Тайна подброшенных писем - Блайтон Энид

– Ну ладно, расскажу. Когда-то я сделала одно дурное дело, до сих пор стыжусь. А тогда меня за это отослали… ну, в такой Дом, на исправление. Дом был хороший, мне там нравилось, и я сказала, что больше никогда не буду делать ничего дурного. Ну вот. Вышла я из этого Дома и устроилась на работу – к вашей маме, мастер Пип – и такая я была счастливая, все со мной хорошо обходились, и я совсем уж стала забывать о тех дурных днях…

– И что? – спросил Фатти, когда Глэдис остановилась. – Продолжай. Не останавливайся.

– И тогда… и тогда… – снова начала Глэдис и разрыдалась, – кто-то прислал мне письмо. «Мы знаем, ты бесчестная и не смеешь жить в хорошем месте у порядочных людей. Убирайся побыстрей, а то мы скажем, кто ты есть».

– Какая подлость! – сказал Фатти. – Кто прислал письмо?

– Этого я не знаю, – сказала Глэдис. – Все было написано печатными буквами. Я так расстроилась и не удержалась перед миссис Мун. Она взяла у меня письмо и прочитала его, потом сказала, что мне надо идти к вашей маме, мастер Пип, и все ей сказать, а я никак не хотела, боялась, что потеряю тогда место. Но она сказала, нет, иди, миссис Хилтон заступится за тебя. Вот я и пошла, но была так расстроена, не могла и словечка сказать.

– Бедняжка Глэдис! – сказала Дейзи. – Но я уверена, мама Пипа была добра к тебе.

– Это правда, – подтвердила Глэдис и стала вытирать слезы. – Она сказала, что потрясена жестоким письмом. И еще сказала, я могу взять два-три дня отпуска, поехать к тете, прийти в себя, а она будет выяснять, кто писал это письмо, чтоб они не болтали про меня, чтоб у меня был… это… шанс. Но тетя моя не очень мне обрадовалась.

– А почему ты не поехала к своему отцу и маме? – спросила Бетси, которая была уверена, что они, конечно же, лучше всех других помогут своей попавшей в беду дочке.

– Не могла, – ответила Глэдис, и лицо ее стало таким печальным, что дети испугались.

– Почему? Они… они… умерли? – спросила Бетси.

– Нет. Они… они в тюрьме, – ответила бедняжка Глэдис и снова заплакала. – Они всегда были нечестными, воровали и все такое, они и меня учили воровать. Полиция их поймала, а потом, когда полиция узнала, что я ходила с мамой по магазинам и брала разные вещи, меня отправили в этот Дом. Я тогда не знала, что делала плохие вещи. Но теперь я знаю!

Дети были в ужасе, что у кого-то могут быть такие родители. Они долго смотрели на Глэдис и молчали. У Бетси по щекам текли слезы. Она взяла Глэдис за руку.

– Теперь ты хорошая, Глэдис, хорошая, – сказала девочка.

– Я с того времени ничего плохого не делала, – оправдывалась бедная девушка. – И никогда больше не буду. Они были такие добрые ко мне, там, в Доме, такие хорошие. Я тогда дала слово матери-воспитательнице, что буду стараться изо всех сил, везде буду вести себя хорошо. Была так рада, когда меня послали служить к вашей маме, мисс Бетси. Но вот не зря говорят, твои грехи всегда тебя нагонят! Теперь, наверное, уже на хорошем месте мне долго не удержаться. Всегда найдется, кто будет всем говорить, что я была воровкой и родители мои так и сидят в тюрьме.

– Глэдис, человек, который написал это письмо и грозится рассказать про тебя, – очень плохой человек. Ты такой плохой никогда не была. Это просто подлый человек! – сказал Фатти.

– Со мной в Доме была еще одна девочка, – сказала Глэдис. – Она служит у мисс Гарнетт в «Лэки-коттедж», в Питерсвуде. Так ей тоже прислали письмо без имени. Правда, она не так переживает, как я. Характер у нее потверже. Мы с ней как-то повстречались, она мне про это письмо и рассказала. Но только мне одной, никому больше. Она тоже не знает, кто писал.

– Ты рассказала все это мистеру Гуну? – спросил Фатти.

– Рассказала. И он сразу пошел к Молли. Докопаться до самого дна. Так он говорил. И отыскать того злодея. А по мне, так зло уже проделано. Как вот я теперь могу вернуться в Питерсвуд? Как посмотрю в глаза людям? Все буду бояться, а вдруг они знают про меня.

