Рикошетом в грудь (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

А там… У каждого свои причины и поводы совершать какие-то действия, может, и не всегда сходу понятные. Вон, чего далеко ходить, достаточно вспомнить не такое и давнее знакомство Шуста с Талой в этом самом клубе и с явным намерением, кстати. А как копнули вглубь, все вообще не таким оказалось… Но это не повод на него сейчас наезжать.

— Слушай меня, детка, — отодвинув в сторону вежливость и манеры, которые лучше для ангела своего прибережет, с презрительным сарказмом выплюнул Григорий. — Катя останется здесь, пока сама не проснется и не решит, куда собирается ехать. Тут точно никто ей не причинит вреда. Я ж не падла какая, обижать человека, который меня спас, — глянул выразительно, как бы намекая, что как раз самой Лере ничем не обязан и держаться с уважением не намерен. — И никому подобного не позволю, можешь быть уверенной. Так что спокойно сматывай удочки и домой едь. Или куда ты там собиралась, — кивнув Гене, чтоб выпроводил, он отвернулся, собираясь в кабинет вернуться.

— Я не могу ее тут оставить! — заявила девушка, но как-то совсем без апломба, не поверилось. Непробиваем, наверно, Гриша был и циничен.

А может, недавний пример реальной женской дружбы и готовности против них всех другой девчонки выступить, чтоб подруге помочь, еще свеж в памяти, потому вот это вялое возражение и не вызывает доверия?

С другой стороны, что Гриша знал про дружбу Кати и Леры? Ни фига. Скорее всего, что зря придирается, просто сам не хочет ангела своего из поля зрения выпускать. А то, что вспомнилось… Так там и ситуация другая, Света, подруга жены Шуста, лялькой долго была, ей только на Талу рассчитывать и приходилось по жизни, как и той, впрочем, вот и стояли друг за дружку горой, даже против их вероятного гнева. Тут же, видимо, нет такой отчаянности.

— А внизу со мной оставить могла, когда первый же хахаль поманил коктейлем и танцем? — хмыкнул, все равно не впечатленный.

Лера как-то неловко дернула головой, уставившись себе на руки. Хотя Алхимику ли судить? Чего приколупался к девчонке?

— Давай-ка ты, езжай отсюда и прекращай мне глаза мозолить, — решил завершить разговор. — Я тебе уже сказал, что никто и волосу не даст с ее головы упасть. А вот за тебя ручаться не могу. Но обещал Кате, что присмотрю за тобой, так что поезжай домой и не делай мне нервы, детка. Не доводи до греха. Не меня, так других. Гена, проводи и убедись, что нормальное такси вызвала, — отвернувшись, распорядился охраннику, а сам, больше не интересуясь опешившей девушкой, вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Катя спокойно спала, несмотря на то, что глухой отзвук басов по стенам доходил, конечно. Ночной клуб — какую изоляцию не делай, а полной тишины не добиться.

Прекрасно. Почему-то ему от этого так спокойно самому стало. И вспомнилось, что не высыпался нормально уже несколько дней. Шуст был слишком занят здоровьем жены, потому Алхимик курировал скоординированные действия с несколькими другими кланами. Да и, по сведениям, к ним «гости» должны были нагрянуть вскоре. Без конфронтаций, вроде, чисто по своим делам, но они должны быть в курсе, понятное дело, да и наготове. Черт знает, чем этих «гостей» переклинить может, вот и просчитывал с ребятами варианты, чтобы все предусмотреть. Измотался.

Подошел к дивану, постоял минуту, наклонился, поправив плед и аккуратно сняв туфли Кати, надежней укрыл ее ступни, почему-то едва сдержавшись, чтоб пальцами по своду стопы не провести… побоялся разбудить щекоткой. Но блин, так коснуться вдруг захотелось! Рука дернулась, ладонь как обожгло, до того припекло!.. Но ее сон был ценен, потому как Алхимик слишком хорошо знал, до какого состояния себя надо довести, чтоб вот так вырубило.

Постоял еще мгновение, а потом… Сделал то, чего вообще еще пять минут назад не думал: взял и сел на другом конце дивана, тихонько и аккуратно устроив ее ступни на своих коленях, накрыл пледом и своими ладонями маленькие пальчики, обтянутые чулком. Катя чуть поерзала, вздохнула, но и не подумала просыпаться.

