Веселые поминки - Марина Серова

Я еще раз поднялась на третью палубу, откуда, не рискуя быть замеченной, могла видеть практически все, что происходило внутри ресторана. Телохранители по-прежнему сидели за своим столом и, судя по всему, не собирались покидать его до самого закрытия.

Глядя на их невозмутимые лица, я опять начала сомневаться в их причастности к «злодеянию». Во всяком случае, попыталась придумать другую версию, более соответствующую законам логики.

В конце концов, мой симпатичный попутчик и вчера наклюкался почти до такого же состояния, и трезвенником его назвать было трудно. Но весь сегодняшний вечер и особенно конец нашего разговора убеждали меня в обратном. Он не собирался напиваться, был спокоен и уравновешен, более того, планировал рассказать мне «очень странную историю», причем подальше от посторонних ушей. И именно для этого хотел пригласить меня к себе в каюту.

Женская интуиция не могла обмануть меня. В его поведении не было и намека на попытку соблазнить меня, эта тема была объектом многочисленных шуток как с моей, так и с его стороны.

А может быть, именно это и испугало его охрану? Но мне казалось, что мы говорили очень тихо. С другой стороны, я ведь не заметила, когда к нашему столу подошел охранник. А он мог уже некоторое время находиться поблизости от нас и в этом случае слышать часть нашего разговора.

Вчера вечером они были всерьез озабочены содержанием наших бесед. И довольно убедительно напомнили об этом моему собеседнику.

Но даже если он действительно слышал наши последние слова, он не мог сообщить об этом своему напарнику, пока не закончился танец. А когда танец закончился, напарник уже совершил свое «черное дело». Если, конечно, это он совершил его.

Я опять блуждала по кругу, у меня даже разболелась голова. Недавнее событие перевернуло с ног на голову мою «железную» версию и заставило усомниться в ее убедительности.

Большая часть публики собиралась покидать ресторан. Время было уже позднее, кроме того, с неба посыпался отвратительный мелкий дождь, и я поспешила в свою каюту. Там было тепло и сухо.

Лежа в кровати, я прислушивалась к ритмичному похрапыванию «потерпевшего» и думала о том, как хорошо было бы поговорить сейчас с Громом, рассказать ему все, посоветоваться. Мне казалось, что Гром со своей логикой моментально распутал бы все противоречия и разрешил бы все мои сомнения.

Но, к сожалению, я даже не знала, на каком континенте находился в эту минуту мой старый товарищ, учитель и командир. Я почувствовала себя такой одинокой и беспомощной, что мне захотелось плакать, и незаметно для себя я задремала. Знакомый голос вернул меня к реальности. А то, что он говорил, заставило волосы зашевелиться на моей голове:

– Миша, вставай, шеф приехал. Он ждет нас на корме. Да вставай же быстрее!

Это напоминало страшный сон. Какой шеф? Как он мог появиться на корабле среди ночи? А самое главное, как телохранитель вошел в каюту, ведь я же заперла ее. Хотя не мне бы задавать такие вопросы. Тем более что у телохранителей наверняка был второй ключ. Как я могла об этом не подумать!

Мне было не по себе. Двойник Харчеева спросонья плохо ориентировался в реальности, он еще не совсем протрезвел и поэтому не понимал всей абсурдности слов телохранителя.

– Черт тебя дернул так сегодня надраться, – это уже был голос водителя джипа. Значит, он тоже был там. – Шеф за это по головке не погладит. Честное слово, как пацан.

– Да я и сам не помню, как это получилось, – наивно оправдывался перед ними Михаил. Наконец-то я узнала его настоящее имя. Я печенкой чувствовала нависшую над ним угрозу и не могла сообразить, что предпринять в этих обстоятельствах.

Михаил, видимо, никак не мог застегнуть ботинки, которые перед уходом я сняла с него, и, торопясь, чертыхался по этому поводу. Язык у него еще немного заплетался.

– Ты что же, так и спал в костюме? – откровенно издевались над ним телохранители. – А куда ты бабу-то свою дел? Ты, часом, не замочил ее?

В этот момент мне показалось, что я поняла смысл происходящего, и у меня отлегло от сердца.

– Ну конечно, это же просто шутка, дурацкий розыгрыш, – говорила я себе, – кому, как не тебе, понять это с первого слова. Любой салага расскажет тебе десятки подобных случаев, происходящих чуть ли не ежедневно в нашей доблестной армии. И чего я так перепугалась?

