Статьи разных лет - Виктор Острецов

Не могу обойти и другую важную тему в этом же русле. Что не нравится редакторам в этих журналах и газетах со Старой площади. И что нравится. Особый тип отношения к Православию и Церкви сам по себе весьма характерен. Вы должны писать о Церкви, Православии в стиле отстраненно холодном, по возможности «объективно». То есть вы должны подчеркнуть важность «историко-культурной» роли Церкви и воспитательное значение православного учения. То есть — Церковь есть сила культурная и историческая. С одной стороны, роль ее была важна па том этапе исторического развития. Учение ее было важно, в качестве воспитания народа как культурного и воспитанного. Важно подчеркнуть и патриотическую роль в освобождении от иноземного ига. То есть вы должны сообщить идею исключительно земного предназначения Церкви, как одного из общекультурных институтов в жизни наших предков. Силу, уже сыгравшую свою роль, за что ей и спасибо.

Чего вы не должны? Не должны писать в категорическом тоне, что Церковь есть сила вечная и спасающая и единственно спасительная для любого человека, что она одна вмещает в себя всю полноту Слова Божьего и что ее истины обязательны для всего человечества и благодатны. Ясная категоричность в этом смысле, как бы осторожно и ненавязчиво она ни была изложена, тут же будет встречена в штыки. Говорю по опыту. Например, редактор «Нашего современника», улыбчивый Казинцев поведал мне на этот счет, что во-первых, их журнал вовсе не придерживается точки зрения, что Православие единственно верное учение. Что их журнал стоит на позициях более широких идей. Что идеи эти носят скорее теософский характер и определяются мыслью, что высшим выражением божественного является человеческая культура в виде литературных произведений и философских. По правде сказать, этот разговор имеет только ту ценность, что доказывает, — зря редактора толстых журналов хлеб не едят, и что люди они образованные в отличие от многих своих читателей простецов, за «битвой Куликовой» и «Суворовым» неспособных разглядеть что и для чего, и готовых глотать любой суррогат «патриотизма», когда важно увидеть то, что не соответствует учению Христовой Церкви.

Примерно так, но еще более показательно повел себя редактор Ованесян из «Литературной России». Он долго не знал, что сказать по поводу маленькой статьи в пять страниц по масонской теме, где идеи ордена сопоставлялись с христианством в их отношении к гордыне и гуманизму. В конце концов его устроило бы, если бы я вставил где нужно слова «вероятно», «наверное» и тому подобные смягчающие тон слова. Интеллигентно и неуверенно… Так абсолютное становится относительным и малонужным. Это основной стиль этих толстых журналов в патриотическом департаменте идеологического органа власти. Результат — бесцельность знаний и вечный зуд, как в масонстве, получить наконец-то тайну главного в очередном номере — градусе посвящения. Но если в масонстве градус что-то дает, то здесь один зуд…

Культура и национализм (патриотизм) столь тесно связаны, что их невозможно разделить. В современном виде оба представления порождены в среде интеллигенции западных стран, и, как полагается, пришли в Россию вслед за распространением идей деизма, пантеизма и в целом — материализма.

Как только свет религии стал гаснуть, так из мрака религиозного неведения полезли всевозможные чудища и выступил на сцену суррогат религии в виде культуры и национализма. Даже классики марксизма-ленинизма, то есть сам Маркс и сам Ленин вдруг обнаружили, что нация появляется только с рассветом буржуазных отношений. Показательно. Пока была в силе религия, пока была самобытная национальная жизнь, «нации» почему-то не было. Хотя именно в это время господства попов, церкви и князей и было создано все, чем жила и живет любая нация в мире. Что отличает ее от других народов и дает ей право гордиться собой. В это время, действительно, не было нации, а была народность. Народность без Церкви и стала называться нацией. Видимо, именно это и имели в виду творцы этого термина, которые ввели его в оборот в век просвещения самым широким образом. Появились интересы национальные, никак не связанные с интересами религиозными. Появилась светская культура, и слова «народ» и «простонародье» приобрели какой-то уничижительный смысл.

Видимо, под словом «национализм» можно иметь в виду совершенно различные вещи. Например, желание свободного развития своей культуры и своего традиционного быта на своей исторической территории; желание иметь свою администрацию, хотя бы и внутри другого государства. В этих притязаниях, если речь идет о небольших народах, нет ничего опасного и крамольного для «мирового порядка».

