Стигматы Палмера Элдрича (сборник) - Филип Дик

Чем больше он думал, тем больше злился, не видя выхода. Сделать ничего было нельзя, по крайней мере здесь. Возможно, когда он примет Кэн–Ди или Чуинг–Зет, то он окажется во Вселенной, где…

В дверь постучали.

— Привет, — сказал Лео. — Можно войти?

Он прошел в комнату, вытирая платком огромный лоб.

— Жарко. В газете я прочитал, что стало теплее еще на шесть десятых…

— Если ты пришел, чтобы предложить мне вернуться на работу, — сказал Барни, отрываясь от сборов, — то опоздал, поскольку я добровольно поступил на службу. Завтра я улетаю на Файнберг–Кресчент.

Если Лео решил с ним помириться, то это настоящая ирония судьбы. Полный оборот колеса фортуны.

— Я не собираюсь предлагать тебе вернуться на работу. И я знаю, что ты поступил на службу. У меня есть информаторы в отделе мобилизации, а кроме того, мне сообщил об этом доктор Смайл. Я платил ему — о чем ты, естественно, не знал, — чтобы он информировал меня о твоих успехах в снижении устойчивости к стрессам.

— Так чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты поступил на работу к Феликсу Блау, — сказал Лео. — Мы уже все продумали.

— Остаток своей жизни, — тихо сказал Барни, — я проведу в Файнберг–Кресчент. Не понимаешь?

— Успокойся. Я пытаюсь найти какой–то выход из этого положения, и для тебя тоже. Мы оба поступили слишком необдуманно: я — когда уволил тебя, а ты — когда отдался этим вампирам из призывной комиссии. Думаю, Барни, я знаю способ, как заманить в ловушку Палмера Элдрича. Я поговорил с Блау, и ему нравится эта идея. Ты будешь изображать…, а вернее, жить как колонист, — поправился Лео. — Ты станешь одним из них. На днях, вероятно на будущей неделе, Элдрич начнет продавать Чуинг–Зет в твоем районе. Скорее всего, предложат и тебе. По крайней мере, мы надеемся. Мы на это рассчитываем. Барни встал.

— И надо полагать, я должен с радостью ухватиться за это предложение.

— Совершенно верно.

— Почему?

— Ты подашь жалобу в ООН. Наши юристы напишут ее за тебя. Ты заявишь, что эта проклятая, отвратительная, паршивая дрянь высокотоксична и обладает побочным действием, не важно каким. Мы организуем показательный процесс, потребуем от ООН, чтобы она запретила производство Чуинг–Зет, как вредного и опасного для здоровья… Мы не допустим его распространения на Земле. Это великолепно, что ты оставил работу в «Наборах П. П.» и поступил на службу. Ты выбрал самый удачный момент.

Барни покачал головой.

— Что это значит? — спросил Лео.

— Я не согласен.

— Почему?

Барни пожал плечами. Собственно, он не знал почему.

— После того, как я тебя подвел…

— Ты впал в панику. Ты не знал, что делать; это была не твоя работа. Мне нужно было приказать Смайлу связаться с шефом полиции нашей фирмы, Джоном Зельцером. Ладно, все ошибаются. Дело прошлое.

— Нет, — ответил Барни.

«После того, что я узнал о себе, я не могу об этом забыть. — подумал он. — Эти приступы самокритики сильнее всего действуют на сердце. Последствия необратимы».

— Не упрямься, ради Бога. Это уже патология. У тебя впереди вся жизнь, даже если ты проведешь ее в Файнберг–Кресчент. Я думаю, тебя бы и так призвали. Верно? Согласен? — Лео раздраженно ходил кругами по комнате. — Черт побери. Ладно, можешь мне не помогать. Пусть Элдрич и его проксы делают что хотят, пусть завоевывают Солнечную систему или, еще хуже, всю Вселенную, начиная с нас.

Он остановился и с яростью посмотрел на Барни.

— Дай мне…, дай мне подумать.

— Думай, пока не примешь Чуинг–Зет. Сам увидишь. Это отравит нас всех, наш разум и тело, приведет к полному хаосу. — Тяжело дыша от возмущения, Лео закашлялся. — Слишком много сигар, — слабо сказал он. — Господи… — Он посмотрел на Барни. — Ты знаешь, что этот тип дал мне двадцать четыре часа? Я должен подчиниться, или… — Он щелкнул пальцами.

— Я не смогу так быстро оказаться на Марсе, — сказал Барни. — Не говоря уже о том, что не смогу так быстро освоиться там настолько, чтобы покупать Чуинг–Зет у торговца.

— Я знаю, — твердо сказал Лео. — Однако ему не удастся так быстро меня уничтожить. Это займет недели, может, даже месяцы. А к этому времени у нас появится некто, кто докажет в суде, что Чуинг–Зет вреден для здоровья. Я знаю, это кажется невозможным, но…

— Свяжись со мной, когда я окажусь на Марсе, — сказал Барни. — В своем бараке.

