Отпуск на Арканосе - Нина Скипа

     — С книгой? — удивился Ланс. — Арни показывал ее и тебе тоже?

     — А тебе он говорил о своем дежа вю? — уточнил Элистан. — Ну что он вроде бы держал эту книгу в руках в своем кабинете в Кингстоне?

     Ланс от души рассмеялся.

     — Еще бы он ее не видел! Она ведь осталась в Лланеллийском университете! Значит, твой повышенный интерес ко мне вызван именно книгой?

     — Ты заметил? — огорчился драконид. — А я так старался понезаметнее. Применил самую изощренную магию, чтобы обойтись минимальным расходом сил. Боялся, что ты обидишься.

     — Я удивился, — усмехнулся Ланс.

     — Да, но как ты заметил?..

     — Князь Нийрикки, — обратился Ланс, — скажи, а у тебя нет толковых предсказателей будущего? Что-то в последнее время слишком многое совпадений.

     — Нет, господин Ланселот. А зачем вам предсказатели?

     — Ну как зачем? Я выслушаю все, что мне захотят сказать и перестану суетиться. В самом деле, к чему лишняя суета, когда заранее все известно?

     — В таком случае, я и сам могу предсказать вам будущее, господин Ланселот, — серьезно сказал Нийрикки. — Что бы там в дальнейшем не произошло, но спокойной жизни у вас не будет с гарантией.

     — Почему? — удивился Ланселот.

     — Только потому, что вы не умеете спокойно жить, по крайней мере, больше пяти минут кряду!

Греза и грезы

Глава 1

     Чем отличается человек от эльфа?

     Стояло прекрасное летнее утро. На безоблачном голубом небе сияло жаркое солнце, яркие зеленые листья высокого кустарника колыхал ласковый ветерок, цветы издавали опьяняющий аромат. Неправдоподобного цвета морской волны море мерно плескалось о пологий песчаный берег. Метрах в двадцати от берега, в море, нежилась голубая драконица. Если не всматриваться, ее можно было и не различить на фоне волн. Голубая, как море, а белоснежные усы и брови можно было сравнить с барашками.  Вот разве что цвет ее тела был поголубее, чем море. Больше она походила на небо. А белоснежные усы и брови вполне сошли бы за клочки облаков.

     На берегу, в паре метрах от плещущихся волн, обняв себя за полусогнутые колени, сидел человек. Кожа его была золотистого, солнечного оттенка. Словно солнце окрасило человека своими лучами. Это особенно хорошо было видно в виду почти полного отсутствия одежды. Человек был одет всего лишь в плавки для купания. При всем этом, несмотря на великолепие окружающего дня, несмотря на то, что у человека не было видимых хлопот, у него было грустное, задумчивое лицо, а широко открытые, серые глаза были едва не наполнены слезами. Русые волосы понуро свисали на плечи.

     Мысли человека, судя по всему, вяло переползая, сменяли худшей плохую. Лицо его уже приняло выражение скорби по судьбам даже не одного мира. В этот момент к человеку подбежал другой. Хотя, таких красивых и изящных людей найти не так-то просто. Вот эльфов таких — тринадцать на дюжину. Кареглазый, темноволосый красавец подскочил к человеку и тронул за плечо.

     — Что с тобой, Ланс?

     Король магии Ланселот поднял глаза на друга.

     — Ничего, Лин. Просто я вдруг задумался, зачем все это нужно.

     — Что именно? — переспросил Гветелин, усаживаясь рядом на песок. Он тоже был раздет до купального костюма и имел вид существа, собравшегося искупаться в теплом море.

     — Нет, серьезно, Лин, зачем? Мы все бегаем, суетимся... Вот я, например, вообще на южный полюс забрался за какой-то дурацкой лодкой. Нет, твой корабль хорош, кто бы стал спорить, но на фиг он нам сдался именно сейчас?

     — Мы же хотели слетать на историческую родину, — пожал плечами эльф.

     — И что мы там забыли?

     — А почему бы и нет? — возразил Гветелин.

     — Согласен. А зачем?

     — Твой любимый вопрос! — засмеялся эльф. — Если вспомнишь, когда ты задал его народам Миррена в первый раз, прекратилась чуть не трехтысячелетняя война. Мы в первый раз задумались, зачем воюем.

     — А сейчас я стал вспоминать свою жизнь. Сначала это мне навеяли эти теплые волны и солнечный день. Я вспомнил юность, когда я еще жил на Арканосе и ездил с родителями и братом на побережье. Потом вспомнил, как попал в Миррен, как сражался с гидрами, с песчаным червем, с Бони. Ради каких-то безделушек. Потом стал королем Миррена и принялся рассказывать существам в разы старше меня как нужно жить.

     — До тебя только сейчас дошло? — весело удивился эльф.

     — Более того, — продолжил Ланс, — мало того, что я суетился сам, я поставил с ног на голову добрую половину Миррена. И теперь размеренная жизнь считается нонсенсом.

     — Ты слишком скромен, Ланс. С той поры, как Миррен стал единым королевством, о размеренной жизни никто и не слыхивал. Равно, как и о войнах. Правда, это бы я отнес к твоим достижениям.

     — Ладно, но зачем?..

     — Что зачем? О, магия, Ланс! Я понял.

     Ланс, слегка оживившийся во время беседы с другом, заинтересованно посмотрел на Гветелина.

     — Я понял, чем отличается человек от эльфа. Сам знаешь, внешне нас различить довольно сложно. Мы даже можем иметь плодовитое потомство, что возможно только для очень близких видов. Но эльфам, Ланс, ты не поверишь, никогда не приходят в голову подобные вопросы. Так же, как и остальным народам Миррена. Однажды, когда ты силком поместил этот вопрос в наше сознание, мы мало того, что задумались, мы перестроили все свое поведение. Кстати, когда ты начинаешь думать о смысле своей жизни, менять жизнь приходится снова нам. Спрашивается, где же тут логика?

     Ланс, наконец, встряхнулся и развеселился.

     — Ты слишком многого хочешь от жизни, дорогой друг. Все сразу не бывает. Или король, или логика.

     — Предпочитаю короля. С логикой мы воевали, за королем всенародно ухаживаем. Семья у нашего короля маленькая, поэтому особых хлопот нам это не доставляет.

     Ланс засмеялся и встал.

     — Пойдем купаться, Лин. А потом поговорим, зачем мы собственно хотим лететь на ту звезду.

     — Э, нет, Ланс. К чему разговоры? Мы или летим, или не летим. Причина одна. Летим мы потому, что хотим, не летим, потому, что не хотим. Если ты голосуешь против, мы остаемся.

     — Я думал, мы примем решение большинством голосов.

     — Безусловно. Но твой голос в совете всегда решающий. Даже когда все остальные против.

     — Когда такое было?! — возмутился Ланселот.

     — Да на малых регентских советах — сколько угодно. А потом мы, как законопослушные подданные, проводим твое решение в жизнь на больших собраниях и в министерствах.