Драконья буря - Сара Далтон

Несры, желая, чтобы она не была дворянкой, чтобы она могла одеваться, как хочет, и распускать волосы. Нужно быть осторожнее с желаниями.

Карина стояла рядом с ней, ожидая возможности выбежать в открытый круг в центре толпы нетерпеливых зевак. Девушка повернулась и подмигнула Реве, и Рева не могла не улыбнуться. Но с другой стороны нервная Эмилия совсем не улыбалась.

Они догнали Эмилию в лесу за пределами башен. Девочка была с родителями, тряслась и боялась. Но семья фермеров сразу узнала в Реве девушку, которая приходила с отцом собирать колокольчики.

Рохеса считала глупостью то, что Рева открылась фермерам, но Рева доверяла им. Она доверяла им, потому что ее отец всегда считал их хорошими людьми, а ей нужно было верить, что хорошие люди все еще существуют в Эстале.

Анита заплакала, увидев Реву, и схватила ее, прижав лицо Ревы к своей груди. Она плакала от радости, но и от печали, потому что все знали, что лучше для Эмилии. Было бы лучше, если бы Эмилия рассталась с родителями и ушла с Ревой и ее подругами. Да, их жизнь не была легкой. Они не жили в роскоши и безопасности, но родители Эмилии были слишком стары, чтобы убегать от Сестер. Им нужно было вернуться на свою ферму. По крайней мере, так у Эмилии будут дракон, оборотень, пантера и маг воды, чтобы защитить ее.

И теперь, когда Рева смотрела, как Рохеса и Лотти разыгрывают пародию, где они сражаются в роли старых королей-драконов Дреака и Эсто, она не могла думать ни о чем, кроме слез на глазах Аниты. Но, по крайней мере, это отвлекло внимание от записки, которую она нашла среди своих вещей. Ей было не по себе, и она оглянулась, чтобы убедиться, что никто не наблюдал за ней. Каждый раз, когда она думала об этом, по коже пробегал холодок.

Толпа взревела от смеха, когда Рохеса изобразила травму и рухнула на пол.

— Удар! Попало! Огонь сжег мои ресницы. Стойте, у драконов есть ресницы? — она схватилась за лицо, глядела в толпу и ждала смех.

Лотти уперла руку в бок, нарисованная чешуя мерцала в теплом вечернем солнце.

— У них чешуя, дурочка. Вставай и сражайся. Ты дракон или мышь?

— Думаю, я уже хочу быть мышью.

Рева хихикала. Рохеса, полная сюрпризов, оказалась отличным комиком. Она строила толпе лица, и жители сгибались от хохота.

Когда пародия закончилась, Рохеса и Лотти поклонились толпе, а Эмилия прошла со шляпой, принимая пожертвования от желающих. Им удалось выпросить у толпы несколько медяков. Затем Рева и Карина должны были выступить в роли короля Митрина и Стефана Змея. Это было одно из их самых хорошо принимаемых выступлений. Стефан Змей плакал над трупом своего отца, и призрак его отца качал головой из-за того, что Стефан был королем. Карина блестяще сыграла Стефана как хнычущего, сопливого мальчугана, а Рева низким голосом подражала королю Митрину, отчаянно ворча о состоянии Эсталы в руках Стефана. Это было представление, которое они не могли делать в больших деревнях, так как оно привлекало слишком много внимания, но оно всегда приносило хорошие деньги, поэтому они продолжали давать его в маленьких деревнях.

В конце, они спели старинную народную песню о магии Эсталы, как передышку от более шумных сценок. Рева смотрела в толпу, когда пела. Они не осмеливались выступать слишком близко к Башням Авалона, но все еще находилась в пределах побережья Фиурин, где когда-то правила ее семья. Ее глаза скользили по лицам в толпе, отчасти из-за страстного желания увидеть кого-то, кого она знала, отчасти из-за страха. Что, если они сообщат Сестрам о ее местонахождении? Что, если они сообщат королю?

Ее спина напряглась, и она чуть не пропустила ноту, когда увидела суровое лицо, пристально смотрящее на нее из толпы. Ее взгляд вернулся к этому лицу, но оно изменилось. Ее тело расслабилось. Это была не Сестра Валерия. Сестра Валерия умерла. Рева закрыла глаза, женщины вместе спели последний куплет. В каждом сне ночью было лицо сестры Валерии. Она снова и снова наблюдала, как Сестра умирает.

Когда она открыла глаза, в них были слезы.

Рева не оплакивала кончину врага. Она оплакивала девушку, которой была до того, как своими руками убила сестру Валерию. Она стала убийцей. Она никогда не сможет убрать это.

Эмилия пронесла шляпу через толпу людей, и туда бросили несколько медяков. Рева знала, что сегодня они не получат много. Она видела лохмотья здешних людей. Это были бедняки. Она видела, как многие из них сопели, кашляли и чихали. По королевству ходили болезни, и люди говорили о чуме. Это было не самое подходящее время для путешествия по деревням, но куда еще им было идти?

— Это все, что я смогла достать, — сказала Эмилия, показывая Реве монеты в шляпе.

— Пойдем, купим ночлег. Мы заслужили ночь в таверне после прошлой недели, — сказала Рева. Уже больше недели никто из них не спал в постели. Слишком долго задерживаться на одном месте было опасно, но Рева видела, что их утомило постоянное движение, и им нужна была одна ночь, чтобы принять ванну и поспать больше, чем несколько часов.

Это была ветхая таверна, но у смотрителя была для них комната. Было тесно, но, по крайней мере, был общий матрас. Они похудели из-за путешествий, поэтому могли плотно уместиться на матрасе в комнате. Рева запросила для всех горячий обед, который оказался сытным рагу из баранины с сочными абрикосами и изюмом и кувшином сладкого вина.

Карина облизнула губы, вытирая остатки тушеного мяса пяткой хлеба.

— Это рай.

Так и было, по сравнению с их жизнью до этого момента. Когда Рева опустила голову на неровную подушку на кровати, она поняла, как устала.

В ту ночь ей снился Лука. Он был объят пламенем, дико размахивал руками. Сердце Ревы сжалось, когда она увидела его во сне с огнем вокруг него, касающимся его, но не причиняющим ему вреда. Был ли это ее огонь? Она не знала, но проснулась, чувствуя облегчение, увидев его лицо, и беспокоясь о том, где он и в безопасности ли он. Был ли он вообще жив? Она не знала. Она знала только, что не