Босфорская война - Владимир Королёв

Значительная масса названных товаров перевозилась на судах через Босфорский пролив, который представлял собой очень важную, мощную и весьма загруженную транспортную артерию. Достаточно сказать, что генуэзский резидент в Стамбуле граф Си-нибальди Фиэски в начале 1670-х гт. «однажды вздумал сосчитать суда, проходившие перед его домом (на Босфоре. — В.К.) от полудня до захода солнца, и насчитал около 1300».

Многие современники полагали, что подвоз продовольствия с Черного моря был для Стамбула важнее средиземноморского привоза. К. Збараский, ездивший послом в Турцию, в отчете сейму 1624 г. сообщал: «Из-за опустошения (разорения страны от безвластия, разбоев солдат и т.п. — В.К.)… земля почти не обрабатывается, мало сеют в окрестностях Константинополя. Все продовольствие для него доставляется по Черному морю и совсем немного (только рис и овощи из Египта) по Белому, но на всех этого не хватает».

Е. Украинцев писал царю, что если «запереть» Черное море, то «в Царьграде будет голод», ибо «с Белого моря только приходит пшено сарацинское (рис. — В.К.), сахар, кофе, бобы, горох, конопляное семя и сочевица, а иных хлебных запасов не приходит. Да и около… Царьграда и далее в иных местах хлеба у них родится мало…» Иерусалимский патриарх Досифей, в свою очередь, в письме Е. Украинцеву замечал, что турки опасаются, как бы не вышло много русских кораблей и «не пошли бы в разные места Черного моря восточныя и западныя в загоны, и будет оттого причина, что не будут приходить в Царырад хлебные запасы и будут препону иметь службы их восточныя и западныя великия и многия, и неначаянныя зла могут случиться от сего туркам, а наипаче смущения и мятежи, и трудности во всячине».

Е. Украинцеву и Досифею позже вторил и П. Толстой. Перечислив ввозившиеся в столицу черноморские товары, он замечал, что «ежели того с Черного моря не будет хотя един год, оголодает Константинополь».

Положение имперского центра усугублялось во время войн с Венецией, когда, как выражались современники-доминиканцы Марио ди Сан-Джованни и Антонио ди Сан-Назаро, подвоз съестных припасов в Стамбул становился «возможен только с этого (Черного. — В.К.) моря и ни с какой другой стороны». В 1646 г. венецианцы «одолели» несколько судов, шедших в столицу с запасами из Архипелага, вследствие чего «в Царегороде великая смута востала». Венецианская блокада летом 1656 г. вызвала дороговизну в Стамбуле и резкое недовольство его жителей.

Именно последнего, подчеркивает один из тюркологов, «султаны всегда боялись и поэтому заботились о том, чтобы население Стамбула не знало недостатка в продовольствии». С XVI в. строго регламентировались качество хлеба, который мог продаваться только свежим, цены на хлеб и мясо, сама торговля продовольствием и т.п.

После сказанного можно в общем понять, какую роль играли военно-морские действия казаков в подрыве снабжения турецкой столицы. Но, к сожалению, нет возможности воспользоваться какими-либо цифровыми данными, которые характеризовали бы ущерб, понесенный Стамбулом от запорожских и донских набегов. Приходится прибегать только к свидетельствам сведущих и авторитетных современников. Они же единодушно оценивают этот урон как чрезвычайно большой.

К. Збараский указывал, что когда во время Хотинской войны 1621 г. и активных морских операций казаков Черное море и Дунай оказались закрыты для торговли, а на Средиземном море хозяйничали флорентийские и испанские галеры и «не было никакого подвоза продовольствия по морю», то крайне осложнилось продовольственное положение Стамбула: «Хлеб был столь дорог, что люди погибали от голода…» Папа римский Урбан VIII в инструкции своему нунцию в Польше в 1622 г. отмечал, что казаки уже не однажды умели «морить голодом» столицу Османского государства.

Об особом недовольстве турок тем, что казаки мешают подвозу провизии в Стамбул, писал Т. Роу. 3 мая 1623 г. он доносил в Лондон о многих убытках, понесенных в результате закрытия из-за казаков столичного порта, и о том, что «на защиту торговли» имперский флот вынужден отправить часть галер, а 30 мая извещал Д. Карлтона, что из-за тех же казаков продовольственное снабжение Стамбула «очень расстроено». Когда упомянутые выше М. да Сан-Джованни и А. да Сан-Назаро, говоря о времени Кандийской войны или более раннем периоде, констатировали, что казачьи чайки легко запирали вход судам в Босфор, «к великому страху турок», то имелся в виду прежде всего страх перед возможным голодом.