— Я сделаю это! Сделаю! — крикнул Лео, а потом вполголоса добавил:

— И у тебя появится оправдание.

— Не понял?

— Ничего особенного, Барни.

— Все–таки объясни. Лео пожал плечами.

— Черт возьми, я знаю, во что ты вляпался. Рони получила твое место. Ты был прав. И я следил за тобой; я знаю, что ты сразу же помчался к своей бывшей жене. Ты все еще ее любишь, а она не хочет с тобой лететь, верно? Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Я хорошо знаю, почему ты не появился, чтобы вытащить меня из лап Палмера. Ты всю жизнь стремился к тому, чтобы занять мое место, а теперь, когда все рухнуло, тебе придется начинать все заново. Жаль, но ты сам виноват. Ты просчитался. Как видишь, я не собираюсь уходить и никогда не собирался. Ты хороший работник, но только как консультант–прогностик, а не как начальник. На это тебя не хватит. Вспомни, как ты отклонил вазочки Ричарда Хнатта. Этим ты себя выдал, Барни. Мне очень жаль.

— Ладно, — помолчав, сказал Барни. — Возможно, ты прав.

— Ну вот, ты многое о себе узнал. И можешь начать все сначала, в Файнберг–Кресчент. — Лео похлопал его по спине. — Можешь стать начальником своего барака, творить, производить, или чем там еще занимаются в бараках. И ты будешь разведчиком Феликса Блау. Это очень важное дело.

— Я мог перейти к Элдричу, — сказал Барни.

— Да, но ты этого не сделал. Кого волнует, что ты мог сделать?

— Думаешь, я правильно поступил, согласившись добровольно?

— Парень, а что ты еще мог сделать? — тихо сказал Лео. Этот вопрос не имел ответа. И оба об этом знали.

— Когда у тебя появится желание пожалеть о своей судьбе, — сказал Лео, — вспомни об одном: Палмер Элдрич хочет меня убить… Я в значительно худшем положении, чем ты.

— Догадываюсь.

Это была правда, и Барни понял еще кое–что. Как только он подаст жалобу на Палмера Элдрича, то окажется в том же положении, что и Лео.

Подобная возможность его вовсе не радовала.

Ночью он уже находился на борту транспортного корабля ООН, летящего на Марс. Рядом с ним в кресле сидела симпатичная, испуганная, но отчаянно пытавшаяся сохранить спокойствие брюнетка с настолько правильными чертами лица, что вспоминались манекенщицы из журнала мод. Как только корабль вышел на орбиту, она сразу же представилась ему — изо всех сил пытаясь снять напряжение, она разговаривала с кем угодно и о чем угодно. Ее звали Энн Хоуторн. Она призналась с легкой тоской, что могла избежать призыва, но не сделала этого, ибо верила в свой патриотический долг.

— А как вы могли этого избежать? — с любопытством спросил Барни.

— Шумы в сердце, — пояснила Энн. — И еще аритмия и судорожная тахикардия.

— А как насчет сужения предсердий и желудочков, тахикардии предсердий, фибрилляции и ночных судорог? — спросил Барни, который в свое время безрезультатно искал у себя эти симптомы.

— Я могла предъявить документы из больниц, заверенные врачами и страховой компанией. — Она смерила его взглядом и с интересом добавила:

— Похоже, вы тоже могли отвертеться, мистер Пайерсон.

— Майерсон. Я явился добровольно, мисс Хоуторн.

«Я не мог отвертеться, по крайней мере надолго», — подумал он.

— Люди в колониях очень религиозны. Во всяком случае, я так слышала. Какой вы веры, мистер Майерсон?

— Гм, — пробормотал он, сбитый с толку.

— Думаю, вам лучше решить, прежде чем мы там окажемся. Они спрашивают об этом и ожидают нашего участия в обрядах. Главным образом речь идет об этом наркотике…, ну, вы знаете, Кэн–Ди. Благодаря ему многие обратились к какой–либо из признанных религий… Хотя большинство колонистов испытывают от самого наркотика достаточно религиозный экстаз. У меня родственники на Марсе. Они мне пишут, так что я об этом знаю. Я лечу в Файнберг–Кресчент, а вы? «Я по течению», — подумал Барни.

— Туда же, — вслух сказал он.

— Может, мы окажемся в одном и том же бараке, — сказала Энн Хоуторн с задумчивым выражением на красивом лице. — Я принадлежу к реформаторской ветви Ново–Американской Церкви, Неохристианской Церкви Соединенных Штатов и Канады. Наши традиции уходят далеко в прошлое: в 300 году у наших прадедов имелись епископы, которые входили в состав синода во Франции. Мы откололись от других церквей не так поздно, как принято думать. Так что, как видите, у нас апостольское происхождение.

Она улыбнулась серьезной и дружелюбной улыбкой.