О гномах и сиротке Марысе - Мария Юзефовна Конопницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король Светлячок любил своего прожорливого подданного и благоволил к нему. Хвощ тоже очень любил короля и часто сиживал у его ног, наигрывая на свирели песенки, от которых словно теплей становилось в Хрустальном Гроте.
Но, как только дело доходило до еды, Хвощ забывал обо всём на свете. Он первым мчался к миске, отталкивая всех. А если кто сопротивлялся, лез в драку. Вот и теперь, когда в Гроте стало не хватать еды, Хвощ даже поколотил королевского дворецкого за то, что тот выдал ему, как и всем, только три горошины на день. И мало того, что избил — ещё к королю отправился с жалобой, что его обижают.
Но король за него не вступился, а сказал, что закон один для всех. Тут Хвощ ещё пуще разбушевался.
— Ах, так! — сказал он. — Коли здесь правды не добьёшься, пойду на землю. Там в любой хате накормят лучше, чем за королевским столом!
— Иди, иди, обжора, — засмеялись гномы. — Одним ртом меньше будет. Всё легче по нынешним временам.
Они думали, что он шутит.
— Вот увидите, уйду! — не унимался Хвощ.
Гномы опять смеяться:
— О весне нам весточку принеси, коли ты такой удалец!
— И принесу! — буркнул Хвощ.
Подпоясался ремешком, свирель за пазуху сунул, поклонился королю, набил трубку и пошёл.
III
Смеркалось, когда Хвощ выбрался на поверхность земли. Сопя и отдуваясь, огляделся он по сторонам.
Слева было пустынно и дико. Чернел бор, на соснах каркали вороны, в ложбинах белел нестаявший снег. Мокрая хвоя коричневым ковром устилала землю. От глухо шумевших деревьев, стоявших тёмной стеной, тянуло промозглой сыростью и холодом.
— Брр! Зима! — пробормотал Хвощ и посмотрел направо.
Там раскинулась весёлая долина, где, звеня, сбегали к речке ручейки и пробивалась молодая травка. Над долиной угасала заря.
Хлопнул себя Хвощ по лбу и воскликнул:
— Весна!
Но тут из леса повеяло холодом.
Опечалился Хвощ и говорит:
— Поди разберись тут, весна или зима! Налево — одно, направо — другое!
Вдруг послышался шум крыльев.
«Ага! — подумал Хвощ. — Сейчас всё узнаю. Это ворона или голубь! Ворона — значит, зима, голубь — весна».
Только подумал — перед ним летучая мышь промелькнула.
— Поди разберись тут! — буркнул Хвощ и стал вертеть головой в разные стороны.
Смотрит направо, смотрит налево, но ничего сообразить не может.
Глянул на равнину, а там всё бело, будто серебром заткано.
— Ага! — крикнул Хвощ. — Теперь-то я узнаю! Это или снег, или роса! Снег — значит, зима, роса — значит, весна.
Стоит, таращится. Вгляделся получше, а это, оказывается, не снег и не роса, а туман.
— Поди разберись! — пробурчал он себе под нос и снова стал вертеть головой с озабоченным видом.
Посмотрел в сторону леса, а там в кустах что-то светится.
— Ага! —крикнул Хвощ. — Теперь знаю! Это или светлячок, или гнилушка. Гнилушка — значит, зима, светлячок — весна.
И побежал на огонёк.
Прибежал, глядь — волчьи глаза горят.
Рассердился Хвощ не на шутку и говорит:
— Ты мне светишь, ну так и я тебе посвечу!
Высек огня, раскурил трубку, выпустил большой клуб дыма, отвернулся и забыл о волке.
Но вскоре ему страшно захотелось есть. Стал он озираться — чем бы подкрепиться. Видит — лежит что-то круглое во мху. Хвощ думал — яйцо. А это был глобус, по которому учёный летописец измерял путь весны.
«Чудное какое-то яйцо! — удивился Хвощ. — Кроты его, что ли, так исцарапали?»
Разбил — глина! Ну, это уж слишком! От злости и огорчения Хвощ растянулся на мху, подложил руки под голову и заснул.
До утра было ещё далеко и рассвет едва посеребрил небо, когда Хвощ услыхал сильный шум над головой.
Проснувшись, он сел, протёр глаза, смотрит — аисты из-за моря синего летят. Серебряные в свете зари, летели они на свои старые гнёзда, широко раскинув крылья и точно повиснув в неподвижном воздухе.
«Вот повезло! — подумал Хвощ. — Лучше верхом, чем пешком!»
И вдруг аисты замедлили свой стремительный полёт и снизились над кочкой. Недолго думая Хвощ вскочил на ближайшего аиста, обхватил его за шею, сжал пятками бока, пригнулся к спине, как заправский наездник, и вынесся вперёд.
Пролетели они долину, речку, розовую в свете зари, и тут Хвощ стал как будто что-то припоминать. Выгон, пруд, межевой камень, груши при дороге, овины, хлева, домики, далеко протянувшиеся двумя рядами, — все это было ему знакомо.
Вдруг его охватил страх. Смотрит и глазам не верит. Хата на отшибе, вокруг берёзы, за хатой — мусорная куча, разрытая курами, у порога — новая метла. Хвощ протёр глаза, сплюнул — не помогает! Хата, берёзы, куча, метла как были, так и