В 1680 г. русский священник Тимофей в письме из Стамбула в Москву излагал мнение иерусалимского и константинопольского патриархов, что царю Алексею Михайловичу следовало бы не воевать на Украине, а овладеть Крымом и Азовом и пустить по морю донских казаков для разорения турецких земель и непропуска запасов в Стамбул. В письме указывалось, что османы сильно боятся русских, поскольку не имеют ни казны, ни войска, и что «крепко дивятся все», почему царское величество не бьется с ослабевшими турками. А представитель Венеции в Стамбуле, вернувшийся в июле 1684 г. на родину, рассказывал «о великом тамошнем смятении великой ради скудости живностей, и зоне (потому что. — В.К.) от стороны Черного моря, от казаков множество осажены; а когда б к ним из Белого моря 60 чайки (шаик. — В.К.) не пришли с запасом, то б голод великой терпети».

В 1680—1690-х гг. в Западной Европе не раз отмечали урон, который казачьи действия на Черном море наносили подвозу продовольствия в столицу Турции.

В связи с изложенным довольно странно видеть явную недооценку воздействия набегов казаков на положение Стамбула и империи у такого блестящего знатока истории османской столицы второй половины XVII в., как Р. Мантран. Мы уже говорили во введении, что, по мнению этого историка, казаки больше угрожали Крыму, чем Турции, и что их первое появление на Босфоре, датируемое к тому же неверно, вызвало только «некоторое волнение». Р. Мантран считает, что при этом и причинили они лишь «известные убытки» (впрочем, «многим селениям»). Причину такой недооценки приходится видеть в том, что наиболее значительные казачьи набеги на Босфор и Анатолию осуществлялись за пределами любимого времени историка, а само это излюбленное время являлось периодом «угасания» и затем полного прекращения казачьих походов на Босфор и Анатолию[599].

Ущерб, причинявшийся казаками Стамбулу, не следует понимать только в узком смысле. Речь должна идти не об одних казачьих набегах на Босфор, вследствие которых происходило его прямое блокирование, или о вызывавшем такой же результат присутствии запорожских и донских судов перед Босфором, поблизости от его устья. Мы должны иметь в виду и нападения казаков на турецкие суда вообще в Азово-Черноморском бассейне, даже в отдаленных от Стамбула районах.

Можно привести несколько примеров подобных нападений, в том числе и перехватов грузов, предназначавшихся для столицы, хотя далеко не все такие случаи отложились в источниках. Уже излагались жалоба крымцев, сообщенная Т. Роу 1 мая 1624 г., о взятии казаками многих судов с провизией для Стамбула и известие 1651 г. о захвате донцами в одном из районов Черного моря трех торговых судов, которые везли в столицу пшеницу и орехи. Атаман донской станицы Федор Прокофьев 26 сентября 1662 г. рассказывал в Посольском приказе в Москве, что казаки «взяли на море карабль, а шол тот карабль ис Кафы в Царьгород со пшеницею и с ясырем… а тою… пшеницею (донцы. — В.К.)… кормились, варили и ели»[600].

Дело доходило до того, что из-за активных действий казаков крымский хан иногда не мог переправить в Стамбул регулярные подношения султану, великому везиру и другим высшим сановникам государства. Бахадыр-Гирей I в письме второму адмиралу империи Узуну Пияле-паше в Очаков, датируемом, по-видимому, летом 1639 г., приносил извинения за то, что не смог послать подарки падишаху в связи с присутствием казачьих судов на море, и просил прислать два или три корабля османского флота, чтобы «поохотиться за казачьими чайками». Адмирал отвечал, что такое решение может быть принято только с позволения султана и капудан-паши.

Тем временем хан писал и великому везиру: «В соответствии с обычаями Чингизидов мы приготовили вам наши подарки и подношения, но между тем чайки казаков из Озю появились и проникли в гавани вплоть до пристаней. Мы сообщили вам через вашего слугу, нашего кетхуду Осман-агу, что нас охватили страх и растерянность и что мы ждали прибытия имперского флота, несущего победу. [За отсутствием такового] мы попросили прислать, по крайней мере, одну или две галеры, которых хватило бы, чтобы обеспечить перевозку подарков».

Перехват казаками судов, шедших с солдатами, боеприпасами и продовольствием в обратном направлении, из Стамбула и других портов Малой Азии в города и крепости Северного Причерноморья, косвенно в конечном счете также оказывал влияние на положение столицы и всего государства, так как ослаблял боеспособность османских сил и их возможности остановить выход казаков в море[601].