, Алекс… в последний раз.

Он бросил на нее быстрый взгляд и сразу же отвернулся.

— Мы уже простились, милая. Один раз в Стептоне, а потом в гостинице. Еще одно прощание ничего хорошего нам не принесет.

— Но я не знала, что это было прощание навсегда, — воскликнула Джонет. — После того, что ты сказал той ночью в гостинице, я думала…

Она запнулась и торопливо перевела дух.

— Ты сказал, что никому не будешь принадлежать, кроме меня. Я тебе поверила, Алекс. Я думала, ты говоришь искренне. Я все еще так думаю!

— Я действительно говорил искренне, Джонет. В то время я надеялся…

Теперь уже Александр запнулся и отвел взгляд.

— Неважно, что я тогда думал, милая. Этому не суждено быть. Нам придется с этим смириться.

Джонет схватила его за руку.

— Что произошло? Из-за чего ты изменил свои планы? Я хочу знать правду. Я имею право знать!

Он взглянул ей прямо в глаза.

— Мьюр вышел на свободу. В тот день я потерял тебя.

Она смотрела на него, не веря своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что, если бы Роберту отрубили голову, нам не пришлось бы расставаться?

Александр вздохнул.

— Я не знаю, милая. Клянусь тебе, не знаю. Давай не будем мучить себя разными «если бы». И не будем делать вид, что у нас есть будущее. У нас его нет.

Его слова напомнили ей о том, что говорила Элизабет. С той только разницей, что Джонет не была мертва и не собиралась позволить Александру оставить себя позади, как покойницу.

— Значит, ты считаешь, что нашел простой выход? Как только возникают трудности, ты по привычке даешь стрекача через границу, вместо того чтобы остаться и встретить их лицом к лицу, как подобает мужчине!

Она вскинула голову, дерзким вызовом отвечая на изумление, которое прочла в его глазах.

— Когда женщина одинока и беззащитна, ее нетрудно соблазнить и позабавиться с нею недельку-другую. Диана меня предупреждала, что все сведется к этому. И как ни больно это признать, она была права!

— Это неправда, и ты это знаешь.

— Неужели? Тогда приходи сегодня ночью ко мне. Объясни, что случилось, как и почему. Растолкуй мне так, чтобы я поняла. О Господи, Алекс, уж это ты обязан для меня сделать!

— Нет, черт побери, нет! — Он резко отвернулся. — Джонет, ты не понимаешь, о чем просишь!

— Я прекрасно понимаю, о чем прошу, и ты тоже.

Увидев, что он продолжает молчать, Джонет спросила:

— Неужели меня действительно так легко оставить?

— Легко? — мгновенно обернулся Александр. — Если б ты только знала!

— Ну так скажи мне, Алекс! Помоги мне понять. Но только, ради Бога, не оставляй меня с чувством, что я ничего для тебя не значу!

Александр схватил ее за плечи и, наклонившись, приблизил лицо к ее лицу.

— Однажды я повстречал воспитанницу моего злейшего врага, милую, славную девушку, и такую доверчивую, что она поверила даже мне. Но я обманул эту девушку, провел ее. Я обошел ее, как дурочку, и предал. А потом, к моему великому удивлению, произошло невероятное… Непостижимое и непростительное. Я влюбился в эту девушку. Я влюбился, — повторил он тихо, — и решил уберечь ее от повторения своих ошибок, от горечи собственного опыта, от рокового хода событий, которые сам же и привел в движение. И все это время меня неотступно преследовала одна фраза, оброненная ею: единственное, о чем она будет сожалеть, — так это о том, что наше приключение может погубить меня. Меня! — повторил он с холодной и презрительной усмешкой. — Она беспокоилась обо мне! Что ж, я напомню тебе твои слова, милая, как ты напомнила мне мои. Единственное, о чем мне придется сожалеть, — так это о том, что за эти несколько недель я мог погубить тебя. Только об этом. Да еще о том, что у нас нет больше времени.

Еще секунду он держал ее за плечи, а потом с грустной улыбкой отпустил и отступил на шаг.

— Самый большой подарок, какой я могу преподнести тебе, девочка моя, — это убраться подобру-поздорову из твоей жизни. Поэтому мой ответ: нет, я не стану встречаться с тобой. Мы попрощаемся здесь и сейчас.

Джонет проглотила слезы, комом подступившие к горлу, сама поражаясь тому, что ей хочется одновременно смеяться и плакать. Он ее любит! Никогда раньше он не говорил ей таких слов.

— Да ты спятил! — вскричала она в сердцах. — Ты и вправду думаешь, что после этих слов я вот так легко распрощаюсь с тобой? Скажу «прощай» и вернусь к этим людям, к их любопытным взглядам? Приготовься услышать новость, Александр Хэпберн. Ты придешь ко мне сегодня ночью. А если нет, Богом клянусь, я сейчас к ним вернусь и выложу все как есть. Я устрою такой скандал, что нам обоим больше и носу нельзя будет показать в Шотландии!

К ее угрозе он отнесся довольно хладнокровно.

— Ты не посмеешь, Джонет. Ты не посмеешь хотя бы ради Мьюра. Ты ведь не захочешь его огорчить? Ты его любишь, и, несмотря на то что я не прочь был бы сделать его предметом насмешек двора, мне бы не хотелось, чтобы ты его потеряла, милая.

Джонет подняла брови и изобразила на лице источающую яд улыбку, на которую не способна была бы сама Диана.

— Не посмею? Сейчас увидишь. Я никогда не была лгуньей, Алекс. Я с самого начала собиралась все рассказать Роберту. Но в последнее время он чем-то встревожен… расстроен. Его как будто подменили с тех пор, как он вышел из тюрьмы.