Сейчас Михаил в мятом белом костюме и незастегнутых башмаках побежит под дождем на корму в поисках якобы приехавшего Харчеева, а подоспевшие за ним телохранители сообщат ему, что, не дождавшись его, Харчеев утопился с горя или еще какую-нибудь глупость, и потом при каждом удобном случае будут вспоминать сегодняшнюю ночь и хохотать, как сумасшедшие.

Мальчикам просто скучно, и они придумали себе развлечение. Может быть, ради этого они и подсыпали ему в стакан какой-то гадости, чтобы просто испортить вечер и посмеяться над ним.

В моей последней командировке я узнала, как «старики» перед каждой увольнительной подсыпали «молодому» пургена в чай, благодаря чему парнишка чуть не расстрелял их из автомата, когда узнал о причине своего «недомогания», а до этого заработал себе нервное истощение.

А тут на их глазах человек «снимает» симпатичную девочку и собирается привести ее в свой люкс. Да из одной зависти они могли устроить ему подобную гадость.

К этому времени все трое покинули каюту – и я услышала, как они захлопнули за собой дверь. Видимо, визитку с «жучком» они оставили на том самом месте, куда я положила ее вечером, поэтому я не могла теперь слышать, что происходило на третьей палубе.

Несмотря на то что я вроде бы сумела убедить себя, что Михаилу в настоящий момент ничего не угрожает, сердце у меня стучало, как сумасшедшее. И, в чем была, я вопреки всем разумным доводам побежала по направлению к корме по лабиринтам коридоров и переходов своего этажа.

Часть дверей, открытых днем, была теперь закрыта, и поэтому мой путь до кормы занял довольно много времени. Когда я наконец оказалась в нужном месте, дождь лил с такой силой, что, несмотря на дежурный свет, я не видела ничего в двух шагах от себя. Крупные холодные капли барабанили по металлическим поверхностям теплохода, и я не услышала бы с третьей палубы даже пушечного выстрела.

Мокрая с головы до ног, я не могла заставить себя вернуться в теплую каюту и без всякой надежды вглядывалась в беспросветный мрак за бортом.

И только благодаря вспышке молнии, которая на долю секунды с беспощадностью фотографа-криминалиста запечатлела все вокруг, я стала свидетельницей жуткого стоп-кадра: в нескольких метрах от теплохода в нелепой позе, с искаженным страхом лицом, застыл Михаил, показавшийся мне огромным, благодаря своему белому костюму.

На теплоход снова спустилась кромешная тьма, но лицо Михаила негативом отпечаталось в моем мозгу, меняя в течение нескольких минут свой цвет от ярко-красного до изумрудно-зеленого.

Вода стуилась по моему лицу, и невозможно было понять, дождь это или слезы.

Глава 5

Работа секретного агента так или иначе связана с риском для жизни. Но он имеет право и даже обязан ставить свою жизнь на карту, только если от этого зависит успех операции. И тогда это считается оправданным риском. В любом другом случае ты должен подавить в себе нормальные человеческие эмоции и действовать с рациональностью механизма.

Именно поэтому, от бессильной злобы, плакала я сейчас. Я, не задумываясь, бросилась бы вслед за Михаилом, хотя спасти его в данных обстоятельствах было почти невозможно. Но тогда я провалила бы задание. И огромным усилием воли я заставила себя оставаться в неподвижности, хотя лошадиная порция адреналина грозила довести мою кровь до кипения.

Таковы условия той суровой игры, которой я посвятила свою жизнь. От результатов нашей работы зачастую зависит жизнь тысяч и тысяч людей. Не в бирюльки играем, как сказал мне однажды Гром, приводя в чувство после гибели моей близкой подруги. Я была тогда еще совсем молодой, возненавидела его за эти слова, и должно было пройти несколько лет для того, чтобы я поняла его не только головой, но всем сердцем.

У меня сейчас не было времени проанализировать ситуацию до конца, но одно было очевидно – моя работа на теплоходе закончилась. Более того, оставаться на его борту мне было небезопасно.

О гибели Михаила станет известно через несколько часов, встречаться с милицией и быть задержанной если не в качестве подозреваемого, то, во всяком случае, в качестве главного свидетеля, мне совсем не улыбалось. А о моем близком знакомстве с потерпевшим известно было всему теплоходу.

Покинуть место преступления необходимо было до рассвета. Интуиция подсказывала, что инсценировать собственную смерть в этих обстоятельствах было бы лучшим способом замести следы, не рискуя направить следствие по ложному следу.