После чего, ощущая какой-то вообще незнакомый ранее кайф, вперемешку с небывалым внутренним удовлетворением и дикой иссушающей плотской жаждой при этом (вот уж ядерный коктейль!), откинулся сам на спинку дивана и… благополучно отключился.

Ее что-то тревожило и теребило изнутри, заставляя бороться со сном, хотя Катя совершенно не хотела просыпаться! Но сознание, уставшее, издерганное, все же слишком привыкло реагировать на раздражители, и сейчас те точно имели место. Вздохнула, пытаясь повернуться и глаза открыть, чтобы разобраться, что не так? Какой-то звук по периферии тревожит, но вроде не писк мониторов жизнеобеспечения пациентов. Ничего критичного, однако… не могла понять, что именно из привычной рутины выбивается, и этот диссонанс не позволял дальше спать. Надо проверить…

Поворачиваться было неудобно, ноги чем-то придавлены. Странно… И тепло такое приятное, непривычно хорошо, не хочется выбираться… Но слишком натаскана реагировать на несоответствия.

Открыла глаза, поморгав пару раз, пытаясь остатки сна прогнать.

Темно… Странно. Плохо видно в тусклом, непривычном отсвете, вообще понять не может, где она? Еще повернулась немного… И тут ее ноги будто стиснуло что-то, сжало, а Катя одновременно с этим поняла, наконец, что лежит на каком-то диване и, кажется, на другом краю сидит… Григорий.

Ах, да, она же в клуб пришла. Вот что за странный глухой звук отдаленно бухает. Отключилась из-за сильной усталости, нервного истощения и алкоголя, хоть и немного выпила? Исключить такое нельзя, у всякого ресурса есть предел. Могла и отрубиться, последнее время ходила на грани срыва.

И ее ноги, выходит, на его ногах лежат. А мужчина моментом как вскинулся, растревоженный ее движениями. И, выходит, это его руки ее лодыжки еще крепче к себе притиснули. К самым бедрам. И у Григория явно была эрекция…

А Катю это почему-то до такой степени с толку сбило и смутило, что она замерла, перестав вырываться и дергаться. И ее ступни так и остались в районе его паха.

В этот момент Гриша выпрямился, подняв голову со спинки, сам словно с трудом выплывая из оков сна. Чуть поморщился, выдохнул и медленно открыл глаза, как-то интуитивно к ней повернувшись. Их взгляды встретились… и ее бушующим огнем опалило! Окатило неведомым до сегодня, каким-то мощным жаром, как над раскаленным песком марево, лишающим воздуха, воли, адекватности в оценке ситуации! И состояние сознания в голове взбудораженное вдруг, смещенное.

Как рухнуть вниз, сорвавшись в бездонную пропасть, утратив опору! В животе поджалось что-то, дыхание сперло грудь — именно так она представляла себе свободное падение… Только сейчас эта бездна разверзлась в глазах Григория и поглощала Катерину, не позволяя кислорода вдохнуть.

Катя не понимала, что происходит, честно, не смогла бы описать внятным языком. Слишком странно и… Не верилось просто! Но и не признать, не отметить случившееся — не сумела бы. Автоматом подмечала самую незначительную мелочь в изменении состояния любого человека, и себя в том числе.

Так ли он ощущал себя, когда увидел ее впервые сквозь марево боли от того ранения? Потому ли искал шесть лет, хоть его и убеждали, что Кати там и в помине не было? Понятия не имела!

Но… в ней будто лопнуло что-то в эту секунду, надорвалось нечто неосознанное и тонкое, рождая то, чего она никогда не знала и не испытывала еще. Оно словно заполняло изнутри ее грудную клетку, распирая, давя на грудину и ребра, как наружу стремясь…

От одного взгляда, который никак не прекращался, а у Кати не хватало силы воли хотя бы веки опустить, что-то кардинально изменилось в ее голове, груди, сознании!

И нечто, вспыхнувшее в той бездне, давало Катерине понять, что и для него этот момент и взгляд стал переломным. Определяющим.

Вопрос только, в чем? И чем это для нее обернется?

Мужчина же, как уловив все эти мечущиеся мысли в ее сознании, поднял одну руку, продолжая при этом второй ладонью лодыжки Кати накрывать, то ли грея, то ли на месте удерживая, и жестковато растер пальцами свое лицо. Кажется, он тоже устал до предела и совсем не отдохнул еще.