– А где письмо, Глэдис? – спросил Фатти. – Нельзя ли мне на него взглянуть? Оно может оказаться самой важной уликой.

Глэдис стала копаться в своей сумке, но потом вспомнила:

– Да нет, чего это я ищу, я ведь отдала его мистеру Гуну. Он за ним-то с утра пораньше и приехал. И у Молли он письмо забрал. По почерку, говорит, можно рассчитать и все такое.

– Прокол! – вздохнул глубоко разочарованный Фатти. – Единственная была улика, и та уплыла от нас!

ПЕРВАЯ РЕАЛЬНАЯ УЛИКА

Дети еще немного посидели и поговорили с Глэдис. Но они так были расстроены, что ей стало их жалко.

– Я возьму письмо обратно, – пообещала она. – Моллино письмо тоже. И оба покажу вам. Сегодня вечером я собиралась сходить к Молли, когда стемнеет, чтобы никто меня не увидел. Так я сперва зайду к мистеру Гуну, скажу, пусть вернет письмо назад ненадолго, и быстренько дам вам почитать.

– 0! Спасибо, – повеселел Фатти. – Великолепная идея! А сейчас нам пора отсюда удалиться. Еда у нас с собой, и нам давно надо было поесть, да и тебе уже время готовить обед.

– О Господи! Совсем забыла! – вскочила Глэдис. – Так расстроилась, ни о чем не могу думать!

– Кстати, по дороге к Молли ты будешь проходить мимо моего дома, – сказал Фатти. – Могла бы ты бросить письма в наш почтовый ящик, на обратном пути зайти за ними?

– Могу все в точности сделать, – сказала Глэдис. – Спасибо вам за всю вашу доброту. Мне уже сделалось как-то легче.

Дети ушли.

– Милая девушка, хотя и не очень сообразительная, – сказал Фатти, когда они отъехали от дома. – И какой подлый трюк придумали, чтобы лишить ее работы и морально раздавить! Ух, как хочется узнать, кто этот подонок! Держу пари, это кто-то, кто знает, в каком Доме находилась Глэдис и за что туда попала. Боже! Как я проголодался!

– Можно сказать, что утро сегодня получилось очень интересным, – сказал Ларри. – Хотя и жаль, что не смогли взглянуть на письмо.

– Ничего, прочтем его вечером… Если, конечно, Пошлипрочь отдаст его Глэдис, в чем я очень сомневаюсь, – заметил Фатти. – Он заподозрит, что она может показать письмо нам.

– Давайте после чая соберемся у тебя, Фатти, – предложил Ларри. – И будем дожидаться писем! А ты лучше покарауль у почтового ящика, чтобы кто-нибудь случайно не взял их вместо тебя.

Как только стемнело, Фатти встал на стражу у калитки и страшно испугал свою маму, когда она возвращалась домой.

– О Боже, Фатти! Чего ты тут прячешься в темноте? Напугал меня до смерти. Сейчас же иди домой.

– Прости, мама, – сказал Фатти и послушно вместе с мамой вернулся через парадную дверь в дом. Но тут же бросился к задней двери и, обежав вокруг дома, снова оказался у калитки. В самое время! Из темноты появилась фигурка и, перегнувшись через калитку, шепотом спросила:

– Это вы, мастер Фредерик? Вот письма. Я зашла к мистеру Гуну, его не было дома, я ждала-ждала, а он все не приходил. Тогда я взяла письма и пошла. Вот нате.

Глэдис сунула пакет в руки Фатти и убежала. Фатти тихо присвистнул: Глэдис взяла письма без спросу! Она, наверное, решила, что раз письма адресованы ей и Молли, она может их взять. А что скажет на это мистер Гун? Он совсем не обрадуется, когда узнает, что Глэдис передала письма ему, Фатти! И можно быть абсолютно уверенным – узнает очень скоро. Вытянет все из бедняжки Глэдис.

Фатти быстро проскользнул в дом и рассказал ребятам, что произошло.

– Я думаю, надо попытаться положить письма на место до того, как Пошлипрочь обнаружит пропажу, – сказал он. – Если я это не сделаю, у Глэдис будут большие неприятности. Но сначала мы должны изучить их как следует.

– А это удобно? – высказал сомнение Ларри.

– Почему нет, раз Глэдис нам разрешила, – ответил Фатти. Он стал внимательно рассматривать пакет, который держал в руках. – Бог ты мой! Да здесь больше двух писем! Смотрите, открытка, тоже анонимная, на имя мистера Лукаса, садовника, «служебный дом на вилле «Акация», Питерсвуд». И знаете, что я ней написано?