Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел - Эрих фон Нефф

class="p1">— Значит, сегодня я дилер, — сказал он с досадой. Специально для Гастона он повторил правила, которых придерживались в этой компании:

— Мы тут все друзья и хотим, чтобы так всё и оставалось. Каждый игрок получает одинаковое количество фишек; каждая фишка стоит ровно один франк. Если у тебя закончились фишки — значит, ты проиграл. Играем обычно около двух часов. Потом настаёт время для бокала вина и пустого трёпа.

Мартен стасовал колоду.

— Анте, господа.

Каждый игрок выставил по фишке, которые и сформировали банк. Мартен сдал карты — по часовой стрелке, по пять карт каждому игроку.

Гастон посмотрел, что ему пришло. Трефовые дама и король, червонная тройка, пиковый валет и бубновая семёрка. Комбинация никакая. Впрочем, он пришёл сюда лишь для того, чтобы понять и усвоить тонкости игры. Гастон взглянул на Фобера, который с явным неудовольствием чесал затылок.

Пошёл круг прикупа. Игроки могли сбросить любые три карты из своих и получить взамен карты из колоды. После нескольких раздач Гастон мог определить любую карту из тех, что попадали в его руки, только взглянув на её обратную сторону. Чем дольше продолжалась игра, чем больше карт проходило через его руки, тем лучше он узнавал колоду. Но как бы там ни было, его целью было только набраться опыта, при этом проиграв как можно меньше.

В конце концов пришло время подсчитать фишки и подвести итог. Больше всех проиграл Мартен. Впрочем, благодаря лимиту на ставки, он проиграл не так уж и много.

— А теперь, — провозгласил хозяин дома, — настало время для вина и сигар.

Гастон потягивал вино, по вкусу похожее на кьянти. А может, это и было кьянти. Сигара, к его удивлению, оказалась филиппинской «Короной».

— Эльза заполучила эти сигары в результате одной из своих сделок, — пояснил Мартен.

Гастон откинулся на спинку кресла, сделал пару затяжек и поинтересовался:

— Скажите, Роже, что именно вы делали во время спецопераций?

— Меня откомандировали в секретное подразделение.

— И что было потом?

— Скажем так: было несколько коллаборационистов, которые навсегда исчезли с лица земли.

— А, секретность, всяческие опасности, риск, — заметил Базиль. — В молодости по жилам течёт героическая кровь.

Роже пыхнул дымом своей сигары.

— Славные были деньки. Иногда мы собирались вместе с американскими солдатами. Пили, горланили песни, играли в покер. Порой случались потасовки, но не сказать, чтоб серьёзные. В покер мне обычно не особенно везло, ну так и чёрт с ним…

Поздно вечером, когда Гастон возвращался домой, он думал про себя: «А я теперь точно знаю, что сумею выигрывать в покер».

— И как, хорошо повеселился? — осведомилась Дениз.

— Проиграл пятьдесят франков, — ответил Гастон. — Что такого?

— А помнишь, что случилось с твоим дядей?

— С которым именно? У меня их несколько.

— Ну, с тем, который хромой.

— А, ты про дядю Армана, которого ранили в битве на Сомме.

— Да-да, про него. Твой дядя Арман спокойно жил у себя в Шантильи. Не интересовался ни лошадьми, ни скачками, пока однажды старый армейский приятель не затащил его на ипподром. Арман сделал ставку и проиграл. Потом пытался отыграться: скачки, карты, бильярд… В конце концов проиграл вообще всё, что имел.

— К чему ты клонишь?

— У тебя та же кровь в жилах, тот же характер.

— Про дядю Армана мне известно гораздо больше.

— И что же?

— Он сломался, когда умерла его жена. Махнул на себя рукой. Пустил свою жизнь на ветер.

— Я этого не знала.

— Верно, ты много чего не знаешь, — значительно промолвил Гастон.

После этих слов он быстрым шагом удалился в маленькую комнату, которая служила ему кабинетом, и закрыл дверь.

«Так, посмотрим, — сказал Гастон сам себе. — Закладная на квартиру и кредит на машину — и то, и другое я могу погасить в течение нескольких месяцев. Деньги на машину я раздобуду, пожалуй, намного быстрее…»

Он взял лист бумаги и записал общие суммы остатков по закладной и кредиту. Сложил, затем разделил сумму на шестнадцать недель.

«Вот, теперь я знаю, сколько мне нужно зарабатывать каждую неделю, чтобы расплатиться с этими жадными ублюдками за четыре месяца».

Гастон ещё раз все подсчитал. Пристукнул по столу кулаком и воскликнул:

— Я смогу!

В закрытую дверь легонько постучала жена.

— Дорогой, ты не слишком засиделся? Я жду тебя в постели.

Гастон поднялся.

— Прости, я тут задумался кое о чём.

Придя в спальню, он разделся, откинул одеяло и лёг в постель. Он был умиротворён. Он всё для себя решил.

Дениз, лежавшая рядом, провела рукой по низу его живота, коснулась его члена.

— О! — сказала она с ноткой смущения. — Малыш ещё никогда не был таким крепким.

«Что за чушь? — подумал Гастон. — Мой член ни крепче, ни мягче, чем раньше. А, к чёрту! Раз уж до этого дошло, надо воспользоваться моментом…»

Всю дорогу, пока Гастон ехал под дождём в сторону Ангьен-ле-Бена, у него из головы не шли слова жены: «Не переоценивай свои способности. Ты новичок в игре. Знай, когда остановиться…» Обычное бабское нытьё, совсем как у его мамочки, когда он был мальчишкой и начал заниматься боксом. Впрочем, мама оказалась права. После того как его нокаутировали во второй раз, Гастон с боксом завязал. Хотя отец и подначивал: «Будь мужиком, Гастон. Всего два нокаута, и ты уже сдался?» «Да, папа», — ответил он. С боксом было покончено бесповоротно. В глубине души он знал с самого начала, что это не для него…

Гастона обогнал автомобиль с потушенными габаритными огнями. Он поднажал, пристроился следом. Вскоре впереди показались огни Ангьен-ле-Бена.

Когда Гастон вошёл в казино, со всех сторон на него обрушились громкие голоса, говорившие на всех диалектах французского: марсельском, нормандском, сентонжском, корсиканском… У других людей можно было услышать сильный иностранный акцент: немецкий, итальянский, русский и даже китайский.

Гастон хотел было обратиться к крупье с вопросом, за какой стол можно сесть, как вдруг какой-то человек швырнул карты на стол и с явным недовольством объявил: «Всё, я вне игры». Выговор у него был парижский. Перебросив свой плащ через плечо, парижанин прошествовал мимо Гастона и вышел прочь.

— Слава богу, наконец-то мы избавились от этого урода, — провозгласила немолодая дама, в чьих рыжих волосах просвечивали седые прядки.

— По крайней мере, он расплатился, — заметил толстяк, сидевший рядом. Его дорогой костюм был ему явно тесноват. — К тому же это вы выиграли большую часть его денег, так какого чёрта жалуетесь?

— Вы непривлекательны как партнёр, — парировала дама. Затем указала пальчиком на Гастона. — Вот этот красавчик — другое дело. Ну, что вы там встали? Присаживайтесь к столу.

Гастон покорно