Если же речь идет о таком народе как русский, то сразу же встает вопрос о чем-то более опасном и почти катастрофическом для всего «международного сообщества».

Проблемы не будет, если русские благополучно вымрут в результате всех демократизаций и станут таким же малым народом, как чукчи. Тогда па их защиту встанет какой-нибудь комитет какого-нибудь Сороса и для резервации выделят пол-Рязанской губернии. Там, возможно, предоставят возможности для любого национализма.

Кроме того, под национализмом имеется в виду доктрина «избранного народа», призванного управлять всеми другими народами в той или иной форме, политической или культурной. Вопрос заключается в том, по какой шкале определяется сорт нации, ее ранг и чин в ряду других.

Иной раз кажется, что все люди вокруг тебя только тем и занимаются, что что-то достают, что-то покупают и все их заботы находятся в пределах такого бытового жизнеобеспечения — в поисках хлеба насущного. Однако, это далеко не так. Письма читателей свидетельствуют недвусмысленно об обратном. Русского человека, где бы он ни жил, интересует все, что творится в России, и судьба всего нашего русского племени ему небезразлична. Пользуясь предоставленной мне редакцией «Слово» возможностью, охотно отвечаю на присланные мне письма.

Уважаемая Ирина Викторовна Ефимова прислала письмо из далекого города Красноярска и делится своими мыслями по поводу последней публикации моего очерка в «Слове». Замечу сразу, — письмо трогательное и наполненное тревогой за наше будущее — русского народа и нашей пока еще обширной страны. Эта тревога переполняет сердца большинства из нас. Это несомненно. Также несомненным представляется и то, что наша страна, как и страны Запада, погружены в царство языческой религии, имя которой — «культура». Надо признать, что на эту тему писали многие (относительно, конечно, «многие») духовные писатели и наши русские публицисты еще прошлых времен. Я лишь укажу на первых, пришедших на память: Митрополит Московский Макарий (Невский), Н.М. Соколов, прот. Лебедев — ныне здравствующий, и другие. Не представляет секрета и то, что художественная литература, как определенный жанр, есть выражение человекобожеской религии и что она интересна тем, кто интересуется жизнью не духовной, но чувственной. Уважаемая Ирина Викторовна спрашивает: по что же делать и отчего так тесен путь в Царство Божие?

Я думаю, что самое большее из того, что может сделать светский публицист, так это показать отчетливо пределы светской культуры, включая литературу, философию и науку. Он может подвести читателя к ясному осознанию того, что есть на самом деле вся эта культура со всеми ее высшими достижениями. Он может помочь осознать всю относительность «культурных ценностей» как таковых. Но это лишь первый шаг к внутреннему освобождению от плена языческих ценностей. Шаг немалый, но… первый. Не более.

Теперь вопрос, что надо и можно сделать маленькому человеку, задавленному нуждой и бессильному что-либо поменять в кремлевской политике. Конечно, соблазны мира велики, а человек мал и слаб. Но на самом деле хоть он и слаб и мал, но может много. Изменяясь сам, человек неизбежно изменяет и судьбу своего отечества. Дерзну лишь, исходя из своего опыта разнообразного общения, посоветовать вступившим на путь церковный не пренебрегать, кроме прочего, и постижением основ христианского вероучения, в том числе и Догматическим богословием и нравственным. Это очень важно, чтобы воспитать в себе христианское мировосприятие. Чем больше оно проникает в человека, тем меньше в нем уныния. И последнее. Ирина Викторовна затрагивает важную тему: отчего это наши руководители так любят рисоваться рядом с нашими почтенными иерархами церковными. В этом вопросе много незнания, созданного в первую очередь телевидением. На самом деле эти наши руководители, рыцари «демократии», одинаково присутствуют и на открытиях синагог, и на съездах раввинов, и на торжественных богослужениях в мечетях. Но надо иметь в виду, что идея равенства религий означает лишь выражение той идеи, что все они есть частный случай другой религии, всеобщей и всемирной, исповедуемой масонством. И что еще известный розенкрейцер И. Л опухни, сподвижник Новикова, писал в своих масонских трудах, что масону полезно присутствовать на богослужениях во «внешней церкви», то есть православной. В магических целях.