На грани - Анна Александровна Кабатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и вообще, с самого утра я был зол на Пита. Он не только не поздравил меня с юбилеем, не вручил подарок, но и разбудил меня рано утром. Теперь ещё и накормил неизвестно-чем. Как оказалось гораздо позже, мой гнев, впрочем, как и всегда, был напрасным.
Мы заправили своего «верного коня» и двинулись длинными улицами Вашингтона. Время было раннее, поэтому препятствий в виде машин и людей практически не было. Лишь некоторые исключительные особи время от времени появлялись и исчезали на аллеях. Я так полагаю, что это были либо те, чей рабочий день начинается очень рано, либо те, кто до сих пор не ложился спать после ночи.
Вскоре на Пенсильвания авеню Пит выключил мотор и сказал:
– Всё, выходим.
Некоторое время мы ещё шли пешком. Через несколько минут мы остановились. Что я увидел? На самом деле, ничего особенного. Передо мной находилось нечто вроде парка. Через дорогу были магазины. И, по правде говоря, я очень сильно удивился, почему мы оставили автомобиль так далеко. Но ещё больше я был удивлён, когда оказалось, что мы уже пришли в нужное место.
– И куда же завела нас дорога на этот раз? – с удивлением и явным недоверием к происходящему спросил я.
– А ты просто обернись, – ответил он.
Верно, как же я сразу не догадался оглянуться? Очень зря, потому что стоило лишь мне переместить свой взгляд на всё то, что было позади, как моему взору открылось высокое белое здание. Это было не что иное, как Белый дом – резиденция президента США. Тогда я думал, что мы лишь пришли осмотреть достопримечательность.
– Чего застыл на месте? Идём, – сказал мой друг.
Я последовал за ним. Пару минут спустя, мы уже стояли перед входом. Охранников и телохранителей здесь было гораздо больше, чем в доме Патрика Рейнольдса. И я был вновь удивлён, или, скорее, даже потрясён тем, что и здесь хранители порядка знали моего, порой казавшегося сумасшедшим, друга.
– Добро пожаловать в резиденцию президента, мистер Рейд, – сказал охранник.
Вот мы были внутри. Роскошь излучалась отовсюду: идеально сделанные кабинеты были украшены портретами Линкольна, Франклина, Вашингтона и прочих известных политиков, и деятелей Америки. Здесь также была и дорогая мебель, в частности столы, диваны и стулья. В комнате обязательно стоял флаг государства.
Мы шли длинным коридором и наконец пришли в одну из комнат. Я так полагаю, что это была комната ожидания. Служащий остановил нас и медленно, но с полной серьезностью проговорил:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
После того, как он удалился, мы прождали ещё примерно полчаса в полной тишине. Я уже было подумал, что это шутка, розыгрыш. Всё что угодно могло случиться: от простых подарков до чего-то очень непредсказуемого. В тот момент я больше склонялся к варианту чего-то очень удивительного, если не странного. К тому же, полная тишина заставляла меня нервничать, и я ничего не мог поделать со своим нетерпением. Зачем мы здесь? Что вновь задумал Пит? Ответы на все свои вопросы я получил лишь после мучительного ожидания.
Вот дверь распахнулась и перед нами предстал мужчина лет шестидесяти. Мы встали, но когда я присмотрелся, то чуть было не упал. Я потерял дар речи, ведь я узнал этого незнакомца, стоявшего напротив нас. Значит, в школе я учился не напрасно. Перед нами стоял президент Соединённых Штатов Америки.
Он был почти такой же, каким я запомнил его с фотографий: стареющий мужчина, который уже начал лысеть и на лице которого начали появляться морщины. Мистер президент, как и всегда, был одет официально: тёмный смокинг, слепяще-белая рубашка и идеально подходивший ко всему этому галстук.
– Мистер Рейд, – поспешил поздороваться глава государства, протянув руку.
– Мистер президент, – ответил Пит, пожав протянутую ему руку.
– Буду иметь за честь познакомиться с вами, молодой человек, – сказал, повернувшись ко мне, президент и протянул руку.
– Взаимно, мистер президент. Меня зовут Томас Бальдбридж, – ответил я, пожав его руку.
Вот это был подарок! Мы были в Вашингтоне, а передо мной стоял и сжимал мою руку никто иной, как президент страны. Но было во всём происходящем нечто неловкое, что-то, что меня смущало, и что я никак не мог понять. Всего лишь несколько недель назад я был самым обычным подростком, переживавшим тяжелый период. Теперь же я стоял в Белом доме рядом с президентом.
Уже тогда я начал понимать, что моя жизнь кардинально меняется, пускай это не заметно в данный момент. Я не только начал покидать депрессию, но и стал замечать за собой моменты радости и безмятежного счастья, которые с каждым разом длились дольше. Это был признак того, что я на верном пути, и что спонтанное решение отправиться в путешествие с незнакомцем не было ошибкой.
Ещё больше в своих мыслях я удивился, когда президент узнал моего друга, или, скорее, наставника. Неужели его весь мир знает? Тогда почему же я не знал его и почему он выбрал именно меня?
Я вновь был вынужден вернуться из своего мира мыслей в мир настоящий, где у меня накопилась масса вопросов и, увы, ни единого ответа. Однако, это вовсе не значит, что я собирался оставить эти вопросы нерешёнными.
Тем временем Пит с президентом почти единогласно звали меня, и когда я всё же отозвался, в мой адрес прозвучал вопрос:
– Заснул? Пора просыпаться.
– Нет, просто потерял контакт с реальностью. Задумался, иными словами, – поспешил ответить я, чтобы выйти из неловкого положения.
Далее мы, во всяком случае я точно, открыли для себя, что такое завтрак по-президентски. На столе стояло много блюд, подобно пиру в королевские времена. Прочие блюда ещё приносились прислугами, если того желал президент или его гости. Комната, называемая столовой, мало чем отличалась от кабинетов и коридоров. Единственной разницей, которую мне удалось заметить, была мебель. В остальном всё было то же самое.
Мистер президент встал и, взяв бокал белого вина, вымолвил тост:
– Кто бы что ни говорил, жизнь прекрасна. Разница лишь в том, как мы воспринимаем эту красоту. Кто-то находит счастье в любви, кто-то – в работе. Поэтому этот бокал прекрасного вина я хочу поднять за тебя, Томми, и пожелать, чтобы ты нашёл своё счастье. Не важно, в чём ты его найдёшь, главное ищи и наслаждайся жизнью. Тебе лишь
